Анна Андрианова - Декаданс
А-а-а!
Я вспоминаю, как, прочитав про Раскольникова в 11-м классе, решила проверить, будет ли мне наказание за преступление, зашла в магазин возле школы и украла юбку. Наказание было. Меня засекли и позвонили маме, она не била меня, не кричала, просто перестала со мной разговаривать, и я две недели умоляла ее простить меня. Сейчас мне тоже хочется плакать, слезы текут по щекам.
Тут же в памяти всплывает случай, как моя первая и любимая подруга, которая была старше меня на пять лет, бросила меня и стала дружить с моей двоюродной сестрой, они шептались в ванной, когда были у нас в гостях, запирались от меня, а я плакала за дверью.
О-о-о!
А мой первый опыт с мужчинами, когда мальчик, сосед по даче, с которым я играла в песочнице, вдруг встал, снял штанишки, вынул свою пиписю и пописал на мое любимое платье.
Голова трещит по швам. Катастрофа. Какой, интересно знать, умный человек сказал, что время лечит? Оно не лечит, а забивает весь хлам подальше, но он никуда не девается. В такие минуты, как сейчас, он срабатывает как бомба замедленного действия и взрывает мозг. Ну, а если его не выпускать никогда, он превращается в комплекс, внутреннюю проблему, которая невидимой рукой откладывает отпечаток на все, что ты видишь, делаешь, думаешь, говоришь.
Сейчас ядерной боеголовкой в мой мозг впендюрился тот, кого я любила с первого класса. А он отказывался целоваться со мной даже тогда, когда мы играли в бутылочку и она указывала на меня. Он ухаживал за моей соседкой по парте. Боже, как хорошо, что он на ней женился, мне повезло.
Ракета улетела. Мозг дымится. Сейчас запахнет паленым. У меня наверное уже волосы горят. Тело ломит, голова беспомощно свисает вниз, шее трудно держать ее. Мной начинает овладевать какой-то новый образ. Девушка. Я всматриваюсь в нее так, как будто вижу перед собой, размытая картинка становится четче, четче, четче. Изображение приближается. О, черт! Да это же телеведущая. Улыбчивая рыжая стервоза, эмансипе, идеально ухоженная, подчеркнуто независимая, стервозно улыбающаяся, но смертельно одинокая.
Когда мне было шестнадцать лет, я мечтала стать похожей на ведущую из телевизора. Как она была хороша! Я копировала ее жесты, манеру улыбаться, сделала себе такую же прическу. И вот я говорю с ней...
– Ты вдохновилась мной с первой встречи, ты хотела быть на меня похожа.
Круто, мои мысли теперь разговаривают между собой.
– Что?
– Вот на тебе, получи! Ты стала точно такой, как я!
– Слушай, я это я, ты это ты! Какое между нами сходство? Я замужняя и совсем не одинокая!
– Ну, ну! Дубина. Слизала мой образ, а теперь отнекиваешься. Ты одинокая, да еще какая одинокая! И волосы у тебя рыжие, как у меня. А интонация, а жесты? Узнаешь?
– А-а-а!
– Я это ты, ты это я. Гы-гы!
Неужели я проживала не свою, а чужую жизнь... Я копировала ее, даже не подозревая об этом. Я та, которая есть, – это не я! Это собирательный образ из всего того, что мне нравилось в других! А где же я?
В беседу вступила третья мысль аналитического характера:
– Интересно знать, а в Кащенко хорошие условия или они душевнобольных здесь оставляют дожидаться экстаза?
– А это кто говорит?
– Кто здесь?
Боже, все, труба, начались наркоманские ломки, умираю! Я наркоманка! Я хочу курить. Я хочу тонкую сигаретку, такую вкусную ароматную табачную палочку. Ням-ням, она так приятно дымится в руке. Вот я подношу ее к губам, затягиваюсь, в легкие попадает приятная обжигающая свежесть никотинового яда. Боже, какое наслаждение, какой кайф. Как волшебно курить. Но я не могу этого сделать, не могу. О-о-о, о-о-о! Ломки страшная штука...
