Эйлин Гудж - Сад лжи. Книга 1
Чтобы подстраховаться, надо будет сказать Бриджит, что она у своей старой подруги Бетти Кронски. Это на тот случай, если Джеральд позвонит домой. Потом всегда можно будет сказать ему, что начались схватки и у нее не было времени возвращаться в центр или связываться с надутым, как индюк, доктором Хандлером, однокашником Джеральда по колледжу.
Конечно же, она отдавала себе отчет в том, что вся эта затея безумна, а главное, совершенно бесполезна. В конце концов Джеральд все узнает. Но по крайней мере сейчас другого выхода для себя она не видела. Только там, в Бронксе, Сильвия, как ей казалось, сможет ощутить свою близость к маме, которая сумеет и утешить, и защитить ее. И, кто знает, может, там с ней произойдет чудо — ребенок будет похож на Джеральда или на нее.
Теперь, когда они миновали наиболее оживленную деловую часть города, такси поехало быстрее, скользя мимо величественных многоквартирных домов Парк-авеню. Сильвия взглянула на часы в украшенном алмазами корпусе — подарок мужа к Хануке. Уже больше двух. Господи, неужели они не успеют?
Роскошь Парк-авеню сменилась убожеством Гарлема: разбитая мостовая, рытвины, мусор на тротуарах. Да еще и того хуже. Прямо на улицах валяются пьяные, большей частью старики. Сильвия закрыла глаза. Но запах… от зловония невозможно спрятаться. Горы мусора — здесь, кажется, его вообще не убирают.
Но вот колеса такси запрыгали — машина въехала с Третьей авеню на мост, ведущий в Бронкс. Сильвия открыла глаза. На повороте с бульвара Брукнера она увидела кругом множество детей — самого разного возраста и цвета кожи. Все они, презрев уличное движение со всеми его опасностями, самозабвенно резвились под струей, бьющей из открытого пожарного гидранта. Вот какой-то курчавый мальчишка с гладкой шоколадной кожей гонится за маленькой девчушкой — по ее спине бешено прыгают две длинные черные косы. Сильвия вздрогнула, на миг представив себе своего ребенка, играющего среди этой детворы в прятки за мусорными баками, — маленького шоколадного чертенка.
Такси, резко затормозив, остановилось. Сильвия тут же расплатилась и кое-как протиснулась через дверцу, стараясь не потревожить живот. Стоять оказалось не просто: ноги почти совсем не слушались ее.
Кирпичный и гранитный фасад больницы Св. Пия был так черен от грязи и копоти, что казался огромным дымоходом, который не чистили уже много лет. Сильвия ощутила резкие спазмы в животе. Наверняка, подумала она в смятении, внутри будет так же темно и мрачно: ни кондиционера, ни даже вентилятора, наверно, нет.
Уличные шумы буквально оглушили ее — кругом вопили дети, орало радио, из открытых окон раздавались гортанные испанские возгласы. С трудом преодолевая головокружение, Сильвия стала медленно подниматься по ступеням парадной лестницы.
Раздавшийся совсем рядом оглушительный треск заставил ее пошатнуться: казалось, заметавшееся сердце не выдержит и разобьется о ребра. Она так испугалась, что споткнулась о верхнюю ступеньку, и если бы в самый последний момент не схватилась за железные перила, то наверняка бы упала. И только потом Сильвия увидела. Дети. Взрывают на тротуаре хлопушки. Ну да, конечно, ведь завтра праздник — Четвертое июля. Как она могла забыть!
Взглянув в сторону детей, она подняла глаза и увидела в одном из окон жилого дома беременную женщину в выцветшем ситцевом халатике — огромный живот вывалился на подоконник, тупой взгляд медленно провожает «восхождение» Сильвии по лестнице, а к груди она прижимает пухлого коричневого ребенка, который вертится во все стороны. Сильвия отвернулась и неуверенными шагами вошла в больничную дверь.
Схватки стали сильнее, голова кружится так, что она никак не может решиться выпустить ручку двери. Пол под ногами качается, как палуба.
«Прошу… кто-нибудь… пожалуйста… помогите…» — Она открыла рот, чтобы произнести эти слова, но с ее языка не слетело ни единого слова, а глаза заволокло серой пеленой.
Черно-белые плитки пола поплыли на нее. Щека Сильвии ударилась обо что-то твердое и холодное. Волны боли накатили подобно раскатам приближающегося грома.
Потом наступила тишина.
Открыв глаза, Сильвия обнаружила, что лежит на железной кровати с сеткой по бокам. Кровать окружает зеленый занавес. Через неплотно прикрытую ткань виден кусок стены. На ней между двумя высокими окнами — изображение Иисуса в раме. Его глаза обращены к небу, кисти рук вывернуты, из стигматов капает кровь.
Сильвия с трудом приподнялась на локтях. Этого усилия оказалось достаточно, чтобы боль молотом отдалась в висках, заставив ее вскрикнуть. Лицо казалось застывшим. Она потрогала нос — пальцы ощутили шершавую поверхность плотно натянутого пластыря.
Звякнули металлические кольца — и занавес с силой раздернули. Над ней склонилась женщина в белом халате и монашеском платке. Флуоресцентный свет отражался в ее очках, придавая женщине какой-то странный безучастный вид. Лицо ее казалось белым и резиново-гладким, как вареное яйцо.
— Вам повезло, — произнесла она ровным голосом. — Он не сломан.
— Меня сейчас, наверное, вырвет, — простонала Сильвия.
— Нет, это вам только кажется.
Ответ прозвучал так резко, что Сильвия от удивления на миг забыла о своем самочувствии.
— Да-да, — уже мягче пояснила сестра-монашенка, — это просто ощущение, не больше. Все будет хорошо.
Сестра натянула на руку тугую резиновую перчатку. Затем взяла с подносика тюбик и выдавила на пальцы что-то белое и жирное.
— Сейчас я вас осмотрю и попробую выяснить, скоро ли вы родите, — сказала она и добавила: — Между прочим, меня зовут сестра Игнация.
Отдернув резким движением простыню, она довольно грубо засунула два жирных пальца в резиновой перчатке во влагалище.
Сильвия прогнула спину: все ее существо сжалось от этого неожиданного вторжения. Тело тут же охватил озноб, низ живота сжала судорога — пальцы сестры продвигались все дальше и дальше.
Но вот акушерка вынула руку и неуклюже похлопала Сильвию по плечу:
— Шесть сантиметров, — объявила она. — Придется еще немного потерпеть. Это ваш первенец?
Сильвия кивнула, неожиданно почувствовав себя совсем маленькой, испуганной, беспомощной и такой одинокой. На глазах выступили слезы.
Сестра Игнация ушла, но через несколько минут вернулась с тазиком мыльной воды и бритвой.
— Что вы собираетесь со мной делать? — встревожилась Сильвия.
— Ничего-ничего, не волнуйтесь, — успокоила ее акушерка. — Я вас только побрею. Так положено.
Крепко зажмурившись, Сильвия смирилась с тем, что ей снова задрали рубашку. Грубой мокрой салфеткой ей смочили весь низ живота и между ногами. Холодная вода неприятно заструилась по ляжкам. На живот легла чья-то ледяная рука. «И как это в такую жару могут быть такие холодные руки», — пронеслось у нее в голове.
