Любимица Лакшми - Виктория Анатольевна Воронина
- Господин Равана, я не хочу, чтобы вы безмерно страдали, - мягко произнесла она. – И все же я не могу вот так сразу сказать вам «да».
Но даже такой осторожный ответ сверх меры обрадовал жестокого преступника, который в первый раз в своей жизни всей душой полюбил юную женщину. Равана хорошо знал, как бороться с законом и могущественными конкурентами, но теперь не знал, как ему противостоять очарованию женской слабости. Сила улыбки беспомощной девушки оказалась непобедимой для матерого бандита и плен любви, приносящей безграничное счастье, показался ему желаннее власти. В уклончивом полуобещании Амриты он хотел видеть твердое согласие, существующее в его воображении. И, в припадке некоего безумия, смешанном с любовной горячкой Равана бросился к адвокату Сингху и велел ему оформить новые документы.
- Аман, немедленно переведи все мое состояние на имя Амриты Бали, - сказал он.
Адвокат решил, что он ослышался и почтительно произнес:
- Господин Равана, повторите ваше распоряжение.
- Что тебе непонятно? – нетерпеливо закричал Равана. – Все, что у меня есть – банковские счета, дворцы, коллекции драгоценностей, машины и зоопарк с редкими белыми тиграми – оформи на Амриту Бали.
Аман Сингх растерялся еще больше при подтверждении самого необычного приказа, который он получал в своей жизни, но зная, как опасно сердить властного клиента промедлением его распоряжений послушно взялся за оформление бумаг и электронный перевод состояния своего клиента. Через полчаса Равана стал нищим, а красавица Амрита миллиардершей.
Обрадовавшись этому факту, незадачливый злодей хотел было снова отправиться к Амрите. Ему казалось, что она должным образом оценит его самоотверженный поступок, сделавший ее одной из самых богатых женщин Азии, и достойно вознаградит его своей ответной любовью. Но тут Равана почувствовал, что силы покинули его. Главарь бандитов был человеком уже далеко не молодым, столь сильные волнения, которые он испытал за последние сутки, ему уже были противопоказаны и Равана ощутил, что ему нужно лечь отдохнуть и набраться сил для решающего разговора с Амритой.
Тем временем Сандип прикладывал все усилия к тому, чтобы обрести свободу. Когда его бросили в угол слоновника, он некоторое время лежал на сене, оглушенный, пока не пришел в себя и тогда молодой каскадер начал осматриваться. Высота строения была в восемь метров, окошко небольших размеров и дверь запиралась на крепкий засов, но это не представляло для него серьезного препятствия. Основная проблема состояла в наручниках на его руках, и вдобавок бандиты приковали его ногу цепью к стене. Сандип, осмотрев свои оковы, понял, что он мог бы снять их с себя, если у него под рукой был бы хотя бы перочинный ножик в качестве ключа. На съемках одного их фильмов специалист по ходу сюжета показывал ему как правильно это делать, чтобы съемки освобождения от кандалов выглядели достоверно. Но под рукой ничего подходящего не было. Сандип невольно застонал от перенесенных побоев и тут почувствовал, как шершавый хобот ласково прошелся по его избитому лицу. Молодой человек поднял голову и узнал Джамбо – самого старого слона из стада. Слоновий патриарх уже не ходил со своими сородичами на прогулку к водопаду, благодаря чему находился в слоновнике, а не за оградой в саду. Еще минута и Джамбо вручил ему гроздь бананов из той порции, которую он получал как дневной рацион.
- Спасибо, дружище, - пробормотал голодный Сандип, надкусывая сочный плод. – Вот если бы ты еще мог снять с меня оковы!
Старый слон с сожалением засопел – эту просьбу Сандипа он выполнить не мог. Осмотревшись, молодой человек заметил, как из деревянной рамы торчит не полностью забитый гвоздь, который мог бы ему пригодиться в качестве отмычки. Но ни он, ни Джамбо не смогли бы достать этот предмет на высоте более пяти метров.
Вздохнув, Сандип сел на пустой ящик, съел остальные бананы и начал снова осматривать помещение в поисках средства спасения. Зорким глазом он заметил висящий в углу моток крепкой веревки и металлические скобы в стене. Но они были бесполезны для него, пока цепи находились на его руках и ногах. Сандипу оставалось только ждать своих тюремщиков.
Вдруг слон заволновался и начал беспокойно переминаться с ноги на ногу.
- Что тебя тревожит, Джамбо? – невольно спросил у него молодой каскадер. Слон поднял голову вверх и протянул хобот к окошку. Сандип невольно проследил за ним взглядом и увидел, как в проеме показалась тень большой обезьяны. Вскоре Джафар спрыгнул с окошка на пол и начал оглядываться. Вожака обезьяньей стаи не на шутку встревожило появление множества недобрых вооруженных людей в окрестностях поместья, и он решил провести разведку, чтобы оценить степень исходящей от чужаков опасности. Увидев Сандипа, главный обезьян храмовой рощи Лакшми сердито оскалил зубы и что-то возмущенно заверещал. Молодой человек понял, что злопамятный Джафар до сих пор не может простить ему крепкого шлепка по его обезьяньему заду и ругается на него.
- Джафар, сейчас не время вспоминать старые обиды, - миролюбиво сказал ему Сандип. – Если ты не поможешь мне, мы больше не увидим Амриту.
При упоминании имени Амриты вожак обезьяньей стаи тут же насторожил уши и его настроение изменилось. Он положил свою мордочку на колени Сандипу и печально заскулил, жалуясь на то, что его тоже не пускают к Амрите.
- Достань мне этот гвоздь, Джафар, - решительно сказал ему Сандип, показывая на окошко. – Я освобожусь сам и освобожу от злодеев Амриту.
Джафар понял его, в два счета забрался обратно на окно и с силой выдернул выпирающий из рамы гвоздь. Со своей драгоценной добычей он спустился к Сандипу и молодой каскадер с радостью взялся за работу. После нескольких минут раздался долгожданный щелчок и Сандип ощутил, как освободилась его правая рука. Дальше со свободной рукой дело пошло веселее – оковы спали не только с левой руки, но и с ног. В качестве награды Сандип отдал Джафару последний оставшийся банан и снял со стены веревку. Засов на дверях был крепким, через маленькое окошко молодой каскадер не мог пролезть, но, тем не менее, у него сложился план выхода из слоновника. Одним броском он закрепил веревку у потолка на перекладине и начал подниматься на ней к крыше, сделанной из сухих стеблей бамбука, используя также
