Эм + Эш. Книга 1 - Елена Алексеевна Шолохова
Работать он будет начальником отдела снабжения в местном леспромхозе. Должность не ах, по сравнению с предыдущей, но на первое время сгодится, как сказал он. Для матери тоже нашлось тёплое местечко в горсовете.
— Правда, придётся подождать, пока сотрудника, на чьё место ты пойдёшь, переведут, но обещали — не больше месяца.
— А квартира как? — поинтересовалась мать.
— Квартира большая, — доложил отец, — но запущенная. Нанял рабочих, чтобы обновить чуток: обои там наклеить, сантехнику поменять, плитку положить… Какие лодыри оказались! Приходилось постоянно пинать, а то бы ни хрена за полторы недели не успели сделать.
— И что? Жить-то там можно? Соседи нормальные?
— Жить можно, — заверил он. — А с соседями чуть казус не вышел. Вернее, с одним соседом. Тот ещё тип. Доколупался до меня: то мешаю ему, то какую-то дурацкую клумбу подавили чуток. А там ведь фура, понимать надо. Короче, послал я его. Ну, он сам напросился. А потом случайно выяснил, что это будущий Эдькин директор.
Я заржал. Мать с отцом сразу на меня накинулись.
— Что смешного? И так всё это из-за тебя происходит, одни проблемы…
— Да ладно вам. Не я ж его послал.
— Ну ты тоже, Лёша, — запричитала мать. — Смотреть же надо, кого посылаешь.
— Да откуда я знал? У него ж на лбу не написано, что он — директор школы. Хорошо ещё, мне мужики, что мебель разгружали, сказали. Так я быстренько подсуетился. Коньячок ему армянский подогнал, конфеты, все дела. Короче, всё утряслось.
Квартира и правда оказалась большая. Четыре комнаты, просторная кухня, по лоджии хоть на велике гоняй.
— Таких домов, как этот, в Адмире, между прочим, раз, два и обчёлся. В основном, одни панельные хрущёвки. Так что, по здешним меркам, это, считай, элитное жильё. Попотеть пришлось, чтобы взять именно эту квартиру, — хвастался отец.
— Ты — молодец, Лёшик, — проворковала мать. — Квартирка и правда хорошая. Даже жалко будет потом отсюда уезжать.
— Ничего, мы ещё лучше найдём! — хохотнул отец. — А ты что молчишь?
— Да, пап, ты — молодец, — отозвался я. Похвалу отец любит, я давно заметил. Вот так напоёшь ему дифирамбов, а потом хоть верёвки из него вей. Я и вью.
На другой день объездили с отцом весь посёлок. Без нужды, просто из спортивного интереса — поглядеть, что тут есть. Так вот — почти ничего и нет. Наш-то Железногорск далеко не мегаполис, а тут и вовсе глушь. Видать, ждёт меня здесь жизнь кислая и однообразная. Примерно это я и высказал вслух. Отец тут же разозлился:
— Что, не навеселился ещё?
Я не стал вступать в дискуссии, смысл? К тому же, теперь так всегда: слово не то скажешь, сразу припоминает ту историю. Иногда даже думаю, зря отец её замял. Пусть бы всё шло своим чередом, и что было бы — то и было бы. Посадить бы меня всё равно не посадили — восемнадцати ещё нет и девку-ту я не трогал, а всё остальное — ну, заслужил, чего уж. Во всяком случае тогда бы и переезжать в это захолустье не пришлось. И все наши, ну кроме Лёвы, не считали бы меня теперь чмом. А что касается «исковерканного будущего», как выражается отец, то это бред. Времена сейчас другие, и кристально-чистую характеристику никто не требует.
* * *Первого сентября чуть не опоздал на линейку. Проспал. Хорошо, что школа оказалась почти рядом с домом — буквально в пяти минутах. Но, чёрт возьми, здесь в принципе нет тротуаров! Асфальт лежит только на проезжей части, а люди без колёс, видать, должны грязь месить. Я и угодил в грязь, потому что торопился, изгваздал себе кроссовки. Посмотрел на других — все вроде чистенькие, приноровились, видать, уже.
Сама линейка — тоска смертная, но так, наверное, везде. Насколько я помню первое сентября в моей, то есть в бывшей моей, школе, там — те же пафосные речи, тот же «Первый погожий сентябрьский денёк» из динамиков. Но всё это как бы фон, главное же — встречаешься с теми, кого целое лето не видел. И вот этот радостный ажиотаж и создаёт нужное настроение. А здесь у меня есть только фон.
Я пристроился с тылу к классу, возле которого торчала табличка 11 «В». Мною тут же заинтересовалась длинная, носатая девчонка, вся какая-то нескладная и дёрганная.
— Ты кто? Новенький?
— Угу, — ответил я и отвернулся, чтоб отстала. Так она меня обошла!
— А Анна Васильевна знает?
— Конечно, — ответил я, хотя понятия не имел, кто такая Анна Васильевна.
Потом линейка закончилась, и началось броуновское движение. Кто куда стремился — я не понял, поэтому остался на месте. Какая-то девчонка, пятясь, вертела головой, как будто кого-то потеряла, и предсказуемо наступила мне на ногу. Ещё и выругалась вместо извинений. Хотел сказать ей что-нибудь типа: «Какого фига ходишь раком?», а то и погрубее, но тут она повернулась в профиль и оказалась симпатичной, даже очень. А таким грубить язык не поворачивается.
Во-первых, блондинка. Причём явно натуральная. А для меня блондинки — это уже большой плюс в пользу девушки. Особенно мне нравятся совсем светлые волосы, не пшеничные там или соломенные — хотя и такие весьма! — а с пепельным отливом. И вот у неё как раз такие. А во-вторых, у неё был красивый нос. На носы я обычно особо внимания не обращаю, есть кое-что и поважнее носов. Но её профиль показался таким, не знаю, изящным, что ли. Посмотрел и сразу вспомнился Лермонтовский Печорин и его: «Правильный нос в России реже маленькой ножки».
Я что-то брякнул ей на ушко, уж не помню, что. Она повернулась и уставилась на меня в полном недоумении. Глазищи тёмно-серые, серьёзные, а больше я ничего не разглядел — откуда ни возьмись появился отец и дёрнул меня за локоть. Типа, пора отчаливать. Пора так пора. Знакомство с одноклассниками можно отложить до завтра.
В машине сидела мать, вся при параде. Куда мы едем? Мы же здесь никого не знаем. Оказалось, уже кого-то знаем. С этими новыми знакомыми отец и затеял семейный ужин в местном ресторане «Тайга».
Глава семейства — новый знакомый — оказался
