Развод. Я календарь переверну (СИ) - Блио Элен
- Существовать! Ну ты даешь, Ада! А то мы существовали!
- Макар, помолчи.
- Что? — голос его становится тонким, сам приосанивается, видимо собирается вывалить на меня свои гроздья гнева, но я прерываю эту атаку клонов.
- Я сказала — молчи! — жёстко и чётко. Не давая права на возражение.
- Вместе как раньше мы жить точно не будем. И вообще, пока у меня много вопросов относительно того где именно мы с вами будем жить.
- В смысле? Это же наша квартира? - удивленно тянет Ева.
Макар усмехается.
- Ловко ты повернула!
- Помолчи.
- То есть теперь если я скажу, что не могу оставить квартиру вам я буду сволочь и гад.
- А почему ты решил, что мы захотим остаться в этой квартире? — говорю спокойно, потому что вот именно в этот момент понимаю - нет. Не хочу я тут. Не смогу.
Просто не смогу.
Понимаю, что детям тяжело, да и мне самой не просто, но...
- Ма-ам! Нет! Ну... пожалуйста! Куда мы переезжать будем? У нас тут всё!
- Кто вам сказал, что вы будете переезжать, - шипит Макар. — Это МАМА ВАША —нарочно делает упор на слова — собралась переезжать! А вы можете остаться со мной и жить как жили раньше.
- Угу, с новой мамой. - не могу, блин, удержаться!
- Ну, с тобой же они будут с новым... с этим...
- ОЙ, Макар, заткнись, ну правда! Тебе лучше рот не открывать.
- Неужели! А тебе, значит, можно! Тебе можно сидеть у всех на виду, с...
- Хватит. - Встаю, со всего маху ладонью по столу бью. - Все эти разговоры ведутся не при детях, ясно тебе? И разбираться с тобой мы будем в суде, а дети...
- Дети могу выбирать с кем жить, с папой или с мамой, - нагло ухмыляется Макар.
- Прекрасно, пусть выбирают. Если выберут тебя я не обижусь. Всё можно решить.
- Мам, а если мы переедем, можно я сама выберу какой в комнате ремонт сделать, а? — Ева смотрит на меня, глазками хлопает. А я возвращаю взгляд Игнатову.
Ну, что? Съел?
- Можно, конечно, ты из своего уже выросла, давно пора.
Да, ремонт в её комнате мы делали еще перед её первым классом и, конечно, всё уже морально устарело, хотя дочь повесила на стенах постеры и картинки, сменила шторы и покрывала на кровати. Ну и игровой уголок переехал на дачу.
- Мам, - басит Егор, - мне главное, чтобы тут, рядом, тут компания, ну и секции.
- Конечно, сынок. — смотрю ободряюще и внутренне ликуя.
- Папу, значит, никто не выбрал? — хмыкает обиженно Макар, а мне хочется сказать — ты больше кобелируй, и яйцами своими тряси везде, времени на детей совсем не останется и они забудут как тебя звать.
- Ладно, спасибо за чаёк, я, пожалуй, пойду.
Встаёт.
Страдалец за народ, блин.
НУ, что ж... пусть страдает.
- Макар, давай в кабинете твоём поговорим.
- О чём, Ада? Ты уже всё решила. Мне неинтересно.
- Мне интересно. Услышать про тендер, про то, как фирму могут слить, и про Карамель.
- А что тебе со мной-то говорить? Говори со своим адвокатом. Или вы с ним рты раскрываете для другого теперь?
Вот же гондон. Ладно.
- Что ж, Макар. Я хотела по-хорошему, видимо, придётся по-плохому. Сейчас я наберу Крестовского, есть у нас материальчик, как раз для прокуратуры. И на тебя, и на твоих сладких друзей. Всего хорошего.
- Ада! Аделаида! Твою ж... хорошо, я иду, иду я!
Улыбаюсь победоносно отвернувшись, так, чтобы он не видел.
Как же действует на нашего человека слово «прокуратура»! Даже на самого законопослушного, чего уж говорить об этих... предпринимателях!
И, кстати, в покер со мной лучше не играть. Блефовать я умею.
47.
Нарочно назначаю встречу в ресторане Дворжецкого.
Не потому, что слишком самоуверен. Просто хочется красиво.
И этому чудаку на букву «м» показать, что я не пальцем деланный.
