Венера. Переплетая обрывки жизни - De Ojos Verdes
Взгляд Феликса был красноречивее любых слов, которые он мог бы обо мне сказать… Как считал он сам — как раз ему — то лучше всех и известно, на ком он женат. Я застыла.
— Ты помнишь Гаспара? Моего давнего друга, которого мы не видели уже лет десять?
Меньше всего я ожидала услышать что — либо о своём отце. Мы впятером какое — то время сидели молча, Роза сжимала мою руку. Они с тётей Эльзой знали историю моей семьи. Дядя Дживан, как выяснилось в день свадьбы подруги, тоже был в курсе. Оставался только Феликс. И он тоже уже был осведомлён, что мой отец болен шизофренией, и что брат не смог присутствовать на нашем фарсе именно по этой причине. И для меня было странным, что за те три недели совместной жизни он ни разу не уколол меня этим. Хотя, я и видела — то его только раза два.
Но как же я была удивлена, увидев лицо Феликса в эту секунду. Он просто остолбенел, когда услышал имя моего отца.
— Только не говори, что она дочь Гаспара, — словно отрицая действительность, произнёс господин прокурор.
— Ты меня удивляешь, сын. Работаешь в органах, а о своей жене ничего узнать так и не смог? — саркастически ответил ему Дживан Сарксисович, недовольно глядя на сына.
— Не хотел, — коротко ответил тот, словно отрезал, чем и напомнил всем присутствующим очередной раз, что никогда меня за человека не считал, чтобы ещё и напрягаться и узнавать обо мне что — то.
Я стиснула зубы и с осуждением уставилась на дядю Дживана. Зачем моё присутствие? На эти душераздирающие темы поговорил бы с сыном наедине. Он же знает наше отношение друг к другу, знает, как мне больно слышать обо всём этом, да ещё и при Феликсе, которому я меньше всего хочу открывать своё прошлое.
— Когда он обанкротился, его психическое состояние было подорвано. Это стало ударом для нас всех. Но, естественно, семья пострадала в первую очередь. Им пришлось продать то, что осталось, чтобы содержать его на дорогих препаратах и попытаться вернуть в норму. К сожалению, не вышло… Человек сам не захотел выйти из этого, — он повернулся ко мне с виноватым взглядом, — прости, дочка, что я вновь заставляю тебя это всё вспомнить. Прошу тебя понять, что я желаю своим детям — а ты мне действительно дочь — только лучшего. Поэтому, считаю, что обязан рассказать Феликсу немного о тебе. У него сложилось искажённое мнение. Если не вмешаться в ваши отношения, вы продолжите друг друга винить во всех бедах… Да, мой сын поступил очень глупо, позволив алкоголю затуманить свой мозг…
— Папа! — одёрнул Феликс отца. — Не надо оправдываться за мои поступки! Я сделал это, потому что она…
— Помолчи.
Феликса прервали настолько властно, что он от досады сжал челюсть. Никогда бы не подумала, что такой зверь в состоянии повиноваться кому — то. Он даже сейчас, зная, что действительно виноват, что его осуждают находящиеся здесь близкие, не хочет признать долю своей вины и ответственности.
Я же просто цепенела от всего происходящего. Мне казалось, что я нахожусь на суде, а Дживан Саркисович — мой адвокат, который произносит завершающую речь защиты. А Феликс, что ни говори, четко занял свою нишу обвинителя. И если бы не рука Розы, крепко сжимающая мою, я бы, скорее всего, уже выскочила из этой комнаты, не желая видеть, как источнику моих бед ведают о самом сокровенном.
— Итак, мой сын поступил очень глупо. И никто из нас до сих пор не может поверить в то, что он способен на такую жестокость… Однако, прошлого не исправить. Но! Можно попытаться исправить ваше совместное будущее, сделав определенные выводы. Сегодня я вызвал вас на конструктивный диалог, потому как не хочу, чтобы вы тратили свою молодость на ненависть.
Мужчина взял бокал коньяка и отпил глоток, напомнив мне этим кадры из фильма «Крёстный отец». Он был похож, скорее, на актёра Сергея Газарова, но его жесты были такими благородно — манящими, что походили на повадки Марлона Брандо. Все присутствующие молча его слушали, ибо в этой семье дядя Дживан был неоспоримым авторитетом.
— Вот ты даже не попытался узнать о Венере ничего, а я за пару часов после звонка твоему деду уже был в курсе того, на какой девушке хочу женить своего сына.
О Боже! Куда же я попала, черт возьми? Что за криминальные хроники? Они серьёзно сейчас собираются обсуждать мою жизнь? Я холодела всё больше и больше…
— После школы она не стала поступать в университет. У её матери была возможность принять помощь родственников и дать образование своим детям. Я уверен, она только об этом и мечтала. Вот только дети оказались слишком гордыми. Сначала старший бросил университет и пошёл работать, а затем и младшая после окончания школы стала зарабатывать деньги, танцуя в престижной студии. Всё сводилось к деньгам, потому что на тот момент ещё была надежда вернуть Гаспара к нормальной жизни за счёт хороших лекарств. Кому — то нужно было за ним ухаживать — это делала жена, а вот дети взяли на себя роль кормильцев. И никто из них не захотел принимать чью — либо помощь. Я прекрасно знаю это, потому что не раз говорил с Артаком на данную тему. Даже родного дядю они не слушали в этом вопросе.
— Пожалуйста, хватит… — я прикрыла ладонью лицо, вот — вот готовая заплакать.
Я не хочу, чтобы Феликс знал мою историю. Это моя жизнь, я не жалею о том, как поступила! Но и обсуждать и осуждать её никому прав не давала.
— Подожди, Венера. Сегодня я выскажу всё, что хотел. Феликс, твоя жена оказалась очень пробивной, знаешь? Спустя какое — то время она поняла, что своя студия принесёт ей больше средств, чем работа на другого человека. Дальше — аренда помещения, набор групп, процветание её маленького начинания благодаря тому, что была хорошим преподавателем и профессионалом своего дела.
Несмотря на то, что моя голова была опущена, я кожей чувствовала, какое выражение приняло лицо Феликса при этих словах.
