Моя чужая женщина - Ольга Дашкова
Мужчина поджимает губы, снова рассматривает меня. Не понимаю, что он все пытается разглядеть? Никифоров говорит, я сука чокнутая, а я не спорю.
– Где твоя одежда?
– А на мне сейчас что?
Оглядываю себя, для октября, конечно, прикид у меня не очень, но я не собиралась сегодня делать дальние пешие прогулки. Кожаная куртка, такие же брюки и ботинки на каблуках. Есть еще джинсы, кроссовки, куртка теплее и белье, купленное в секонд-хенде, но я ведь сегодня на работе была, должна была выглядеть не как те бомжи.
– Ладно, пойдем, в машине тепло.
Меня галантно пропускают вперед, у самого крыльца шикарный черный, блестящий в свете ментовских мигалок «Порш Кайен Турбо» – почти одиннадцать миллионов цена, на минуточку, я Никифорову тыкала в журнал, показывала его, думала, купит, когда я свою разбила. Не купил.
Нет, меня не удивить дорогими тачками, часами и тряпками. Я абсолютно к этому равнодушна, потому что понимаю – не в этом счастье. Сама не знаю в чем, потому что не было его у меня.
– Слава, давай в клинику нашу, позвони, предупреди, что будем.
– Хорошо, Тихон Ильич.
Пахнет дорого, играет тихая музыка. И зачем я только сбежала из бара? Ну, полежала бы немного мордой в пол, дала бы себя обыскать. А так, дернулась от испуга.
Нет, плохо, все плохо – и то, что попалась на глаза этому Тихону, очень плохо. С меня сняли отпечатки пальцев, интересно, они есть в общей базе, или мой подполковник постарался, чтоб их там не было?
А еще у меня нет документов, нет ничего, что может удостоверить мою личность. Я вроде как в бегах, они мне ни к чему, но все-таки необходимы. Виссарион, владелец бара, обещал помочь с этим, нужно было только время. Я не светилась три недели, а тут – здравствуйте, появляется некто Тихон Ильич, качает права и вызывает отвращение.
– Откуда ты?
Мне задают вопрос, не хочу отвечать. Смотрю в окно: неплохой город, много огней, но погода скверная. Хорошо, пописаю я в баночку, дальше что?
– Я ведь все равно узнаю.
– Узнай, – поворачиваюсь, смотрю на мужчину. – Есть резинка? Нет, не презерватив, любая, волосы убрать.
Тихон запускает руку в карман пальто, достает пачку денег, подает мне резинку, которой они были скручены. Зеленая, обыкновенная банковская.
– Спасибо.
Собираю волосы в кучу, наконец убирая их. Все время хочу обрезать, но Никифоров сказал, что руки мне переломает, если сделаю это. Все из-за них в моей жизни, наверное, слишком привлекаю внимание к себе, или это мой скверный характер?
Больше мне не задавали вопросов, но я чувствовала пристальный взгляд, он прожигал и напрягал, становилось неуютно. Хочу просто выйти и пойти в то место, которые сейчас мой дом, у меня и такого никогда не было. Нет, был – детский дом номер два, где мы с братом провели свое «прекрасное» детство.
– Приехали, пойдем. И без фокусов.
– Да куда мне, это вы, Тихон Ильич, тут волшебник, перед которым открываются все двери в любое время суток.
– Твой уровень юмора я уже оценил, хреновый он у тебя.
– Мне и до этого далеко.
В холле клиники нас встретила милая девушка в белом халате, на моего сопровождающего она смотрела как на бога, не меньше. Два часа ночи, а она при полном параде, если бы меня здесь не было – выпрыгнула бы из трусов как дрессированная болонка.
– Тихон Ильич, рада вас видеть, чем могу помочь?
– Слушайте, а давай ты пописаешь? Девушка поможет.
На меня уничтожающие посмотрели сразу две пары глаз, а я лишь приуныла.
– Возьмите у девушки все анализы, что берут на наркотики и запрещенные вещества, я подожду тут.
– Хорошо. Пройдемте.
– Вы забыли сказать: «Хорошо, Тихон Ильич».
– Я… я не понимаю?
– Не слушайте ее и не поддавайтесь на провокации, она проститутка и торгует наркотиками. Жду пять минут.
Нарочно долго писала в баночку, а потом умывалась и смотрела на себя в зеркало. Мне двадцать пять, я вполне симпатичная, здоровая, ну, как здоровая, относительно. Впереди целая жизнь, как говорится, но она все никак не может начаться.
Может, это я такая несчастливая, поэтому все у меня наперекосяк все двадцать пять лет? Сначала родилась не у тех людей, потом оказалась им не нужна, а потом нужна, но не тому человеку.
– С вами все в порядке? Девушка!
– Нет, со мной не все в порядке.
Вода стекает по лицу, облизываю губы, сейчас еще немного постою здесь, и викинг выломает двери. Даже хочется на это посмотреть, но не стану, устала от всех сегодня.
– Держите, это все?
Вручаю девушке пластиковый стакан, жду ответа.
– Нет, нужно взять кровь из вены.
– Давайте возьмем, и если можно, то быстрее, я тороплюсь.
В процедурной светло и чисто, у нас в детдоме был такой бардак, и от всех болячек и болезней зеленка и аспирин. Снимаю куртку, бросаю ее на кушетку, кладу правую руку на стол. Медсестра немного тушуется, а когда, перетянув жгутом руку, пытается найти вены, морщит носик, разглядывая мои татуировки, которые покрывают всю руку.
– Слушай, а кто он?
– Кто?
– Ваш Тихон Ильич, которого все боятся и слушаются?
– Он уважаемый человек, бизнесмен.
– И все?
– Нет, я точно не знаю, но он что-то типо хозяина города.
– Ай, больно же.
Она находит вену, больно вонзая иглу, а мне становится совсем нехорошо уже который раз за этот день.
Черт!
Черт! Черт!
– А тут есть черный ход?
– Нет, и не думай, что я тебе буду помогать. Мне это место и моя жизнь дороже. Можешь идти.
Вот же сучка!
Глава 4
Покровский
Зачем вообще я занимаюсь ей сам?
Надо бы поручить эту странную девицу парням, пусть бы съездили к ней на квартиру, поговорили с ее парнем, если он конечно есть. Но понять не могу, почему делаю все сам? Словно мне заняться больше нечем.
Но рыжая очень занятная, такая непростая, с гонором. Говорит, прямо смотря в глаза, а у самой в них ничем не скрываемая ненависть, нет, скорее презрение. А как небрежно посмотрела на пачку денег, а потом резинкой от них собрала волосы?
Точно не проститутка и не наркоманка, те смотрят жадными голодными глазами, там всегда не хватает. Этого «добра» я насмотрелся с детства, район и дом, в котором жил, был наполнен именно такими персонажами. Там могли полоснуть по
