Моя младшая жена (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"
— Но никто же не может гарантировать, что их мужья не пустят бизнес по ветру. Что не перепишут свои доли на других людей.
— В нашем мире за такое наказывают, Тимур. Так не делается.
— И тем не менее. Иногда чужие более надёжные партнёры, чем свои. Зачем терять прибыль? А я буду поддерживать твою ценовую политику. Давай договоримся на откат? Двадцать процентов…
— Я дам зарабатывать на «Жемчужине» только родне, Тимур. Почему не кушаешь? Угощайся… Не обижай хозяина.
К нам присоединяются его сыновья. И мы обедаем, разговаривая на нейтральные темы. Но я опять свожу разговор к «Жемчужине».
— Алихан, — ещё раз пытаюсь вразумить его. — Просто посчитай суммы, которые ты теряешь при демпинге.
— Отец, — его младший сын. — Суммы, и правда, немалые.
Тот бросает на него строгий взгляд.
— Ну что ты упёрся в этот комплекс? — добродушно усмехается Алихан.
Потому что мне нужно вложить бабки перед сезоном! И здесь это только гостиничный бизнес. И других предложений, которые я потяну, по побережью нет. Это — единственное. И оно ещё не оторвано с руками только из-за демпинга. Никто не хочет связываться с Шахином.
— Да я ж уже почти родной, Алихан, — улыбаюсь я. — Давай ещё подумаем?
Его старший сын наклоняется к отцу, что-то говоря на их языке. Алихан становится темнее тучи. И я нервно допиваю свой чай.
Всё?.. Конец радушию? Зависая взглядом на море, подсчитываю убытки до следующего сезона. Проценты и страховку по взятому кредиту. Плюс проигранные Ренатом деньги. Я конкретно угорел на бабки. Мне их не поднять ещё лет пять. И то… Я так рассчитывал на эту «Жемчужину», что поставил на кон всё! Но если не рисковать, никогда не поднимешься!
Желваки мои сжимаются. Меня ломает от никотиновой абстиненции на фоне этих нервняков, одно усугубляет второе.
Сигарету бы… Губы немеют, по телу словно неуёмный зуд, больше напоминающий ломоту. Стираю со лба испарину. Сжимаю пальцы в кулак и щёлкаю суставами.
Всё бесит.
В телефоне несколько истеричных смс от Аллы. Ренат уехал на её тачке. А тачку должны были забрать на техосмотр. Надо деньги перевести…
Задолбали! Бесят!
Как я буду содержать весь этот шалман, даже не представляю!
Смс от бывшей — дочке нужны брекеты, новый велосипед и оплатить гимназию на будущий год. Это тоже дохрена! Но Маруська — это святое. Это вообще без вопросов.
Хозяин «Жемчужины» через три часа ждёт меня в палате на оформление продажи комплекса. Если сделка сорвётся…
Я десять лет жизни убил, чтобы сколотить нужную сумму и шагнуть. А теперь каждый день она тает на глазах! Ещё и в кредит влез из-за братца-недоумка.
— Тимур, тебе действительно так нужна эта гостиница?
— Очень.
— А ты женат?
— Мм… Нет.
Его настроение резко меняется. Алихан словно включается в ситуацию, заинтересованно глядя на меня.
— Это хорошо. Возможно, мы и договоримся.
— Открыт к любым предложениям! — оживаю я.
— Мне не нужен откат от тебя. Дам добро и поддержу твой заход в этот бизнес. Покупай её! Но…
Моё горло сводит, руки ищут в кармане пиджака пачку, которой там нет. Потому что начало такое, словно дальше с меня запросят бессмертную душу как минимум.
Да собственно, хрен бы с ней! Если ничего противозаконного и убыточного, то я готов на любой расклад.
— Гостиница будет принадлежать моему ребёнку. И потом — вашим детям.
— Не понял…
— Ты женишься на моей дочери. Мы породнимся. И будем мирно работать на этом побережье, обеспечивая будущее моим внукам, моему роду. Комплекс оформишь на жену. Это моя страховка для неё.
— В смысле? А если мы разведёмся?!
— Нет. Моя дочь не должна быть в разводе. А если решишься — придётся оставить всё ей.
Нервно оттягиваю ворот футболки.
— Я даже не знаю её.
— Зачем тебе её знать? Или ты думаешь, я мог воспитать недостойную женщину?
— Нет! Я не это хотел сказать.
— А что? — требовательно смотрит на меня. Бросает взгляд на часы. — Что скажешь, Тимур?
