В глубине тебя - Фло Ренцен

Спокойно напоминаю, что не уполномочена подтверждать от лица Аквариуса такие широкомасштабные заказы, но обещаю представить его запрос Мартину для обсуждения с нашим руководством и организовать встречу для достижения совместного соглашения.

— Я так рад, милая… так рад… — едва не плачет от радости Франк, под руку выводя меня из своего кабинета. — И так соскучился.

Секретарь напоминает ему, что у него же через пять минут встреча на обед, та единственная, которую он не просил отменить.

Франк кивает секретарю, не отворачиваясь от меня:

— Ты же — с нами?

Вообще-то я не собиралась — понятия не имею, с кем это — с ними. Но тут в поле моего зрения нарисовывается Нина, а с ней… Рик. Футболка-джинсы, отмечаю сама себе больше — как будто не на него вовсе смотрю, а на стену коридора. Только что отговорил с кем-то в наушник, а теперь видит меня. Он не держит ее под руку, зато, глядишь, она его сейчас схватит.

— С удовольствием, — без удовольствия, но как можно громче соглашаюсь я.

— Вот и отлично, пошли, — говорит Франк.

«Отпускаю» его вызвать нам лифт, пока у самой появляется возможность «замешкаться с телефоном».

Его я даже не удостаиваю взглядом — мол, плевать мне на него. Я не к нему, раз не его проект.

Нину — не могу удержаться — вместо прощания совсем легонько трогаю за локоть и говорю вполголоса, но четко и внятно:

— Да, в Италии опять ограничения.

Она дико зыркает на меня, но я уже отворачиваюсь и продолжаю, глядя прямо перед собой:

— Чужое завалить — эт дело нехитрое. А ты свое построй. Но учти: в один прекрасный день и его тоже завалит кто-нибудь.

А ему все-таки бросаю взгляд прямо в его бесстрастные глаза на индифферентной мине. Утверждаюсь в своем мнении, что — да, не его проект, легонько киваю с притворно-сочувственной улыбкой.

Чувствую, что завелась немного от этой нелепой комедии: мне становится по-едкому лучше и по-злому веселее. Уезжаю в лифте с Франком. Хорошо, мы не одни, вместе с нами едут еще какие-то люди.

А она пусть погниет теперь чуток, иначе где справедливость?..

* * *

Даром ничего не бывает, даже справедливость. Я, к примеру, не просила угощать меня деловым обедом и преспокойно могла бы и сама за себя заплатить, но Франк не для того меня с собой тащит к ним в столовку и не для того знакомит со своими партнерами-совладельцами ЭфЭм.

Удивительно, как он не представляет им меня в качестве своей официальной наложницы, которая по совместительству еще и специалистка-умница. Ничего, остынет и он.

Но мне приходится-таки расплачиваться за мои художества: Рик и Нина сдабривают этот глючный обед своим присутствием в столовке. Увы, мне невкусно от таких специй.

* * *

Послевкусие мучит меня до вечера, до того самого момента, когда мне неожиданно звонит Каро.

Каро делает вид, что хочет вновь поднять тему возможности нашей с ней встречи, которую проигнорировала намедни.

Я не собираюсь выламываться и рублю:

— Да никуда я, по ходу, не лечу. По крайней мере, пока. Да тебе ж, наверно, Нина доложилась уже?

— Как жалко, — «сожалеет» Каро.

— М-да? — не выдерживаю. — Она, кстати, рассказывала, что повела себя, как тварь?

— Кати… но ведь и ты… она же просто…

— Ну, знаешь ли… — во мне все форменно бурлит от возмущения.

— Честно признаюсь: я рада, что кончены ваши с ним токсичные отношения, — лепечет Каро. — Ты нормальных отношений заслуживаешь. Теперь ты, наконец, сможешь расправиться и…

Да… Да, было время, когда мы с ней были близки… когда не могли друг без друга, когда все друг другу рассказывали, когда покрывали и, возможно, даже болели друг за друга… Было время, но прошло… Было, но прошло… А теперь… Если б я могла поверить, что ей до этого… до меня есть хоть какое-нибудь дело… если б могла…

— Слушай, — перебиваю ее, — а вот меня мучит вопрос: Нина… она тогда реально болела или это было частью вашего плана?..

— Рози рассказала тебе? Я, впрочем, ей и не запрещала… Она… не то, чтобы болела… это… но лечилась… И его с собой брала.

— Каро, скажи, только честно… вот сейчас… когда «все и всем хорошо»… когда меня подставили… когда ты видишь меня, такую, бля, раздолбанную-типа-свободную-готовую-расправиться, ты что ощущаешь?.. Ты хоть что-нибудь ощущаешь, кроме тупого, торжествующего злорадства?..

Вообще-то, в ней не чувствуется никакого злорадства. Я и сама не знаю, зачем такое говорю…

— Ощущаю. А что?

— А то, что не ври только, будто у тебя нет ко мне претензий «по старой дружбе». Не ври только.

Никогда с ней так не разговаривала. Всегда держала себя в руках. Старалась хранить нашу дружбу, какая бы хрень там ни случись. Быть объективной.

А теперь — объективно она права. Я и Рик — это было черт те что… к моменту разрыва я и сама одной ногой уже ушла… и не в первый раз… и не во второй… и… твою мать… хорошо же всё и хорошо же всем… как же теперь заебись-хорошо Нине — почему мне нехорошо?!

— Ты сколько лет… — задыхаюсь, — ты сколько лет все это планировала, чтоб однажды со мной такое сделать?

— Я совершенно ничего не планировала. И я ничего не делала. Ты все сделала сама.

— Ты сколько рассказала про меня этой суке? — неумолимо допытываюсь я.

— Я ей про тебя не рассказывала. Она не сука — она моя подруга. Я понимаю ее так же досконально, как тебя. Она любит его, она хочет семью, хочет детей. Ради него она готова на многое, но требует, чтобы и он был готов… Кати, в этом нет ничего неправильного, если требовать это…

— А я твоя подруга? — прерываю я эти пространные восхваления «правильности» ее «подруги» Нины, которые мне сейчас меньше всего на свете хочется слушать.

— Конечно. А что?

— А то, что ты врешь. Всегда врала. С тех самых пор, как я у тебя того «украла»! Украла Миху, хоть сама так и не считаю. А ты считаешь, что я и теперь крала! И поэтому тебе понять ее легче, чем меня.

— Тебя понять тяжело, эмоционально тяжело, порой больно — но я пытаюсь.

— Опять врешь. Ни хрена ты не пытаешься, а тупо кайфуешь от того, в какой я сейчас жопе.

Ей, кажется, и правда тяжело, но мне плевать. Ей же не должно быть тяжело, если «все хорошо и всем хорошо».

Каро тихо напоминает, будто