Как назло, опаздываю. Не люблю это делать, и выехал заранее, но пробки оказываются непредсказуемы. Наш великий и ужасный мэр считает, что менять, бордюры в октябре — чрезвычайно необходимо. Да еще и погода решила нас удивить и насыпала снегу, а у нас ведь как — когда что-то падает с неба все водители автоматически становятся чайниками, кто-то вообще забывает, как надо ездить. Закон природы и подлости в одном флаконе.
Вхожу в ресторан на пятнадцать минут позже назначенного, искренне надеясь, что Карамель ехал по тем же дорогам, значит так же рисковал попасть в пробки.
Увы. Этот старый козёл уже сидит на месте. И не один.
Может, не стоило всё-таки назначать у Дворжецкого? Или...
Или я подспудно надеялся на то, что хитрый лис ресторатор сыграет на нашем поле?
На моём поле.
Поле, которое я застолбил себе.
Аделаида.
Когда она настолько забралась мне под кожу?
Даже смешно, как я, настолько прошаренный и прожжённый вот так вот провалился в неё.
Ладно бы, она была невинной девочкой с оленьими глазами - стандарт, о котором пишут в романах, которые читает бабушка.
Наивная овечка, цветочек, который хочется защищать, именно поэтому брутальные ловеласы вех мастей бросаются к таким, прикрывая грудью или спиной, или всем сразу. Срабатывает синдром защитника и вот уже опасный хищник готов жрать с руки у ягненочка за право быть первым, единственным, осваивать девственное тело затачивая под себя. Это тоже не мои слова, разумеется. Но слова одного мудрого человека, с которым довольно часто приходится работать. Корсар, Корсаков Александр, приятельствует с Дворжецким, кстати. И его история — именно история опасного хищника, вставшего на колени перед оленёнком. И этот сукин сын гордится этим!
Аделаида - ни хрена не оленёнок.
Пантера. Сама хищница из самых опасных. Да, какое-то время она старалась быть домашней кошечкой. Тщательно притворялась.
Вот только природа всё равно взяла своё.
Природа, которая не стала терпеть дебила рядом.
Надеюсь, у меня хватит мозгов получив её не просрать.
Получив...
Да, хочется верить, что это произойдёт.
И я, чёрт возьми, сомневаюсь, потому что нельзя быть в этом уверенным.
Я не могу её понять до конца. Не могу открыть.
Это-то и заводит больше всего.
Загадка.
Загадка, разгадать которую хочу не я один.
Дворжецкий кивает. Смотрит серьёзно.
- Благодарю вас, Герман Львович, что выбрали для встречи именно мой ресторан.
- Я привык выбирать лучшее.
- Я это заметил. Сейчас вам предложат напитки и меню. Я бы выбрал стейк.
Сегодня шикарный рибай. Бычок еще утром бегал.
- Спасибо, воспользуюсь.
- Вечером собираетесь на милонгу?
- Возможно.
- Прекрасно, что ж, не буду вам мешать, насколько я понимаю, разговор очень важный.
- Весьма.
- Расслабьтесь, насладитесь стейком. И проблема решится сама собой.
- Вы так уверены? — этот подлец, конечно, уже поговорил с Карамелью, интересно, что он ему пообещал? Анальные пытки? Или просто разобрать бизнес по кирпичику?
У Дворжецкого слишком много влиятельных друзей, да и сам он весьма влиятельный. С него станется.
С другой стороны, чего мне переживать? Дело веду я. Не думаю, что Денис побежит к Аде докладывать, что это он решил её проблему.
Нет, сучонок, конечно, он надеется на другой исход.
Верит, что я благородно отдам ему пальму первенства и признаюсь своей женщине в том, что дело с тендером целиком и полностью его заслуга.
И ведь, понимает, гад, что именно так я и сделаю!
Ладно. Посмотрим еще.
Так ли всё просто, как кажется. Подхожу к столику, за которым сидит Карамель.
Смешно звучит, стараюсь не заржать от своих мыслей.
- Кирилл Александрович?
- Герман Львович.
Он протягивает мне руку, я её пожимаю. Почему бы не быть вежливым, да?
Что ж... а дальше можно не церемониться.
- У меня для вас, Кирилл Александрович, не очень хорошие новости. Зачем же ты так нехорошо работаете?
