Несудьба из дома напротив - Валери Фрост
– Можем идти.
По дороге никто и слова не проронил.
Дойдя до калитки, процессия остановилась, Маша протянула руки, чтобы забрать Виталика.
– Вы сначала двери откройте. Я подожду. А то, Бог любит троицу. Еще одного раза ваша очаровательная подруга не вынесет.
Выразительный взгляд Алексея в район женских бедер вызвал резкое изменение оттенка лица обсуждаемой особы и нервный смешок, замешанный на возмущении. Маша посверкала глазами, но все же направилась по ступеням открывать входную дверь. Алексей послушно остался стоять у распахнутой калитки. Маша щелкнула выключателем: на заборе, как положено, затрепетал свет в неоновых светильниках, из открытой входной двери на террасу полилось уютное желтое электричество.
Следующим пунктом Марлезонского балета, должна была стать торжественная передача тела трехлетнего бойца, сморенного долгим днем. Маша решительно направилась к сыну и протянула руки. Алексей в свою очередь сделал шаг навстречу и рухнул к ногам прелестницы. Мокрая трава поставила ножку, усадив Алексея на нагретую землю. Сидя на прилично приложившемся о твердь мягком месте, мужчина сдерживал ругательства, шумно дышал и крепко держал малыша. Маша поспешила освободить руки несчастного и стала у забора, сочувственно глядя на мужчину.
Алексей беззвучно шевелил губами, роняя проклятия, крепко держал траву, чтобы не дай бог не убежала раньше, чем получит наказание. Губки бантиком и бровки домиком так смешно выглядели на решительном мужском лице, что Маша еле сдерживалась, чтобы не засмеяться вслух. Уткнувшись носом в ухо спящего богатыря, женщина тряслась в истерике, исподтишка поглядывая на злющего соседа.
Алексей, не увидев движения слева от себя, повернулся в сторону света и заметил истеричное подергивание плеч Маши. Настало время смеха сквозь слезы. Бедняга так рубанулся копчиком, что из глаз посыпались искры и брызнули слезы. Только благодаря спящему сокровищу, Алексей сдержался и не рассказал окружающим о несправедливости мироустройства в общем и конкретном случае с горными дорогами.
Все еще вытирая слезы, уже от смеха, а не от боли, мужчина стал подниматься.
– Это мне наказание за неосмотрительное обращение к даме…
Маша не ответила. Смех продолжал душить горло. Короткий взгляд на новую подпорку для забора в виде живого Атланта и неспешная ходьба по ступеням. Малыш немножко посопел, пока укладывался поудобней, а Маша, дождавшись ровного дыхания, снова вышла на улицу. Алексей зло или наигранно пинал ногами траву у калитки, бурча под нос нечто невразумительное. Снова захотелось смеяться.
– Алексей, нельзя обижать маленьких.
– Да какая ж она маленькая. Дылда выросла в полметра. Завтра же почищу дорогу. А то народ ноги переломает.
– Спасибо вам, Алексей.
– Абсолютно не за что, Мари.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Глава 4.
Утро следующего дня началось для Маши с традиционного заварного чая и тонкого ломтика сыра с огромными дырками. Малой уже умчался во двор гонять бабочек, а молодая мама поспешила занять место под тенью винограда. Чашка чая в одной руке, мобильный телефон в другой и гудок вызова в динамике аппарата.
– Машка, уже бодрствуешь?
– Привет, Степа. Как дела?
– Зашиваюсь с утра. Спасибо, хоть ты позвонила, пойду, покурю с телефоном.
Непонятные шум и кряхтение в трубке, потом смена тишины просторного кабинета на шум городской улицы.
– Ну, все, Машка, я готова слушать.
– Да, в принципе и рассказывать-то нечего.
– А чего ж звонишь тогда?!
– А поговорить?
– Ну, поговорим.
– Бросай все, приезжай ко мне.
– Скучно тебе?
– Не скучно. Вчера было очень весело. Помнишь, я тебе рассказывала про соседа нового. Того, который дом Михалыча прикупил.
– Угум.
– Так вот. Вчера иду из гостей. Малой на руках, спит уже. Иду себе, никого не трогаю, и вдруг вижу… На фоне вечернего неба порхает такой себе силуэт Брюса Виллиса. Хватит ржать. Он не бабочкой порхал, а зарядкой занимался. Какие-то боевые приемчики отрабатывал. В общем, засмотрелась я на эту красоту и поехала…
– Рассудком?
– Ногами. Трава мокрая от росы, я пяткой ступила на толстый слой травы и поехала. Плюхнулась на жопу, аж искры из глаз. А ругаться-то нельзя, малой спит. Сижу, подвываю тоненько. И тут этот прынц на белом коне, прискакал и замер в полуметре, и стоит, очима клыпает. Я сказать нормально ничего не могу, только шипеть получается. Хватит ржать! Стеша! Короче, отдала Вика, поднялась сама, с горем пополам доковыляла до дома. А он благородный такой, у калитки стал, дальше шагу не ступает. Иди, говорит, двери открывай. А то, не дай бог, снова в лужу сядешь, и мягкое место отобьешь окончательно. И глазками сам зырк на это самое мягкое место. Я аж задохнулась от возмущения. Ну, ладно, думаю, насмотришься еще. А сама потопала открывать. Возвращаюсь за малым. Прынц протягивает его мне и как рухнет. Елки-метелки, я думала, все, уронит малого – потом не уложу. Ан нет, удержал, отдал мне, а сам сидит, траву рвет и плачет горько. И шипит, как я давече. Прекрати смеяться, я сама чуть со смеху не лопнула. Стою, пыхчу в ухо малому и трясусь от смеха. Вот тебе наказание, прынц заморский, неча на нашу красоту зарится.
Стефания ржала в голос, перекрывая гудки автомобилей. Маша и сама, рассказывая, поставила чашку от греха подальше: в трясущихся руках держать кипяток – себе дороже.
– Ну, а потом?
Стеша оборвала смех и зашла в помещение: в трубке снова стало по кабинетному тихо.
– А потом мы пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по домам.
– Что, даже на чашечку секса соседа не пригласила?
– Фу, пошлячка, ты Стеша.
– А ты тягомотина. Надо сразу брать быка за рога.
– Ок, хорошо, так и сделаю.
Со Стешей лучше согласиться, чем доказывать свою точку зрения.
– В общем, веселишься ты, подруга.
– Ага, приезжай.
– Да, а кто за тебя будет тут работать.
– Ой, вот только не надо. Я работу не бросила и выполняю ее полноценно, хоть и на расстоянии.
– Блин, ну ты же знаешь, как общаться с заказчиками. Они меня на дух не переносят.
– Вот тебе и практика будет. И только попробуй распугать моих клиентов. Уволю и сгною в казематах.
– Вот она – настоящая женская дружба. Ладно, побегу я работать над тактичностью.
– Удачи тебе, Стеша.
– Это тебе удачи, подруга.
Хмыкнув в очередной раз, Маша отложила телефон на столик. Самое время приниматься за работу. В этот раз работа достанется рукам. В планах Машиных числился марокканский уголок: за два дня выходных и один будний необходимо создать нечто и
