Мой муж – мой босс? (СИ) - Белая Яся

— Этого лучше не допускать, Кристина Витальевна. Потому что последствия могут быть самыми непредсказуемыми и печальными. Поэтому постарайтесь.

— Хорошо, — киваю, прячу прайс в сумочку и иду к двери.

Не помню, как добираюсь до дома. Когда кидаю ключи на тумбочку в прихожей, на звук выходит, а точнее — выкатывается, Лампа.

Осматривает меня придирчиво:

— Хреново выглядишь, подруга. А звонила и говорила, что вроде всё хорошо.

Она оттесняет меня на кухню.

Волшебным образом передо мной появляется чашка какао и рафаэлки.

— Угощайся и рассказывай, — требует этот мелкий диктатор тоном, нетерпящим возражений.

— Да что рассказывать, — тяжко вздыхаю. — Борьке реабилитация нужна. А это — снова деньги. А у меня больше нет «чего-то ненужного», что можно продать, — развожу руками.

— Хреново, — резюмирует Лампа, садится на табурет напротив, поджимает одну ногу и отправляет в рот сразу две конфеты. Она лопает рафаэло и другие сладости просто в немереных количествах. Ревёт, что толстеет, но продолжает есть.

— Ещё как, — соглашаюсь невесело. — Стоп, есть же ещё родительский дом!

— Ага, — спускает меня с небес на землю подруга, — который пострадал от наводнения, в посёлке, который топит каждый год! Все туда так и побежали приобретать недвижимость. Пятками сверкают. Гляди. Тем более, вы там уже сколько лет не живёте — уверена, что от него хоть что-то осталось?

— Не уверена, — честно признаюсь я, — но попробовать стоит.

— ОК, — говорит подруга, — кидаем в копилку.

Она уходит и вскоре возвращается с планшетом. Быстро находит недвижимость в нашем посёлке — специально выбирает дома на улицах, где не подтапливает, и поворачивает экран ко мне.

— Это — лучший расклад, как ты понимаешь, — указывает ноготком на цену жилья, — в твоём случае будет в два раза меньше. Это — при самом позитивном сценарии.

Увы и ах, даже той суммы, что получается при «лучшем раскладе» явно маловато.

— Ну… — мысль мечется в поисках вариантов, — почку продам…

— Идиотка ты! — ворчит Лампа. — Прямо, как Харламов. Тот тоже вечно часть себя продать хочет. А кто с вами, инвалидами, потом цацкаться будет? Не вариант, подруга. Думай ещё…

И тут меня осеняет.

— Слушай, Лампа, безумие, конечно, но в тот день, когда Боря, — сглатываю, потому что до сих пор страшно вспоминать, — ну… ты понимаешь… — она кивает, — ко мне подошёл странный тип. Сказал, что он рекрутёр и набирает девушек…

— Для чего? — уточняет на всякий случай Лампа, хотя я уже вижу — информация ей зашла.

— Полагаю, в эскорт или что-то в этом роде, — память услужливо подбрасывает белобрысую физиономию, приторную улыбочку. — Он говорил что-то о предложении, от которого я не смогу что-то там…

— Кристя! Это же выход!

— Это же мерзко! — в тон ей восклицаю я.

— А что делать? Лучше эскорт, чем почка. На этом деле ты действительно можешь быстро и просто поднять бабла…

Меня передёргивает — это же ведь торговля собой. Гадко так, что хочется помыться. Но… Лампа права — где ещё я смогу заработать много и в короткие сроки?

— Только всё бесполезно, — грустно констатирует Лампа, — как мы с ними свяжешься?

Я подскакиваю, как ужаленная:

— Лампочка! Бинго! У меня где-то сохранилась их визитка!

Нахожу ту сумочку, с которой была в тот злополучный день — потом забросила её и не пользовалась, чтобы не травмировать себя лишний раз — ныряю в её недра и действительно извлекаю на свет кусочек картона.

Карточка скупа — дорогая матовая вишнёвая бумага и витиеватые золотые буквы: имя и телефон.

— Давлат Михеевич Клепенщук, — читаю вслух и невольно хихикаю, несмотря на всю печаль последних событий, — а ты ещё страдаешь из-за своего имени! — подмигиваю Лампе.

— Серьёзно? Давлат Михеевич? — она вырывает у меня из рук карточку, вчитывается в написанное и округляет глаза. — Да уж, приласкали его родители — так приласкали. Ну, что ж, подруга, звони этому обласканному дяденьке и будь с ним поласковее.

