Нежна и опасна (СИ) - Володина Таня

Дедушка согласно кивнул, Олег Игоревич взял еще кусок пиццы, а Кирилл промолчал. Коля выпил, закусил и снова заговорил:

— А недавно я решил изменить свою жизнь. Нужно же идти вперед, верно? Стремиться к лучшему, ставить перед собой цели. Я в книге читал.

— Я с тобой согласен. Я тоже ставлю цели.

— Да? Ну так вот, я еще зимой пошел учиться на экскаваторщика — это круто и намного лучше платят. А в прошлом месяце приезжал к Ане извиняться и ездил в порт на собеседование. И меня взяли, прикинь! Молодой, ответственный, не бухаю. Зарплата — от сорока до пятидесяти тысяч!

— Ого! Поздравляю, — сказал Кирилл.

Я посмотрела на дедушку — он не был удивлен. Значит, знал о профессиональных амбициях Коли. Наверняка поддерживал его и, возможно, спонсировал обучение. Дед всегда любил Колю.

— Так что в конце августа я переезжаю в Питер на постоянное место жительства и выхожу на новую работу. Сниму квартиру, обустроюсь, а к Новому году женюсь.

— Да? У тебя и девушка на примете есть?

— Есть, а как же, — охотно ответил Коля. — Я вон на Аньке Павловой женюсь.

— А она согласится? — искренне заинтересовался Кирилл.

— А куда она денется? Ты ее к тому времени бросишь, а я подберу, отмою с хлоркой и женюсь. Мне плевать, честная она девушка или шлюпка, я десять лет ее хочу и по-любому женюсь. Ты-то ведь не женишься, олигарх. Давай наливай, чего смотришь? Выпьем за мою невесту!

Дедушка крякнул. Олег Игоревич беззаботно уминал пиццу, словно ничего не происходило. Кирилл взял Колю за плечо и потащил из-за стола:

— Пойдем, у меня есть пара замечаний по поводу твоей самопрезентации.

Коля ухмыльнулся, покрутил головой, как боксер перед боем, и с удовольствием последовал за Кириллом за угол террасы.

Я с трудом проглотила последний кусок и сказала:

— Ребята, все нормально, не надо…

5. Я никому не сделаю больно

Дед молча встал и отправился вслед за парнями. Я дернулась было, но наткнулась на осаждающий взгляд из-под седых бровей. Когда дедуля в таком настроении, к нему лучше не лезть — это я запомнила с детства. Впрочем, он быстро вернулся и сел за стол как ни в чем не бывало. Я уж подумала, что все обошлось, но заметила, как он потер под столом правый кулак.

Так Коле и надо! Пусть еще и Кирилл ему врежет, чтобы голову включал, прежде чем рот открывать. Если раньше он при каждой встрече звал меня замуж, и меня это даже трогало, то теперь его зацикленность на свадьбе приносила одни проблемы.

Они вернулись через десять или пятнадцать минут, когда я уже подпрыгивала на стуле от беспокойства. Кирилл был спокоен и в хорошем расположении духа, а Коля — крайне задумчив. Он шмыгал опухшим носом и подтирал его бумажным платочком. На лице Коли отражалась суматошная работа мысли — он выглядел так, словно под его черепной коробкой перезагрузился компьютер. Интересно, что Кирилл ему сказал? Агрессия между ними улетучилась. Еще немного — и станут лучшими друзьями.

Олег Игоревич сказал:

— Пока вы гуляли, я всю пиццу доел. Но там еще итальянские десерты есть — тирамису, панна-котта какая-то… Я за кофе, кому еще сделать?

— Мне, — сказал Кирилл.

— Мне тоже, пожалуйста, — попросил Коля.

— И мне.

— Дедушка, тебе нельзя кофе!

— Иногда можно, я прекрасно себя чувствую. Мне вообще нравится у вас в Питере — весело так, не то что в Овсяновке.

Он и правда выглядел отлично: здоровый румянец, блестящие глаза. И даже словно помолодел на пяток лет. Неужели ему приятно, что мужчины борются за его внучку? Вот уж не думала, что в нем взыграет родительская гордость в такой некрасивый момент. Или ему давно хотелось дать Коле по носу за его неуместный мальчишеский гонор? Что ж, если у дедушки хорошее самочувствие — самое время признаться в том, что взрыв самодельной бомбы вырвал кусочек плоти из моего плеча. Спасибо молчановской куртке — защитила от мелких осколков.

