Иллюзия защиты (СИ) - Сурина Лилия

Мама почти не пользовалась косметикой, и в свои сорок два года выглядела молоденькой девушкой, нас считали сестрами те, кто не знал, что она моя мать. Когда я училась еще в школе, любила по вечерам, когда было свободное время, расчесывать ее роскошные волосы, мастерила разные прически, мама смеялась и целовала меня.

Я мечтала, что когда вырасту, тоже буду такая красавица, как мама. И выросла, и очень на нее похожа, даже волосы отрастила до талии... только я хромоногая, так что о гордой осанке пришлось забыть. И за волосами прячусь от людей, как за ширмой, терпеть не могу, когда на меня пялятся, или бросают жалостливые взгляды. А так я никого не вижу, и мне кажется, что меня тоже никто не видит. У меня почти нет друзей среди людей, я охотнее общаюсь с животными. Особенно привязалась к Султану, моему коню, из-за которого я и стала инвалидом. Ну, все по порядку.

2.

Живем мы в Свердловской области, в глуши, недалеко от заповедника Денежкин Камень. Меня всегда веселило это название. Отец специально выбрал тихое, малонаселенное место для своего конезавода, поближе к природе, так сказать. Рядом с нами только пара небольших деревушек, жители которых трудились на нашей ферме. И река Сосьва в километре от дома, и тайга – ели, лиственницы, кедры…

Сейчас у нас большой конезавод, конюшни на три сотни лошадей, десятка три коров, поля, на которых выращиваются корма для животных. А тогда, пятнадцать лет назад была небольшая фермочка, с десяток буренок, да коней два десятка, в основном кобылы, которые приносили приплод раз в год. Мама вела бухгалтерию, отец управлял фермой, не гнушался убирать навоз или садился за руль трактора и пахал поля, я тоже помогала, как могла. Мне нравилась эта работа и, когда я окончила школу, поступила в Уральскую государственную сельскохозяйственную академию.

Я скоро стану ветврачом, буду работать на нашем конезаводе. Проучилась уже четыре года, остался год. Неожиданно умерла моя мама. Когда мне позвонила наша домоправительница тетя Лена, я не поверила ей. Мама совсем еще молодая, и почти никогда не болела. Тетя Лена не стала ничего объяснять по телефону, да я бы и не поняла, в голове только металось – не может быть, не может быть…

Когда приехала домой, выяснилось, что мама была беременна, мне ничего не сказали, когда я приезжала в марте, почему-то, и по телефону тоже. Она отцу-то сказала, когда срок был уже четыре месяца. Может постеснялась, подумала, что я осудила бы ее… У нее открылось кровотечение, и пока отец привез маму в больницу в тридцати километрах от дома, она уже была без сознания.

Через несколько минут мамы не стало… ей, уже мертвой сделали кесарево сечение, надеясь спасти хотя бы ребенка, но мальчик тоже не выжил. Он родился живым, семимесячным, но что-то сразу пошло не так. Его восемь часов выхаживали в реанимации, все оказалось напрасно.

Сегодня моей маме и братику девять дней, только что разъехались родные и друзья с поминок. Отец всю неделю пил, обвиняя себя в случившемся, мне становилось страшно, казалось, что он теряет человеческий облик. Даже не знаю, как оставить его одного, но ехать придется, нужно сдать экзамены, а там посмотрим.

Я не знала, куда деть себя от тоски, решила прогуляться до конюшен, проведать своего любимца. Идти недалеко, метров триста. По пути встречались работники, которых я знала с детства, некоторые заговаривали со мной, спрашивали про отца. Так, незаметно и дошла до места. Султан встретил меня радостным ржанием, высунул голову поверх калитки.

- Привет, милый! Я тоже рада видеть тебя! – я гладила его бархатистый нос, конь ткнулся мне в волосы, согревая теплым дыханием мою шею. Он будто все понимал, сочувствовал мне, стоял не шевелясь. Я подняла руку и погладила черный лоб с белой звездой посередине. Султан посмотрел на меня, в его огромных темно-карих глазах почудились слезы.

- Ну что, малыш, прогуляемся? Прокатишь меня? – я сняла узду со стены напротив клетки, надела ее на голову коню, тот послушно вытянул шею ко мне.

