Никогда_не... (СИ) - Танич Таня

Но этим я займусь потом. Сейчас главное — доехать до моего временного жилища, вырубить телефон и не отвечать на жалостливые звонки тетки, которая обязательно решит, что всю эту волокиту я устроила самолично, из подлости душевной. Потому что мне нужна эта несчастная квартира, пустовавшая последние пятнадцать лет, где я когда-то росла и в права владения которой вступила после смерти родителей. А теперь не спешу переписывать на сестру матери и специально порчу нервы ее кровиночке, ее доченьке, которая вышла замуж и с осени собирается переехать из райцентра, жить в городе, строить семью — не то что я, бестолковая и бездетная, презирающая нашу семью, наш род, свой город и свои корни.

Прыгая в проходящий мимо маршрутный автобус (хватит с меня местных таксистов) я с удовольствием жму на кнопку отбоя в телефоне, сбрасывая тёткин звонок, заранее, по памяти слыша ее ноющий голос: «Поли-ночка, ну что там? Что, опять ничего? Я так и думала… Так и думала… Ох, что же нам теперь делать? Что делать-то?»

Позвоню ей потом, когда немного успокоюсь и доеду домой. Мне, в конце концов, устраиваться на новом месте, не хочу быть ещё в большем раздрае к этому времени.

Моя новая квартира находится в бывшей котельной на отшибе города. Да, именно так — я спланировала это заранее.

Устав от звонков тетки, живущей в соседнем райцентре и объявившийся с год назад, я не выдержала и пообещала ей приехать в начале лета, чтобы решить вопросы, из-за которых она не могла спокойно жить, а заодно и мне не давала. Сестра матери, которая видела меня в последний раз лет в четырнадцать, ухитрилась найти мой номер, после чего доставала и в роуминге, и на срочном проекте, и в отпуске, где меня искали десятки заказчиков и не находили — а вот у неё это отлично получалось.

Так что подготовиться у меня было время — морально и материально. С моральной готовностью, чувствую, я слегка переборщила, а вот в плане жилья — хорошо, что занялась этим вопросом заранее.

— Сейчас заеду к себе, поселюсь и для начала высплюсь, — по старой привычке, чтобы убедиться в том, что все под контролем, проговариваю вслух все мысли. — А потом у меня есть две недели — и один черт, решим вопрос или нет. Дольше я не останусь ни на день. В конце концов, не мне нужны все эти бумажки. А если и дальше будут наяривать по поводу справки, возьму и продам эту квартиру, чтобы отвалили навсегда.

От неожиданно веселой идеи останавливаюсь посереди улицы и довольно посмеиваюсь. Моя семья, с которой я никогда не поддерживала близких отношений, так уверена, что я меркантильное чудовище и обязательно подсуну им пакость, что давно было пора оправдать их подозрения.

— Дура ты, Полина, — снова обращаюсь сама к себе. — Нет, чтобы додуматься до этого хотя бы вчера, до того, как села на поезд. А так — уже поздно. Хотя — нет, не поздно. Две недели — и до свидания. И никакого отступления от намеченных планов.

Словно почувствовав просветление настроения, телефон в моих руках радостно пищит. Звонит мой агент по недвижимости — подруга и святой человек, которая последние лет пять ищет для меня квартиры в городах, где мне приходится останавливаться, помещения под выставки и всякие безумные заброшки, в которых классно проводить съемки и арт-тусовки.

— Полик, привет! Ну что, ты на месте? Видела, что мы для тебя приготовили?

Настя, как всегда, что-то перекусывает на бегу. Когда временами я думаю, что моя работа не для нормальной жизни, то вспоминаю Настю и успокаиваюсь. Если у меня иногда творится полная неразбериха, то у неё и вовсе — светопреставление каждый день. Я, по крайней мере, отключаю телефон хотя бы на ночь. Она же позволить себе такой роскоши не может.

— Привет, — прикладывая трубку к уху одной рукой, другой я достаю сигарету из пачки и снова закуриваю. — Настя, это кошмар. Это какая-то жопа, Настя!

— Что? — в ее голосе тут же начинает звенеть напряжение. — Не нравится студия? Не успели доделать к твоему приезду?