— Дедушка, ты только не волнуйся, но мне надо кое-что тебе рассказать, — начала я.

Уже глубокой ночью, после сложного разговора с дедушкой и клятвенных заверений в том, что теперь меня будут охранять и беречь, как хрустальную вазу, мы с Кириллом вернулись к нему домой и рухнули в постель. Сегодня был трудный день, а завтрашний обещал его переплюнуть. Мы составили длинный список неотложных дел: перевезти из моей квартиры необходимые вещи — хотя бы одежду и обувь на первое время. Съездить к доктору на перевязку и заодно в той же клинике сделать дедушке ЭКГ и УЗИ сердца. Если позволят время и силы, Кирилл хотел, чтобы я встретилась с его адвокатом: наверняка у полиции остались ко мне вопросы, и адвокат был мне жизненно необходим. Я не протестовала. При адвокате будет легче объясняться с хмурыми и въедливыми следователями.

Еще я бы хотела повидаться с Василием Ивановичем, но, как только заикнулась об этом, Кирилл помрачнел:

— Это плохая идея. Он подозреваемый в деле о покушении. Я не хочу, чтобы ты с ним встречалась.

Я не стала говорить, что знаю Василия Ивановича исключительно с положительной стороны и не верю в его виновность. Не время выгораживать своего сутенера.

Кирилл сказал, что везде нас будет сопровождать Олег Игоревич и, возможно, кто-то из его ребят.

— А тебя кто будет охранять? — спросила я. — Молчанов в Америке, Олег Игоревич со мной, а ты останешься без охраны? Так не пойдет!

— Не волнуйся, у меня достаточно сотрудников в службе безопасности. Твоя охрана сейчас — самое главное. Все-таки ты единственный свидетель.

Кирилл устроил меня на своем плече так, чтобы травмированная рука лежала сверху, и неуверенно потянулся поцеловать. Боялся нарушить наше новое соглашение, проявляя инициативу? Не хотел слишком на меня давить? Я улыбнулась и охотно подставила ему губы. Мне нравилось целоваться с Кириллом, особенно так — расслабленно, без горячности страсти, а с томлением пробуждающего желания. Мне было неловко, что я заставляю Кирилла терпеть возбуждение, а потом справляться с ним без моей помощи, но для меня это был единственный способ — медленно, шаг за шагом пройти долгий путь от холодности к полноценным ощущениям. Я верила, что Кирилл — тот самый мужчина, который разбудит во мне чувственность. Просто не надо спешить. И надо прислушиваться к себе, а не к мужчине. Поступать ровно наоборот, чем я привыкла до сих пор.

Раздался звонок по скайпу. Кирилл застонал, с сожалением оторвался от моих губ и взял с тумбочки планшет. Я хотела сползти с него, чтобы ему удобнее было разговаривать, но Кирилл придержал меня: «Лежи, не беспокойся, тебя не видно».

— Привет, Паш, — сказал он позвонившему, — как долетели?

— Нормально, с погодой повезло. Только над Чикаго была гроза — пришлось сделать крюк и подняться выше десяти тысяч. А в целом спокойный полет.

— А как Маша?

— Маша неплохо, проспала восемь часов, — в голосе Молчанова послышалась улыбка.

— Ну, она любит поспать в твоем самолете, у нее там подушка, одеяло и скучные книги. Сам-то как?

— Да я рухну сейчас. Хорошо еще, Сашка был бодрый, дал мне часик отдохнуть…

Пока они обсуждали насущные вопросы, я лежала с закрытыми глазами, наслаждалась их близкими голосами и… представляла, что они оба здесь. Дикая, абсурдная, бесстыдная фантазия, оскорбляющая сразу кучу народу: Кирилла, его беременную сестру, Молчанова. Да и меня тоже такие фантазии не красили. Я чувствовала себя похотливой идиоткой, грезящей о двоих партнерах, — как будто мне одного было мало. Я и с одним-то не знаю, что делать, куда мне двое? От увеличения количества мужчин оргазм не прискачет пушистым зайчиком.

Я глубоко вздохнула и постаралась выкинуть из головы глупые мысли. Они меня приняли, доверились мне — все трое. Я должна обуздать свое буйное воображение, чтобы оно не привело нас к беде. Как говорил Молчанов прошлой ночью? «Мы никогда не сделаем друг другу больно». Теперь я — часть этого «мы».

Я никому не сделаю больно. Никогда.