Вывела его в проход, положила потник на спину жеребцу, взялась за седло. Мне на помощь спешил Павлушка, сын нашей домоправительницы. Он был старше меня на год, но сильно отставал в развитии, будто навсегда остался в семилетнем возрасте, едва осилил начальную школу. Теперь работал младшим конюхом. Серьезную работу ему не доверяли, чистил стойла, седлал или запрягал коней и кормил собак, которые охраняли территорию.

- Ева, Ева! Давай я помогу! Я могу, я умею седлать! – он даже говорил с детской интонацией, гордый оттого, что ему доверили работу. Отобрал седло у меня и приспособил у коня на спине. У Павлушки было сильное, накачанное тело, что совсем не вязалось с его детским разумом. – Вот, готово! Ты проверь, всегда надо проверять, я знаю, мне папа говорил.

Я проверила подпруги, все было в порядке. Павлушка помог мне сесть в седло, взял коня под уздцы и вывел во двор. У конюшни имелась крытая арена, и даже небольшой ипподром.

Последние три года на конезаводе было много посетителей, стало модным катание на лошадях, люди приезжали, порой издалека, отец хотел даже построить небольшую гостиницу. А мама организовала лечение ипотерапией для больных деток. Привозили с разными диагнозами, дети с удовольствием общались с коняшками, кормили их, катались. Теперь все пошло прахом…

3.

Перекинулись парой слов с добродушным конюхом, и я отправилась в сторону реки Сосьва. Дорога проходила вдоль леса, кое-где уже зацветали лиловые медуницы, а красавицы рябинки кивали мне своими белыми соцветиями в знак приветствия. Заканчивался май, снег везде уже растаял, сегодня было тепло, что редкость в наших краях в это время.

Прогулка немного успокоила меня, конь шел неспешным шагом, будто понимал, что торопиться мне некуда, до вечера куча времени. Я теперь городская, даже вдохнуть глоток ароматного весеннего лесного воздуха – это для меня великая роскошь!

Проезжая поворот в лес, мое сердце сжалось от болезненных воспоминаний, Султан фыркнул, будто тоже припомнил ту неприятную историю. История эта началась, когда мне исполнилось десять. Я хорошо помню ту морозную ночь в марте, когда наша Магдалина жеребилась.

Роды у лошади проходили очень тяжело, папа с мамой не спали всю ночь, вызвали ветеринара из соседнего колхоза, собрались три наших конюха. Они все помогали ей, но дело не шло. Я пряталась за тюками с сеном, переживала за свою любимицу, просила Боженьку помочь ей. И прекрасно слышала, как отец сказал дяде Мите, старшему конюху, готовить ножи, что наверняка придется прирезать кобылу.

У меня слезы хлынули из глаз, я с тройным усердием стала молиться. И случилось чудо! Через минуту Магда поднатужилась, и жеребенок увидел свет. Так родился мой Султан! Он был очень слаб, даже сразу не встал на ножки, мой отец махнул на него рукой, сказал, что лучше бы сдох, все равно путного коня из него не получится. Если еще выживет…

Чтобы жеребенок приложился к вымени, приходилось поднимать его на руках и держать все время, тоненькие ножки совсем не держали его. А через три дня Магда пала от родильной горячки. Осиротел мой маленький Султанчик. Другие кобылы не подпускали его к себе, мои родители тоже отказались выхаживать, только я не бросала. День ото дня жеребенок слабел, даже почти не поднимал голову. Я постоянно молила Бога, чтобы он помог выжить ему.

- Боженька, миленький, помоги! Я буду очень хорошей девочкой, буду хорошо учиться и помогать маме по хозяйству… и врать не буду никогда! Только помоги, умоляю тебя, спаси моего Султанчика! – причитала я, пытаясь напоить жеребчика из соски.

Не слишком хорошо получалось, Султан будто не хотел жить, даже не пытался сосать молоко. Тогда я стала поить его с ложечки. Половина проливалась мимо, но что-то попадало и в горло. На третий день малыш стал глотать молоко, моей радости не было предела. Мне нужно было ходить в школу, пока меня не было, мама решила помочь мне, поила жеребенка.