Притяжение, будь рядом, когда я умру - Виктория Валентиновна Мальцева
Дом на несколько коротких мгновений погрузился в тишину. Казалось, даже он приуныл от нерадужных перспектив деторождения. Наконец, послышался несколько задумчивый голос матери:
– Мда… Двадцать пять лет… Такая девочка… и до сих пор не знает мужской ласки.
Жозефина и Шанель были подругами с юности, ещё с институтских времён. Будучи по природе своей совершенно разными, но в чём-то и схожими, и специализации они выбрали в том же духе: Жозефина стала гинекологом, а Шанель сексологом. Как и в юности, обсуждая одну проблему, каждая из них видела её в своём собственном ракурсе.
– Жаль, что сексолог не входит в число обязательных к посещению специалистов… – с досадой добавила мать.
– Да бог с тобой! – воскликнула Жозефина. – У девочки для твоих приёмов и показаний-то нет, и неизвестно будут ли. Я ж о чём тебе толкую: если дело так и дальше пойдёт, ты и вовсе останешься без работы. Семидесятые и свободный секс остались далеко в прошлом, теперь учёба, работа и кредиты не оставляют молодёжи времени на встречи и здоровое общение – только вебчаты одни и взрывные продажи вибраторов.
Мэтт снова поморщился. Слушать дальше он был не в состоянии.
– Сынок! – при виде его мать тут же воспряла духом. – Уже проснулся?
Мэтт покосился на часы – почти полдень. Так долго спать он не привык – бурлящая и кипящая вплоть до последнего времени жизнь почти не оставляла ему времени на сон, он, скорее, привык недосыпать и чувствовать себя при этом живее всех живых. Теперь же его раздражало абсолютно всё: и это пребывание в материнском доме, и гостья со своими гаденькими разговорами о людях, с которыми он был знаком и о которых не желал бы знать такие интимные вещи, как наличие или отсутствие девственной плевы и качество овуляции, и даже то, что проспал, как последний неудачник, половину светового дня.
Взгляд Жозефины скользнул по его плечам, коснулся груди, глаза хищно сощурились. Он тут же пожалел, что не соблаговолил натянуть футболку – мать ни разу в жизни не упрекнула его в том, что он неподобающе одет. Да она вообще мало в чём его упрекала, в результате чего Мэтт вышел во взрослую жизнь без единого комплекса. Даже отсутствие отца почти не нанесло ему никакого урона.
– Маттео! – елейно протянула Жозефина, в мгновение забыв о негодовании, вызванном в ней всем предшествующим разговором. – Как же я рада тебя видеть!
Он ни секунды в этом не сомневался.
– Я тоже, – буркнул Мэтт и подошел к кухонному островку.
– Сынок, – подпрыгнула мать, – хочешь кофе? Давай я приготовлю, дорогой. Присядь, поговори с Жозефиной.
– Спасибо, но нет. Кофе сделаю сам.
Помимо всех прочих своих бесчисленных достоинств, Шанель была ещё и тактичной женщиной – она не стала уговаривать сына дальше.
– Боже, Маттео… каким же ты стал! Так возмужал… за те сто лет, что я тебя не видела, – вздохнув, добавила Жозефина.
В её голосе появились тоскливые нотки сожалений.
В отличие от своей пациентки Ивы, Жозефина была истинным продуктом своей эпохи и имела за плечами обширный практический опыт в общении с мужчинами. Начала она рано и прекращать не планировала до самой смерти. Мужчины, сколько бы лет им ни было, всегда чувствуют настроенных на секс женщин, вот и Мэтт отчётливо помнил свои ощущения в четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать лет – вплоть до его отъезда в колледж, когда Жозефина заглядывала к ним в гости и не спускала с него глаз. Она вполне могла бы стать его первой женщиной, если бы не одно «но»: Мэтт был переборчив. Пожалуй, его переборчивости могли бы позавидовать даже английские принцы.
– Маттео, дорогой, – внезапно оживилась Жозефина. – Мама сказала, что ты временно остановился у неё. Что же тебя привело сюда? Что заставило такого взрослого мужчину отказаться от всех прекрасных барышень, путешествий, вечеринок, удовольствий, и осесть в отчем доме?
– Просто захотелось, – вяло отозвался Мэтт.
– Невероятно! – выдохнула Жозефина. – Но это скорее заслуга матери… Шанель, плюс твою карму! Зрелый и успешный сын из всех благ мира сознательно выбирает твоё крыло!
Маттео довольно энергично кивнул – он был согласен. С матерью у него действительно были ну просто идеальные отношения, даже невзирая на диаметрально противоположные характеры. И это действительно была заслуга скорее Шанель, чем его.
– Да брось, Жози, он просто поссорился с женой…
Мэтт дёрнулся, как ошпаренный: мать испортила всю малину. Уж чего-чего, а такого выброса его личной жизни на всеобщее обозрение он не ожидал. Глаза его чуть сощурились – он слишком хорошо знал свою мать: она бы никогда так не поступила, не будь у неё что-то на уме.
– С женой лучше не ссориться! – как-то пискляво заметила Жозефина, вытягиваясь и распрямляя плечи.
Дамочка гинеколог даже закинула ноги одну на другую, чтобы они казались стройнее.
– Во-первых, у меня нет и никогда не было жены, – хрипло прокомментировал этот спектакль Мэтт. – Во-вторых, я не поссорился, а расстался с надоевшей девкой. В-третьих, я здесь, потому что мне тупо жаль денег на очередную аренду, когда я ещё не разобрался с предыдущей.
– Ох… наверное, это очень дорого снимать квартиру в самом сердце Ванкувера с видом на залив…
– Дорого, – кивнул Мэтт и обжёг горло глотком кофе.
– Понимаю… но разве для одного из самых успешных… эм, мужчин в модельном бизнесе не должны такие вещи быть сущей ерундой?
Шанель раскрыла лежащий до этого на журнальном столике веер и начала энергично обмахивать им шею. Мэтт скрипнул зубами.
– Должны. Для успешных. Но я не успешный.
Жозефина с удивлением округлила глаза.
– Раньше был, а теперь нет, – добавил он.
–
