Пат Бут - Сестры

Появление главного блюда притупило остроту момента. Это было истинное произведение искусства – нежные розовые кусочки английского ягненка в соусе из портвейна, уложенные как лепестки цветка вокруг зеленой клумбы – суфле из спаржи. К великой радости Даниэля Гэлвина принесли еще белого бургундского, на этот раз необычайно долгой выдержки «Лафит Ротшильд» 61-го года. Это произвело на него впечатление – такие бутылки шли в Нью-Йорке по четыреста долларов.

Билли Бингэм вскочил, глаза его метали молнии. Он швырнул на стол салфетку и выбежал из столовой.

– О Господи. Наверное, я как-то не так выразилась. Ах эта молодежь! Она такая чувствительная, правда? Джейн, ты не думаешь, что тебе следует догнать его и извиниться за меня? Нам не нужны слезы и истерики, иначе мне придется перевернуть игрушечный буфет, чтобы все стало на свои места.

Джули мурлыкала, как чеширский кот. Сытые хитрые глазки – наелась и рыбки и сливок, и мышка попалась: сейчас она выглядела так, будто все они – ее добыча.

– Почему ты так несчастна, Джули? – Голос Джейн, тихий и проникновенный, шел прямо к сердцу.

Весь стол наблюдал и ждал, пока вино разольют по хрустальным бокалам, фарфоровые лиможские тарелки приземлятся там, где им положено, а минеральная вода зажурчит в высоких стаканах.

Улыбка сбежала с лица Джули. Вместо ответа был задан вопрос. Причину опередило следствие.

Бетти Форд, с унылым видом потягивавшая из бокала перье, вставила:

– О, а я и не думала, что Джули хоть капельку несчастна.

И это не было простой вежливостью по отношению к уважаемой хозяйке, попавшей под огонь. У Джули Беннет в пустыне была репутация человека с прекрасным чувством юмора, хотя и черного. К тому же обитатели пустыни всегда теснее сдвигали ряды против человека со стороны, а здесь еще этот человек был так похож на актрису, и, что хуже, на молодую актрису. Толпа киношников наводнила Палм-Спрингс в те давние дни, когда Чарли Фаррел основал «Рэкет клуб», и все, от Гейбла до одинокого скитальца (исключая Тонто, разумеется), ринулись туда, расползаясь, подобно раковой опухоли. Но времена переменились. Киношники все еще пребывали в Палм-Спрингс, но уже не могли втереться в ряды преуспевающих граждан. Пустыня хотела и получала иных людей – прилизанных седовласых бизнесменов из развивающихся калифорнийских отраслей строительства, аэросвязи, компьютерной техники и «финансового обслуживания». Это они покупали построенные по проектам Стива Чейза дома, плескались в огромных плавательных бассейнах и заключали сделки на площадках для гольфа.

Но Джейн не видела и не слышала, как смыкаются эти ряды. И Джули тоже. Это была личная борьба, не имеющая ни малейшего отношения к давнишнему спору Беверли-Хиллз с Палм-Спрингс.

Зрачки Джули сузились и превратились в острия булавок, а рот казался тонкой линией, проведенной твердым карандашом. Для окружающих становилось очевидным, что она воплощает в себе возмездие Божие, бурю, шквал, смерч. И если она и была счастливой до того, как заговорила Джейн, то теперь стала явно несчастной.

Но не в первый и не в последний раз прогнозы любителей предсказывать погоду не сбылись. Шторм не разразился. Но он взорвался внутри ее, припал к благодатной почве и увеличил запасы сырой нефти, питавшие саму Джули, превращаясь в высокооктановый бензин ее ненависти. Джули вновь обрела равновесие. До поры до времени она должна держать в секрете свои козырные карты.

Она мечтательно взглянула вдоль длинного стола. Это был один из ее восхитительнейших обедов. Шесть вентиляторов, установленных на потолке, освежали воздух, крытая черепицей терраса ослабляла наружную жару, в томной тени цвела в горшках кроваво-красная герань, а райские птички расцветали в солнечных лучах. И словно на заднике картины, за рябью блещущей воды бассейна вставала всегда новая, вечно та же уходящая в небо гора.

Джули сияющими глазами обвела гостей, и ее лучистый взор остановился на Джейн.

– Дорогая, когда поедешь в Лос-Анджелес, – произнесла она с невинным простодушием гадюки, – обязательно навести мою хорошую приятельницу Люси Мастерсон. Не сомневаюсь, что она будет счастлива помочь тебе с работой. Люси – одна из самых известных фотографов в городе, и я уверена, что она будет в восторге, если ты будешь ей позировать. Ты так хороша. Скажите же, ведь правда, как хороша? Люси просто смертельно полюбит тебя.

Никто не мог понять, почему ее голос стал таким пронзительным при последних словах.

Часть третья

ПРОГУЛКА ПО МЕЛРОУЗУ

– В Западном Голливуде полно молодых людей, – развязно заметила Лорен, отправляя в рот влажное перышко спаржи.

– Как это славно, правда? – откликнулась Бетти, раскидывая карты с кроваво-красными рубашками по полированной столешнице красного дерева. – Хвала Господу, они никогда не появляются в Беверли-Хиллз.

11

Джейн не пришлось тратить усилия на то, чтобы узнать Люси Мастерсон. Крупная, дерзкая, красивая блондинка, жизнь в которой била ключом, была переполнена энергией и заразительным весельем, она вспыхивала, как заря в пустыне, разбрасывая лучи благосклонности на всех путешественников, растерянно кружащих хотя бы и в миле от ее въездных ворот.

– Ах ты, Господи, ах ты, Боже мой! Джули Беннет обещала мне прислать ангела, и она превзошла себя! Ох ты, солнышко, ты так хороша, что просто больно становится. Слышишь? Ты делаешь мне больно!

Джейн засмеялась, чтобы скрыть замешательство, но начало было отличным. Ей нравились люди, считающие ее прелестной, хотя совсем не обязательно, чтобы об этом знало пол-аэропорта.

Люси схватила тележку и потащила Джейн – почти понесла ее – к багажной карусели, болтая на ходу:

– Ты хорошо знаешь Джули Беннет? Она лишь упомянула, что ты ей большая приятельница. Ну, скажу я тебе, мы-то с ней хорошие подруги. Так-то. Откровенно говоря, мы едва ли виделись несколько раз, но позавчера она позвонила мне насчет тебя. Сказала, что ты мечта для фотографа. И она была права! У моего «Никона» будет оргазм, когда я наведу объектив и покажу тебя ему, детка.

Джейн опять рассмеялась скабрезности комплимента, напряженно размышляя при этом – если в присутствии такого человека, как Люси, вообще можно было думать. Разговор с Джули был еще свеж в ее памяти. Как сейчас она видела свою сестру с котом под мышкой – с языка ее стекал сахарный сироп:

– Дорогая моя, знаешь, вчера я упомянула мою подругу в Лос-Анджелесе, Люси Мастерсон. Если ты и впрямь настаиваешь на том, чтобы отправиться туда и подыскать работу, она лучше всех сумеет обеспечить тебе звездный взлет в Голливуде. Она на самом деле моя близкая подруга и блестящий фотограф, и она знает в этой преисподней все ходы и выходы. Люси обойдет с тобой все углы, найдет, где лучше остановиться, поможет с карьерой. Главное, что тебе для начала нужно в этом мерзком городишке, так это по-настоящему отличные снимки. Что ты об этом думаешь?