Фатальное трио - Юля Белова
Я нерешительно пожимаю плечами, вроде как почему бы и нет, может правда поехать? Но на самом деле, мне очень хочется отправиться к ней. Во-первых, Веста-Ира мне понравилась. Она очень открытая и дружелюбная, безо всякого снобизма и звёздного самолюбования, а ведь она действительно сейчас очень популярна. Во-вторых, мне приятно, что её заинтересовали мои стихи и было бы невероятно круто, если бы она сделала песню или даже несколько песен с моими текстами. Себя не обманешь, это бы меня ого, как порадовало. Ну и вообще, почему бы не сделать что-то необычное или даже странное? Я смотрю на Яра, изображая несчастного котёнка, но ему идея явно не по душе.
– Ну что, может съездим? – спрашиваю его.
– Ты правда хочешь? Как-то странно вот так сразу к незнакомому человеку домой ехать. К тому же вечеринка в самом разгаре.
– Я бы съездила, вдруг что-то получится со стихами? Ты же знаешь, как для меня это важно. Давай, а? По первому же твоему сигналу поедем домой. Ну что? Ты как?
3. Необычно и очень странно
Ярик соглашается, и водитель Весты везёт нас в Москва-Сити. Вид из квартиры на сорок седьмом этаже захватывает дух – ночь, море огней и головокружительная энергия города. Я с трудом отрываюсь от большого во всю стену окна и возвращаюсь в центр просторной гостиной, отделанной натуральным камнем. Стиль декора, немного холодный, не такой уютный, как у нас с Яром, но я отдаю должное ультрасовременной обстановке её квартиры.
Ярослав открывает шампанское, а Ира-Веста достаёт из холодильника закуски:
– Смотрите, устриц нет, но есть фуагра, оливки, свежий козий сыр, икра, и сейчас салат с боттаргой* сделаем. Мне её только сегодня с Сардинии привезли.
Она вскрывает пакет с зелёными листьями, высыпает в глубокую миску, похожую на экспонат из музея современного искусства, и тонкой стружкой нарезает янтарную боттаргу.
*(Боттарга – прессованная сушёная икра серой кефали или синего тунца)
– Вот это пиршество, – говорю я, – точно не зря приехали.
– Ха, ты ещё шампанское не попробовала. Ярослав, тебе может виски предложить? У меня есть «Макаллан» пятидесятилетний. Будешь?
– Давай, – соглашается Яр. – Пройдёмся по вискарику, раз такое дело.
Он немного пасмурный, поскольку перспектива слушать всю ночь стихи и пьяную женскую болтовню не слишком его воодушевляет. Ни одно виски в мире не способно компенсировать все эти, мягко говоря, неудобства. Что же, я это ценю. Спасибо, мой герой. С другой стороны, я же тебя ждала, пока ты занимался своими делами в клубе, про душ сегодняшний вообще молчу.
– Шампанское прекрасное, – говорю я, сделав несколько глотков, – нектар богов.
Я уже успела немного протрезветь и теперь снова возобновляю воздушное плавание на волшебных пузырьках. Ярослав, напитываясь янтарной влагой, через некоторое время смягчается, смиряется со своей судьбой и даже начинает шутить. Я в ударе. Читаю свои вирши, и сама проникаюсь красотой слога и глубиной мысли, что случается со мной не так уж и часто.
Ира меня нахваливает, кажется, она действительно воодушевлена. Несколько раз она подскакивает с низкого широкого дивана и начинает взад и вперёд ходить по комнате то проговаривая понравившиеся строки, то едва-слышно напевая их на разные лады.
Кажется, она нас совершенно не замечает и уж точно ни капли не стесняется, падая на диван или садясь, по-турецки поджимая ноги, в своём коротком, как футболка платье. Её увлечённость меня подстёгивает, и я вбрасываю в топку её творческой печи новые и новые строки.
Шампанское и виски течёт весёлым ручейком и градус настроения стремится выше и выше. В какой-то момент, чувствуя себя изрядно навеселе, я требую перерыва. Тотчас, словно выждав, чтобы не прерывать моё выступление, у Яра звонит телефон.
– Ого. Кто бы это мог быть так поздно?
Он фыркает, глядя на экран.
– Роман Георгиевич, да? – спрашиваю я, – кто же ещё может позвонить в два часа ночи.
– Думаю, это в связи с тем, что мы сегодня обсуждали. Наверное, надо ковать железо. Пока горячо, – говорит Яр, проводя пальцем по экрану. – Алло? Нет, Роман Георгиевич, я никогда не сплю.
Веста делает мне знак, и уводит из гостиной, чтобы не мешать Ярославу. Мы заходим в просторную спальню. Свет приглушен, за панорамным окном – калейдоскоп расплывающихся, как на фотографии, ночных огней. Посреди комнаты располагается огромная кровать с небрежно наброшенным одеялом в сером шёлковом пододеяльнике. Чувствуется тонкий, едва уловимый аромат розы и ещё чего-то, волнующего и тревожного.
– Пусть поговорит спокойно, – с лёгкой улыбкой произносит Веста и включает музыку. – Давай, потанцуем.
Звук мелодии раздаётся совсем негромко, но глубоко и мощно, заставляя вибрировать что-то под сердцем.
– Нет, ноги уже не слушаются, извини.
Я сажусь на кровать, а Ира начинает медленно двигаться под музыку. Она танцует красиво и это зрелище меня завораживает. Это длиться пару минут, как вдруг, оказавшись у кровати, она резко прекращает танцевать и приближает ко мне лицо. Я вижу её близко-близко перед собой и пытаюсь расшифровать выражение детского озорства и стыдливости.
– А хочешь пыхнуть? – заговорщицки спрашивает она.
– Это как? – удивляюсь я.
– Ну, курнуть, то есть.
– Косяк что ли?
– Ну типа… Не совсем, но как бы да.
– Э-э-э…
– Ты что не пробовала ни разу?
– Не-а, – мотаю я головой.
– Да ты что! Тогда точно надо. Сегодня ночь открытий. Это ж круто!
Не дав мне опомниться, Ира идёт к прикроватной тумбочке и достаёт чёрный приборчик, похожий на внешний аккумулятор для мобильного.
– Смотри, это вайпер. Никакого горения, всё очень экологично, – говорит она, садясь рядом со мной.
Она несколько раз нажимает кнопочку, выставляет температуру и показывает мне.
– Не бойся, плохого не посоветую. Тебе просто дозу на первый раз сделаем поменьше и всё хорошо будет. Трава лучшая в Москве.
Когда температура устанавливается, Ира подносит к губам короткую стеклянную трубочку, торчащую из приборчика, и делает глубокий вдох. Она ненадолго задерживает дыхание и выпускает струйку дыма.
– Давай, теперь ты. Да не бойся, делай как я и всё.
– А ничего, что мы выпили?
– Мы не выпили, мы просто в хлам! – радостно выпаливает Веста, – но кашу маслом