— Думаешь, надо? — всё ещё пытаюсь соскочить, потому что Давлат Михеевич рисуется мне низеньким, лысеньким и непременно с пузиком.

— Надо, — заявляет Лампа, авторитетно складывая маленькие ладошки на большом животе.

Вдох-выдох.

Набираю номер, слушаю гудки, мысленно надеясь, что он не возьмёт трубку. Но удача сегодня не на моей стороне. После третьего длинного гудка слух ласкает чарующий низкий бархатный голос:

— Клепенщук слушает. Чем могу быть полезен?

— Давлат Михеевич? — неуверенно произношу это нелепое сочетание.

— Он самый, — голос на той стороне уже не так вежлив. — Говорите быстрее, у меня мало времени.

Боже, быстрее! Но как? У меня паника и ступор.

Однако кулак Лампы под носом делает своё дело:

— Около полугода назад, — кручу локон, меня лихорадит, — один белокурый вербовщик дал мне карточку с вашим именем.

— Да, думаю, так и было, — подтверждает голос, в котором уже проскальзывает заинтересованность.

— Он говорил мне о неком предложении, — всё-таки произношу это и заканчиваю, едва слышно: — Оно ещё актуально?

— Более чем! — взрываются радостью на той стороне. — За вами заедут в семь, будьте готовы! Сбросьте на этот номер откуда вас забрать.

Отключаюсь, вздыхаю.

— Кажется, получилось, — говорю без особой радости.

Лампа показывает палец вверх и снова поворачивает ко мне экран планшета. Льдисто-голубые надменные глаза смотрят мне прямо в душу и насмехаются. Они знают мою тайну.

— Кто это?.. — бормочу, хотя, безусловно, узнаю незнакомца, с которым…

— Клепенщук твой, — подмигивает мне Лампа. — Правда, он секси?

— Угу, — киваю на автомате, удивляясь тому, какое у моей судьбы изощрённое чувство юмора.

Теперь мне остаётся лишь надеяться на то, что мужчина с ледяными глазами не вспомнит меня.

Глава 3. Откуда ты знаешь?

Лампа развивает бурную деятельность по сбору меня на судьбоносное свидание, как она говорит. Хорошо, что подруга у меня — на все руки мастер: и волосы завить может, и ногти накрасить. В салон ходить не надо. Пока она ворчливо колдует надо мной, меня сносит воспоминаниями. Я два года прятала их от всех. Особенно, от самых близких — Лампы и Бори.

Конкурс «Лучший молодой управленец года», моя победа, его голубые глаза…

Он был обольстителен, как демон. А мне — всего девятнадцать. Много ли надо, чтобы влюбиться без памяти в привлекательного, импозантного, яркого мужчину? Он тонко шутил, делал красивые комплименты, целовал руки. Он сам был похож на ценный приз победительнице конкурса. Тайный спонсор, так он себя называл, не пожелав раскрыть инкогнито.

Я позволила мужчине поцеловать себя, даже не узнав его имени. Впрочем, он не очень-то стремился узнавать моё. После поцелуя он сказал: «Поехали», а я не спросила: «Куда?» Просто вложила свою ладонь в его и позволила себя увести. Пошла бы за ним и за край земли. Но этого не потребовалось. Он привёз меня всего лишь в отель. Нет, в очень дорогой отель. Один номер в котором — наш с братом месячный бюджет. Брат… Вспомнив о нём, хотела позвонить, но потом вспомнила, что он на соревнованиях в другой стране и другом часовом поясе…

А потом у меня ласково отобрали телефон… И стало не до звонков. Я могла столько стонать, всхлипывать и кричать на пике. Я сгорала и растворялась. Распахивалась и щедро дарила себя.

Он сделал мой первый раз незабываемым. Я чувствовала себя самой красивой и самой желанной. Он уверил меня в этом…

Уснула счастливой, в его объятиях…

Утром? Утром, как водится, наступило отрезвление и… одиночество. А ещё — колье с сапфирами на тумбочке у кровати. И скупая записка: «Спасибо, что позволила сорвать твой цветок…»

Очарование вечера прошло, оставив только горькое послевкусие.

И нет, я не плакала. Я смеялась. Хохотала до слёз и икоты.

Какая дура! Поверила!

А он ведь ничего не обещал и в вечной любви не клялся.