— Да причём тут студия? — переворачивая и так натерпевшийся чемодан вверх дном, я сажусь на него прямо посреди некогда асфальтированной дорожки. В знак ещё большей скорби по бездарно слитым двум неделям жизни напяливаю чёрные очки, чтобы закрыться от проходящих мимо людей, без стеснения оборачивающихся на меня. — Я ещё не была там. Но я была в жилищном управлении — и полный ноль! Полнейший! Кажется, я застряла здесь как муха в смоле! Здесь все такое липучее, словно в ловушке для тараканов!

— Ты же сказала — для мух! — убедившись, что основная проблема не касается жилья, Настя снова бодра и весела.

— Да пофигу! Для мух, для тараканов! Главное, что липучее. У меня такое чувство, что это самая бесполезная моя поездка. Зачем я только согласилась на все это? Знаешь, я вот что думаю — не смогу решить за две недели все вопросы — продам квартиру. Вот тебе мой четкий план! Нет квартиры — нет назойливых родичей. Как тебе такая идея? Возьмёшься продать мое старое жильё?

— Ну уж нет! Я за такую комиссию давно не работаю, ты же знаешь! — смеётся Настя. Хорошо ей. Она может смеяться, потому что прямо сейчас бежит по улицам шумного живого города, где всем на тебя пусть и плевать, но никто бестолково не лезет с советами и поучениями. А я сижу здесь, нагло курю посреди улицы и слышу уже от четвёртого пешехода: «Стыдоба! Совсем совесть потеряли! Шли бы себе в притон накуриваться!»

Настя права — квартиры в нашем городке стоят неприлично мало, полугодичная аренда столичной двушки и то потянет больше. Город не развивается, новое жильё никто не строит, а старое иногда не могут сбагрить даже за неприлично низкие деньги. Только обмен все ещё процветает по старинке. Ну кто будет морочиться из-за недвижимости здесь? Разве только моя тетка и родичи, свято уверенные, что однажды я захочу вернуться сюда и отобрать у них квартиру из вредности.

— Что мне делать, Настён? — чувствуя внезапно накатившую волну меланхолии, спрашиваю я. — Все было не так уж плохо, а потом позвонила ты… и стало прям очень хреново.

— Так, послушай меня, — о том, что Настя серьезно отнеслась к моим словам свидетельствует то, что она остановилась на бегу — я слышу это по ее ровному дыханию. — У тебя сейчас первый откат после приезда. Спокойно. Это пройдёт, слышишь меня? Там все очень плохо?

— Хуже некуда, — говорю я, в добавок ко всему чувствуя желание зареветь.

— Ничего, ничего страшного. Смотри, ты уже поняла, что это жесть, хуже не будет. Но ты же не видела то, что мы сделали с этой, мать её, котельной! Ты не видела! Клянусь, когда ты увидишь, ты забудешь обо всем, у тебя зачешутся руки и ты только и будешь делать, что эти свои инсталляции! Полинка! Там потолки в три с половиной метра! И промзона рядом! Все как ты хотела! Я знаю твои вкусы, мы все делали, как ты любишь!

— Ты так рассказываешь, будто сама там была, — с улыбкой смахивая с глаз непрошеную слезу, говорю я, чувствуя, что мне действительно легчает.

— Нет, не была, — Настя опять бежит по улице, в трубке шумит ветер, заглушаемый громкими и нервными гудками машин. У нас, как обычно, пробки. А здесь — потрясающе пустая дорога, хоть устраивай на ней часовую съемку без согласования с местными властями. — Но был Вэл, ты не забывай, и он показывал мне панораму с объекта! Что он ещё сказал? То же самое, что и ты. Городок — жопа, но квартира — мечта! Исходник был конечно классный — такой добротный кирпич, хорошие стены, балки и крепления. Тебе местная мэрия ещё денег должна приплатить за то, что мы взяли этот неликвид в аренду и что с ним сделали. А ты Вэла и его вкусы знаешь! После твоего отъезда они смогут сдавать её как арт-обьект и модный лофт!

— Да что вы там сделали? — радуясь возможности отвлечься на привычные разговоры, продолжаю я, поднимаясь с чемодана и двигаясь в направлении, которые указывает мне навигатор в телефоне. — Купили мебель и слегка в порядок помещение привели. Не так уж и дорого это вышло.

— Вот именно! Именно! — активно продолжает Настя, слыша перемену в моем голосе. — Полик, вспомни, что ты говорила мне пару дней назад? Надо воспринимать эту поездку как командировку! У тебя есть шикарные локации, а уж что и как там снимать, ты сама найдёшь. Ну? Попустило? А то совсем расклеилась, я тебя не узнаю!