В моей голове ускоренно щёлкает калькулятор. За сколько я отобью бабки при поддержке Алихана, за сколько удвою сумму. И когда смогу вывести её из «Жемчужины». Лет пять — и я буду иметь гораздо большую сумму чистыми, чем вложу. Да хрен с ним! Пять лет фиктивного брака — и я готов отдать ему «Жемчужину», удвоив свои вложения. И потом куплю другой комплекс в другом месте. Чем не вариант?
— Я согласен.
Глава 5 — Замуж за русского (Ляйсан)
Обняв подушку, сижу на подоконнике, слепо глядя на расцветающие вишни. Грудная клетка словно сжалась от ужаса — не вдохнуть. Будущее для меня туманно и трагично. Я будто жду своих похорон. В одно мгновение мой мир рухнул. За что?!
Я привыкла к России. Не хочу обратно на родину. Там я буду как вещь! Здесь интернет, учёба… Пусть и не своими глазами, но я вижу мир! Там не будет ничего. Чужой харем, чужие дети, кухня, сад, уборка, стирка, хозяйство… всё!
Втайне надеялась получить диплом и что-нибудь придумать. Увернуться от этого ненавистного брака! Увернулась… Так бы хоть в России осталась. Любимой дочерью, уважаемой женой. А теперь — прислуга у чёрта на куличках, в дремучем кёй! Всю жизнь с покрытым лицом! За что?..
На столе нетронутые мной фрукты и печенье. Из протеста не ем! Других выражений протеста мне не положено. Глаза опухли от слёз.
Дверь в мою комнату открывается. Подскакиваю с подоконника. Отец и братья. Закрывая лицо руками, покаянно опускаю голову. Хочется броситься к ногам отца и умолять… Но я не смею. Такой позор ему, что отец моего жениха это всё увидел. Знала бы, что так получится, никогда бы не сделала так!
— Ляйсан, — выходит перед ними мама. — Надень своё золото, собери в сумку самое необходимое.
— Мамочка, — с ужасом бросаюсь ей в ноги. — Не надо! Пожалуйста! Отец! Прогони, отрекись, но не отправляй меня туда! Я работать пойду, я придумаю, как самой выжить!
— Моя дочь шляться будет? — гневно ведёт он бровью. — И дальше меня позорить?
Обессиленно рыдая, прячу в ладонях лицо.
— Не поедешь, — снижает голос мать. — Замуж за русского пойдёшь. Сегодня.
Замираю, пытаясь осознать сказанное. Антон приехал? Заберёт меня?!
— Мама? — шепчу одними губами, пытаясь поймать её взгляд.
Но она хмуро смотрит в окно, поджав губы.
— Собирайся.
Мать оставляет передо мной небольшую кожаную сумку. Все уходят.
А моё сердце и радостно, и тревожно колотится. Неужели пронесло?.. Пощадили?
Отец ему позвонил? Он согласился?!.. Ну, конечно, Антон! Какой же ещё может быть русский?
Трясущимися пальцами вдеваю серьги. Надеваю тонкий золотой ошейник с гирляндой цепочек, свисающих на грудь, колечки, браслет… Что я могу ещё из дома отца взять?
Растерянно собираю свои тетрадки и несколько книг по учёбе, бельё, нетбук, новое домашнее хлопковое платье, одежду, в которой в университет хожу. Впихиваю с усилием туфли. Всё… места в сумке больше нет. Накидываю на сумку между ручек свой плащ. Всовываю ещё маленькую косметичку. Теперь точно всё. Телефон забрал отец…
Умывшись, надеваю традиционное светлое платье. Лёгкое, но закрывающее всё тело, чтобы лишний раз не раздражать отца. И газовый полупрозрачный никаб в цвет платью. Мне так дико стыдно от происходящего, что я не могу позволить себе выйти с открытым лицом.
Смотрю на себя в зеркало. Кошмар… Мои обычно красивые восточные глаза сейчас как у японки… Веки опухли… А больше ничего и не видно. Красить глаза не решаюсь. Отец не выносит, когда мы красимся. Но и прямого запрета не было. Поэтому тайком иногда подкрашивала глаза в университет.
Взяв сумку, выхожу из комнаты. Сестрёнки испуганно выглядывают из своей.
— Ляся… — шёпотом.
Оглядываюсь. Несколько секунд смотрим друг другу в глаза, прощаясь. Теперь одну из них, вероятно, отдадут вместо меня моему бывшему жениху. Мне стыдно перед ними тоже. Опускаю лицо, спускаюсь по широкой лестнице вниз. В холле людно. Нерешительно замираю на нижней ступеньке, ища взглядом Антона. Его нет.
