Анна Берсенева - Слабости сильной женщины
– Бр-р, да как же тут жить? – фыркнул Игорь. – Чем топить?
– Ребята, не унывайте! – бодро посоветовал куратор Петр. – Неужели никто не умеет спилить сосну? Посмотрите, сколько их здесь!
– Потрясающе – пилить сосну на дрова! – воскликнула Зина. – А поохотиться не надо, чтобы обед добыть?
– Обед нам будут привозить с центральной усадьбы. Собирались мы в спешке, здесь одни первокурсники, поэтому я не был уверен, что среди нас найдутся пристойные повара. И кстати, – добавил Петр Васильевич, – если кого-то не устраивают здешние условия – так ведь можно отправиться с другой группой дальше, в следующую деревню. Мы же не все здесь разместимся.
– Нет уж, хватит, – решительно сказал Игорь. – Можно подумать, за лесом нам откроются достижения цивилизации. Приехали!
Их автобус остался в Студенове полным составом – и Костя тоже. Лера ворчала потихоньку вместе со всеми, растапливая сырыми дровами дымящую печку, и щелями в стенах возмущалась вместе со всеми. Но на самом деле просто не хотелось выделяться – а так-то ей совершенно наплевать было и на дым, и на дырявые стены.
Ведь это была настоящая деревня – такая, как есть, а не такая, какой она представлялась из-за забора пионерского лагеря, куда Лера ездила каждое лето до седьмого класса! И деревня, рядом с которой располагалась дача тети Киры, была совсем не такая, как это Студеново – так, поселок подмосковный, те же дачи. И родственников деревенских у Леры не было. Правда, отец происходил из деревни Большие Коньки Тульской области, но отец с ними давно не жил и даже не встречался, и Большие Коньки были для Леры такой же абстракцией, как Гавайские острова.
Поэтому она и радовалась сейчас всему: и глухомани, и лесу, и тому, что придется рубить на растопку сосны. Она вдруг так легко почувствовала себя здесь! Ничто ее не стесняло, ничего ей не мешало, и целый месяц впереди, который так страшил Зиночку Рудницкую, казался Лере праздником.
На обустройство не дали ни одного свободного дня. Уже на следующее утро куратор Петя поднял студентов чуть свет и собрал на поляне возле школы. Рядом с Петей стоял мрачного вида мужик в дерматиновой куртке.
– Наш бригадир Иван Трофимыч Ершов, – представил его куратор. – Он сформулирует нашу программу и наметит фронт работ.
Программу бригадир Ершов формулировать не стал – видно, она была ему неизвестна, – а фронтом работ оказалось огромное льняное поле в десяти километрах от школы.
– И что, пешком туда будем ходить? – ужаснулась Зиночка.
– Будет грузовик, – коротко объяснил Ершов.
Лера посочувствовала бригадиру. По его мрачному лицу, по тому, как судорожно он сглатывал слюну, то и дело морщась, она сразу поняла, что до беседы со студентами он не успел опохмелиться и теперь мечтает только о том, чтобы беседа кончилась поскорее и без лишних вопросов. Да и о чем было спрашивать?
Грузовик пришел за ними ровно в восемь, сразу после завтрака. Лера даже подивилась такой пунктуальности. Ей казалось, что о деревне этой все забыли, что время здесь стоит на месте…
Они с Костей оказались рядом и в кузове грузовика, и потом, на поле, рядом с длинной льняной дорожкой. Лен был уже выдернут и аккуратно, стебелек к стебельку, расстелен по всему полю; дорожки уходили чуть ли не за горизонт.
– Значит, так, сезонные сельхозработники, – объяснил Петя. – Поле закрепляется за нами полностью, все уборочные циклы – кроме, как вы видите, уборки комбайном, которая уже завершена. Сначала сворачиваем лен и ставим вот в такие стожки-пирамидки. – Объясняя, Петя ловко проделывал все, о чем говорил. – Потом, когда он просохнет, будем снопики вязать и ставить в скирды. Потом – грузить их на машины. Потом их повезут на льнозавод, но это уже, к счастью, не наша забота. Ясна задача?
Задача была ясна, но это вовсе не значило, что с нею легко можно было справиться.
– Ты когда-нибудь ставил стожки-пирамидки? – спросила Лера у Кости.
– Разумеется, нет. Я вообще впервые вижу лен в его, так сказать, натуральном виде. А ты?
– Тоже. Но это ничего, я думаю. Что мы, глупее Пети? Научимся!
Лера действительно научилась очень быстро – да в тот же день и научилась. И после обеда уже работала легко, в самом деле, не хуже Пети. Она сама не понимала, как выходит у нее такое легкое движение – и аккуратный конус уже стоит вместо кусочка серебристой льняной дорожки.
– Как здорово, Лера! – восхищался Костя. – У меня в жизни так не получится.
Конусы у него и в самом деле получались кособокие, они падали от малейшего дуновения ветра, и Косте приходилось возвращаться назад, чтобы попытаться придать им хоть какую-то устойчивость.
Он сразу отстал от Леры и, когда она останавливалась, чтобы дождаться его, смущенно смотрел на нее и даже пытался оправдываться:
– Видишь, я же говорил…
– Ерунда! – успокаивала его Лера. – Ты же не собирался посвятить свою жизнь установке стожков-пирамидок, правда? Ну и все, не переживай!
– Но ты ведь тоже не по стожкам вступительные сдавала, а у тебя получается. – Костя не хотел быть к себе снисходительным.
– Это ни о чем не говорит, ты понимаешь? Только о том, что у меня это почему-то получилось, и все. Ничего не значит – ни хорошего, ни плохого.
Лера раскраснелась от теплого сентябрьского ветра, золотисто-каштановые завитки выбивались из-под ярко-алого платка.
Они стояли у самой опушки березовой рощи, и прозрачные осенние паутинки то цеплялись за белые стволы, то липли к Лериным щекам, то путались в Костиных волнистых волосах. Он смотрел на Леру, на закатное солнце у нее за спиной, щурясь от неярких лучей, – и Лера снова почувствовала ласку его взгляда, и сердце у нее замерло…
– Ты устал? – спросила она, чтобы нарушить молчание.
– Немного. А ты нет?
– Да, кажется, и я, – ответила она, чтобы не обидеть его; на самом деле она совсем не устала. – Я сегодня утром слышала, как коровы мычали. Возьмем молока у кого-нибудь?
Так и пошла их жизнь в Студенове: сначала стожки-пирамидки, потом снопики, и все до горизонта. Но все это было так неважно, на все это так не стоило обращать внимания – по сравнению с тем, что Костя вдруг вскидывал на нее свои ласковые глаза и смотрел не отрываясь…
Вечера были шумные. Оказалось, что их истфаковская группа подобралась дружная и веселая, да и биологи не отставали, так что скучать не приходилось.
Может быть, даже слишком они были все вместе. Вспоминая Костин взгляд, Лера хотела, чтобы все поскорее уже насладились первой студенческой дружбой и немножко замедлили ритм общественной жизни. Каждый вечер то КВН, то беспроигрышная лотерея, то «огонек» – и все это вместе, все друг у друга на виду…
