Отец подруги. Навсегда твоя - Вероника Касс
— Виолетта Михайловна, у вас остался хоть кто-нибудь, кто мог бы взять вас под опеку? — старушка хмурится и качает головой, я же обхожу Дамира, чтобы встать напротив него и видеть его лицо.
Потому что… потому что его вопрос мне совершенно не нравится, и я уже хочу высказаться, но Дамир меня опережает.
— Дело в том, что вы здесь оформлены не по добровольному согласию, а по дееспособности.
— Как это понять? — переспрашиваю я, как дура, хотя прекрасно понимаю о чем речь. Но… верить в это не хочется.
— Так, что дальняя родственница Виолетты Михайловны взяла над ней опеку, из-за того, что Виолетта Михайловна страдает от деменции, а потом поместила ее сюда..
— А квартиру? — с грустью и… господи, даже страшно об этом вслух говорить, все еще с затаенной надеждой спрашивает соседка. Как же жаль ее.
— Квартиру вашу она продала, да.
— Подождите, — нервно вмешиваюсь я, — то есть эта вот… эта Лариса она все еще является вашим опекуном и несет за вас ответственность?
— Да, — кряхтит Виолетта Михайловна, — она еще и денежку платит за мое содержание здесь.
— С вашей пенсии и платит, — поджимает губы Дамир.
— И что же? — я подхожу к нему практически вплотную, кладу ладони на грудь и с мольбой заглядываю в глаза. — Мы же можем что-то сделать?
Дамир своими накрывает мои ладони, крепче прижимает их к груди.
— Поэтому я и спросил. Остался кто-то еще. Есть ли претенденты. Если нет. И если Виолетта Михайловна, конечно же, не будет против, то ее опекуном могу стать я или ты.
— Я! Я, конечно же, — запальчиво произношу, даже не задумываясь о том, какими сложностями это может обернуться. И что… после этого уехать из страны вряд ли выйдет, соседка уж точно не пойдет на такое. — Но как же быть с этой… Ларисой, — зло цежу я, ненавидя эту женщину всеми фибрами души. Хотя видела ее всего раз в жизни, перед отъездом, и чью внешность даже не помню. Сейчас мне дверь открывала точно не она, раз квартира продана.
— Тут можно действовать двумя путями. И я предлагаю не выбирать какой-то из них, а пустить в разработку оба.
Слышу смешок и оборачиваюсь, Виолетта Михайловна широко улыбается, а глаза ее сияют азартом.
— Мне нравится как ты изъясняешься, сынок, продолжай.
— Во-первых, надо лишить опекунства Ларису. А после уже Таисия возьмет опеку над вами. Ну и конечно же нужно пройти медицинскую комиссию, и если заключения специалистов были поддельными, а я уверен, что все именно так и было, то подавать в суд на восстановлении дееспособности. И тогда никакие опекуны уже не понадобятся. Второй вариант, конечно более релевантный, но вдруг там что-то пойдет не так… — Дамир ненадолго замолкает и очень очень мягко говорит, — со стороны медиков, то у нас в запасе будет первый вариант, поэтому я и предлагаю запустить процессы одновременно.
— Прекрасно, — улыбается соседка, а потом хмурится, — но как же я с вами расплачусь? Раз у меня больше нет квартиры. Да и… ох, — она подносит ладони к лицу и прикрывает ими рот, а в глазах ее стоят слезы. — Куда же я тогда пойду, если моей квартиры больше нет. Мне же некуда. Да и не хочу я в другое место. Только там память о моем муже. Мы всю жизнь прожили там и …. ой, спасибо тебе, Таисия, за сострадание, за старание, за участие, но… не пойду я никуда, — вздергивает она ладонью. Я уже здесь обжилась и привыкла. А влачить жалкое существование…
— Ко мне! — перебиваю соседку, а затем вырываю руки из рук Дамира и иду к ней, крепко обнимаю, потому что смотреть на ее слезы нет никаких сил. — Если я стану вашим опекуном, то и жилье я вам буду обеспечивать, не переживайте. Пока поживете с нами в доме Дамира, я думаю он не будет против, поможете заодно мне с сыном. Мы как раз не можем найти няню, а потом если вам не понравится, поедете в квартиру где я жила с мамой. Она умерла, и квартира стоит пустая, так что…
— У тебя есть сынок? — глаза соседки вновь загораются надеждой и… словно желанием жить, слезы пересыхают, тогда как у меня на глазах напротив наворачиваются на всю.
— Да, у меня есть сын Даниэль, а Дамир его отец, — смущенно говорю я и начинаю долго долго рассказывать про сына. То и дело смахивая слезы с глаз.
Дамир меня не перебивает, не торопит и не мешает, он тоже слушает, так же внимательно как и Виолета Михайловна, а может даже еще и с большим любопытством и удовольствием.
Я не замечаю как проходит несколько часов, нас прерывает сотрудник пансионата, который объявляет, что пора собираться на обед.
— А как же? — ахаю я и смотрю на Дамира. — Какой обед, мы же… Дамир, мы же заберем…
— Тая, не сегодня.
— Что значит не сегодня, ты же сам понимаешь, как долго тянутся все эти процессы…
— Завтра, Тая, не переживай. Завтра мои люди приедут заберут Виолетту Михайловну, отвезут в клинику, там она пройдет врачей, и только после этого, директор пансионата даст добро, забрать ее. И то это по договоренности под ее ответственность. Если Виолетта Михайловна согласна.
— Конечно-конечно, — старушка улыбается, прощается с нами и бодренько выходит из комнаты, я же оборачиваюсь к Дамиру с желанием его обнять, но стопорюсь, зацепившись о его взгляд. Вслед соседки он смотрел настороженно и уже не так тепло.
— Что?
— Если врачи подтвердят ее болезнь, то она не будет жить в моем доме, рядом с моим сыном. Но жилье мы ей найдем, конечно же. — Пока я пытаюсь собраться с мыслями, чтобы ответить хоть что-то, Дамир добивает меня окончательно. — Все, давай быстрее, нам надо
