Иллюзия защиты (СИ) - Сурина Лилия

Я кивнула в ответ и обернулась на чужака. Мне совсем не хотелось обсуждать при нем свое уродство. Тот пристально наблюдал за мной, а увидев, что я смотрю на него, смутился и отвел свой взгляд в сторону. Я не понимала его смущения, обычно люди отворачивались от меня с презрением или жалостью, а этот…

- Я узнал, где можно сделать повторную операцию, денег стоит, конечно, но главное результат же. Ева, ты слушаешь меня?

Я повернулась к егерю, улыбнулась ему.

- Да, я слышу. Только это правда, не ко времени. Мне нужно отцу помогать, с бизнесом… в прошлый раз реабилитация заняла полтора года, и в этот раз не меньше будет. Нет у меня этих полтора года, дядь Володь! Спасибо вам за заботу, но…

- Да погоди ты спасибо говорить, я еще не помог. Отец твой смирится, пить перестанет. Ему надо хорошего управляющего найти, а тебе о здоровье позаботиться, ты молодая, замуж надо, детишек…

- Ой, дядь Володь, насмешили! Кому я нужна-то… и не сто процентов операция поможет. Так что…

- А я тебе сто процентов даю, даже двести! Мы в Чеченскую и не таких на ноги ставили, вон с отцом Тимура вместе. Я видел твою историю болезни, знаю. Я хирург-ортопед, Ева! Сам к столу встану, если нужно будет. Подумай, потом скажешь, – Михалыч потрепал меня по плечу, ободряя. Умные зеленые глаза сулили надежду, на душе у меня стало тепло и радостно.

- Ладно, я подумаю. Честно! Поеду, а то еще не собралась в дорогу, – я подошла к Султану. Парень подскочил, собираясь помочь мне взобраться в седло, протянул руки к моей талии. – Руки! Убери от меня свои руки! Я не настолько калека, вполне могу справиться сама! – возмущенно огрызнулась я на него, Тимур удивленно уставился на меня, а Михалыч тихонько посмеивался в усы.

- Да Тимур, Ева у нас девушка с характером! Не любит, когда прикасаются к ней.

Я привычно схватилась одной рукой за гриву коня, другой за седло, подтолкнула себя здоровой ногой и уселась на Султана. Кивнув в знак прощания, рысью мы двинулись в направлении дома. Мне стало неловко, зачем так рявкнула на парня, прежде никогда так не делала.

6.

На следующий день я уехала в Екатеринбург, душа болела за отца, но он пообещал мне не пить больше, говорил, чтобы я не бросала учебу. За неделю я сдала все экзамены, мне пошли навстречу. Но от академического отпуска меня отговорила мой куратор, посоветовав перейти на заочное отделение. Тогда мне придется только два раза приехать, сдать сессию. Меня это устраивало. Я перевелась на заочное отделение, и со спокойной душой поехала домой. Отец встретил меня в Североуральске, трезвый, как стеклышко. Только очень подавленный, осунувшийся и постаревший. Он одобрил мой перевод, так я и дома буду и учебу не заброшу. Ехать в Академию нужно было только в январе.

Почти месяц мы с отцом разбирались с бухгалтерией конезавода, раньше этим занималась мама. Я ничего не понимала в этих бумажках, решила поговорить с папой, чтобы он нанял знающего человека. Почти все свободное время я проводила с лошадьми, помогая нашему ветеринару, он обещал дать мне хорошие рекомендации, подписать практику. Часто прогуливалась с Султаном, доезжая до реки. Мне постоянно вспоминался тот парень, Тимур. Особенно когда я смотрела в большие карие глаза моего коня, мне чудились другие большие бархатистые карие глаза. Моя кожа покрывалась мурашками, будто от страха. Приезжая на берег реки, я будто надеялась, что снова встречу его здесь, и боялась этого. Сама себя не понимала.

Отец послушал меня, нанял хорошего бухгалтера, и вскоре мы узнали, что наш конезавод на грани разорения. Почти два месяца не плачено по кредитам, из банка постоянно звонили, угрожали. Отец снова стал прикладываться к бутылке. Мне было горько видеть, как он гробит свою жизнь, но ничего не могла поделать. В один не прекрасный день приехали из банка и описали наше имущество, предстоял суд, если мы не вернем кредит целиком, все пойдет с молотка – наши прекрасные лошади, которых мы разводили два десятка лет, дом, земли…

- Вот дочка, оставил я тебя без наследства… плохой вышел из меня отец… - с горечью говорил мой папа, я обнимала его, успокаивала.