В 17:00 ужин: две ложки геркулеса, яблоко и чай без сахара. А как же кофе? А как же сигаретка? Я очень хочу посмотреть в лицо Катьке и выражением глаз дать понять, что ее ждет, когда наша «практика» будет закончена. Буду бить ее долго и много. И еще ругаться матом. Это единственное, что помогает сейчас мне выжить. Стимулом к выживанию будет моя месть.
Вечером после этого садизма, собрав свои беспомощные конечности и охладив силой воли дымящийся череп, я доползла до своей кельи. Закрылась в ванной, включила горячую воду на максимум, надушила все своими духами и, разместившись на унитазе, как пугливый воришка, нарушила обязательства: прикурила сигарету и со смаком затянулась.
Я затягиваюсь и затягиваюсь, но ожидаемого удовольствия не получаю. Все, что я визуализировала в голове последние пять часов, сидя в неподвижном молчании в асане, или в полной жопе, накрылось усложненной асаной для продвинутых под названием «жопа на унитазе».
Черт, что такое? Я думала – закурю, ломки закончатся, мое состояние улучшится и жизнь наладится. Но нет! Ничего ровным счетом ничего не изменилось. Никакого кайфа, вообще ничего ровным счетом ничего. Я сижу и тяну воздух. Бросаю сигарету в унитаз. Курение – это то же самое, что пранаяма[5], сосредоточение на вдохе и выдохе. Когда делаешь пранаямы, чувствуешь вкус воздуха, и этот процесс очень приятен. А когда куришь, чувствуешь вкус воздуха вместе со вкусом табака и еще можешь видеть этот воздух. Вот почему подсаживаешься на курение. Я курила двенадцать лет и больше никогда не собираюсь этого делать. Лучше подсесть на пранаямы. Осознавая всю ответственность принятого решения, я беру зубную щетку и манипулирую ей, как сигаретой. Подношу ко рту, затягиваюсь, грудь вздымается, выпускаю воздух, грудь опускается, трясу ей, будто стряхиваю пепел. Кладу сигарету-щетку обратно в стакан. Ну вот, перекур закончен. Перед сном в кровати я также покурила свою нескончаемую сигарету и удовлетворенная заснула в асане «релаксирующая жопа».
* * *Я не курю уже три дня – имеется в виду табак, с щеткой мы как-то сроднились. Все свои никотиновые ломки я возмещаю на ней. Правда, и не сплю я три дня тоже. Сон куда-то ушел от меня. Самое интересное, что это не обычная бессонница, ты просто не хочешь спать, но при этом чувствуешь себя так, как будто выспалась. Спрашивать, что со мной, у всеобщего костра на «вече», не хочется, услышать до боли надоевший ответ: «аничча» – не привлекает, впасть в экстаз не получается. Понятное дело, что это пройдет, не могу же я всю жизнь не спать!
Начались другие интересные процессы: мы перешли к внутреннему осознанию. Инструкция такая – нужно научиться видеть внутренним взглядом все свое тело, каждую клеточку, начиная от макушки (чакры Сахасрары) до кончиков ног. Поэтапно, но не останавливаясь долго ни на чем. За час нужно осознать себя около десяти раз.
Мозг начал постепенно подчиняться мне, и свои мысли я могла направить на верное место. Но в некоторых местах начались серьезные проблемы. Лодыжку свело так, что хотелось выть, а свело ее на четыре дня. Шею ломило с такой силой, что боль отдавала в голову, она кружилась и гудела. Тошнота подкатывает к горлу. Мне кажется, что меня режут заживо. Расковыривают мозги скальпелем, после того как прошлись бейсбольной битой по шее и плечам. Просто невыносимо больно. Я мечтаю сейчас о том, чтобы какой-нибудь костоправ бил меня своим медицинским молотком, чтобы выбить эту боль. А вместо этого монотонный голос учителя вещает «Продолжаем осознавать, продолжаем осознавать, осознаем...»