- Папа, у нас есть мы с тобой, никто этого не отнимет. Остальное ерунда, уедем куда-нибудь, устроимся на другой конезавод, будем просто работать, как все в стране.

Но в душе я понимала, что он вряд ли сможет уехать от своей Никуши, скорее умрет на ее могиле. Я теряла его, с каждым днем отец будто усыхал, съеживался. А я плакала в подушку по ночам, ведь у меня больше никого не останется… только мой Султан, и он заложен в банк. Наступления утра ждала со страхом, казалось, еще день-два и отца не станет, что я найду его холодный труп в постели. Но все вышло совсем по-другому.

Как-то, в начале июля, я возилась в конюшне, ухаживала за новорожденными жеребятами. В сарае остались только три матки с малышами, остальные кони были на выпасах. Я любовалась на них, наблюдая, как смешно тычутся жеребята под брюхо матерям. Вдруг кто-то грубо схватил меня за пояс и потащил в соседнюю клетку, на кучу соломы, которая нужна была для подстилки. Меня бросили на эту кучу, я увидела, кто так подшутил надо мной. Я думала, что это Павлушка балуется, но это оказался другой человек, тоже конюх. Мне он никогда не нравился, наглый тип, противный человек, он вызывал отвращение у меня.

- Ну что, принцесса, покувыркаемся? Чего смотришь, давай, раздевайся. И не ори, никто не поможет тебе, здесь нет никого, – с ехидной улыбкой произнес он, расстегивая штаны. Я с ужасом наблюдала за его движениями, судорожно соображая, что предпринять, понимая, что он прав. В конюшне никого. Я сжалась в комок, шаря руками по полу, в надежде отыскать что-нибудь, что сгодилось бы в качестве оружия. В самом углу стояли вилы, не дотянуться. Подонок проследил за моим взглядом, усмехнулся.

- Куда тебе, даже не думай, лучше расслабься. Я давно за тобой наблюдаю, нравишься ты мне.

- Зато ты мне не нравишься! Отпусти меня, и я не скажу отцу…

- Да что сделает мне этот алкаш? Он здесь уже никто, даже уволить меня не сможет. Если ты не в курсе, у конезавода уже другой хозяин, банкир Сироткин выкупил его, вместе с домом… так что и ты здесь никто. Ну давай, раздевайся, или помочь тебе? – он приближался ко мне, я стала отодвигаться от подонка, уперлась спиной в стену. Рука наткнулась на что-то железное, круглое. Подкова! Я выставила вперед руку, пытаясь сдержать наваливающегося на меня вонючего мужика, дыхание сперло от его смрадного духа.

- Уйди от меня, не то пожалеешь! – крикнула я. Тот заржал, как жеребец.

- Что, укусишь меня? Ну, давай!

Я размахнулась и двинула подонка по голове подковой. Тот от боли и неожиданности заревел и отскочил от меня, струйка крови стекала по его наглой морде. Я, как ящерица подползла к вилам, схватила их и наставила на него.

- Не подходи, убью! – кричала я в ярости, перед глазами мельтешили мурашки, руки предательски дрожали, но я была настроена решительно. Пусть только подойдет!

- Тварь! Ты мне башку разбила! Ты такая же тварь, как твоя мать. Недотроги нашлись! Ну, я тебе сейчас покажу! – он снова попытался подойти ко мне.

- Оставь меня в покое! Не доводи до греха, уходи лучше! Я лучше в тюрьму сяду! – я махала вилами в сторону конюха, тот пытался поймать их за зубья, взвизгивая каждый раз, когда царапал руки об них. Я уже приготовилась вонзить их в брюхо нападавшего, собираясь с духом. Так просто я не дамся, лучше тюрьма, чем позор! Внезапно в клетку влетели двое. Один скрутил негодяя, заломив ему руки.

- Ты чего, мразь, беспредельничаешь? Допрыгался, сволочь! Дэн, тащи его в машину, я через несколько минут подойду, – парень передал конюха другу, а сам подошел ко мне. Я наставила вилы на него.

- Не подходи! Заколю! – воскликнула я, дрожа всем телом.

- Тихо, Ева! Это я, Тимур, не узнала, что ли? Отдай мне вилы… ну, давай, я не причиню тебе зла, – парень протягивал ко мне руки, уговаривая теплым спокойным голосом. – Давай, Ева! Я помогу тебе!