Выше стен - Тори Ру
Я бы хотела хоть одним глазком взглянуть на тот ролик — думаю, мы получились на нем красивыми. Оставить его у себя и любоваться каждую свободную минуту. Вспоминать, что однажды дурочка Регина была счастлива, тот момент был наполнен красотой, и пустая жизнь прошла не зря…
— Не спишь? — шепчет мама, зашедшая пожелать спокойной ночи. — Ну вот, ребенок, ты так переживала, а все оказалось намного проще! Вы — студенты одного колледжа, к тому же пересекались раньше… Как он тебе? Оправдал ожидания?
— Мама, почему некоторые люди пытаются настолько глубоко запрятать свою истинную суть? Я путаюсь в их намерениях, не могу понять, какие они на самом деле, начинаю сомневаться, и становится страшно… — невпопад тараторю я, но мама гладит меня по волосам и смеется.
— Поверишь, ли, Регина, подавляющее большинство простых смертных не обладает даром настолько тонко чувствовать. Пусть ты не до конца верно считываешь людские мотивы, причинно-следственные связи их мыслей и действий, но ты видишь суть. Ты точно определяешь хороших чистых людей, пусть и заблудших… Я — нет. Я ошибаюсь и двигаюсь по жизни на ощупь…
Она целует меня в лоб, поправляет одеяло и тихонько прикрывает дверь, но ее простое и важное признание мешает уснуть, требуя осмысления.
Отчим и его сын — каждый из них видит свою сторону правды. Я знаю, сколько боли за душой у Свята. Знаю, как мучился без него Андрей. Неужели и им, великолепным, разумным, самодостаточным, тоже нужен проводник, чтобы выбраться из темноты? Им тоже нужна невесомая легкая бабочка…
Потрясающее открытие пронзает меня молнией.
Получается, и нормальные полноценные люди живут в неопределенности, идут по воздуху, замирают от страха и всю жизнь ищут ориентиры, чтобы не сбиться с пути.
Значит ли это, что я… как и они… нормальная?
Или же это они ненормальные, так же как я?
***
Ранним утром мама и Андрей уехали по делам. Хлопнула дверь, смолкли тихие разговоры, зашуршали шины, но дом не опустел — в нем осталась теплая родная душа.
Сегодня странный день: ужасающе грустный и одновременно пронзительно-светлый. Я успела выплакать море слез, в муках умереть, воскреснуть и свыкнуться с потерей своей безумной любви и обретением сводного брата, но… Свят подстерег меня в коридоре у ванной и позвал прогуляться.
— Давай сходим куда-нибудь. Без скрытых смыслов и тому подобного. Просто развеемся, не тухнуть же все воскресенье дома… В пять будь готова, я постучу.
Конечно же, я согласилась.
Несколько часов вертелась у зеркала, экспериментировала с образом, предвкушала, мечтала, смеялась и пела. И солнце за пыльным окном гостевой сияло совсем по-весеннему до тех пор, пока не спряталось за огромной кирпичной стеной.
Теперь чертова стена, отделяющая богатые коттеджи от бескрайнего мертвого поля, отбрасывает густую тень на пожухлую, прибитую морозцем газонную траву — ее не сдвинуть, не преодолеть и ход вещей не изменить, но я все равно попытаюсь.
Мимикрия под отмороженную деваху, дружба с Кэт и ее шавками, попытки казаться сильнее и веселее, чем я есть, не привели к успеху, и я начинаю с чистого листа — перекрашиваю волосы в благородный шатен, облачаюсь в строгое платье-футляр цвета индиго и сдержанно улыбаюсь отражению, словно леди Кейт своим подданным.
Капаю на запястья любимые духи, провожу колпачком по шее и, закусив губу, решительно выхожу на нервный стук в дверь, но Свят предстает передо мной невыносимо, крышесносно красивым, и я мгновенно пьянею от его присутствия и впадаю в ступор.
Ему идет уличный стиль — подчеркнуто небрежный, но продуманный до мелочей. Ему идет абсолютно все — от мятой толстовки до дорогих брендов. Но больше всего ему идет нагота…
Он украшает собой эту сложную, пугающую реальность, а мне остается лишь любоваться им во все глаза. Лишь единственный раз в жизни я настолько же сильно зависела от живого существа. И то была бабочка.
В теплом салоне такси я с новой силой стремлюсь задавить свои неправильные чувства — набираю в грудь побольше воздуха и наконец завожу разговор о том, что между нами произошло, но сердце предательски стучит.
Свят прикрывает лицо рукой и отворачивается, но я не могу заглушить свои нежность, восхищение и зависимость. Вдали от дома, в серых джунглях огромного города, мне ни в коем случае нельзя его потерять.
27 (Святослав)
Впервые за долгое время я спал как убитый — мне не хватало этих стен с оборванными в знак протеста обоями, завывания ветра в неплотно прикрытой раме и лая соседских алабаев. Даже сладкий запах духов, въевшийся в подушку, окутывал необъяснимым уютом.
Тепло, сытость и минимальный комфорт — вот на что я променял мать. Но за время пребывания здесь уже несколько раз ловил себя на мысли, что парадоксальным образом был счастлив в той убогой, убитой квартире и, не раздумывая, вернулся бы, если бы она позвала.
Даже в депрессии и безнадеге есть особый кайф — стоит его прочувствовать, и подсаживаешься навсегда.
Мать не звонит, значит, я все еще мешаю ей жить. А жалкий слабак папаша до смерти боится меня — боится не угодить и опасается, что я подкину проблем.
Вероятно, как только я их подкину, придется бросить шарагу и уехать — он с радостью купит мне билеты в столицу, снимет жилье и оплатит любой каприз, только бы сын-ушлепок больше не ошивался здесь, не портил идиллическую картинку и не мозолил глаза. И я приму все его подачки, потому что… достало лицемерить.
Я такой же конченый, как и все его окружение — мне тоже нужны от него только деньги.
В лицо сияет почти октябрьское солнце, в полинявшем небе ни облачка, паутина и дохлый паук по ту сторону пыльного стекла отливают золотом.
После вежливого стука осторожно открывается дверь, и в комнате показывается папаша. Вспомни говно…
— Славка, — блеет он. — Я должен помочь Наташе. Ты, наверное, в курсе: она открывает арт-салон и ресторан, в запасе пара дней, а там еще конь не валялся. У нее нет навыков решения оргвопросов, одна не справляется. Поставщики сдвинули сроки, придется смотаться в соседнюю область. Так что… вернемся поздно. Ты уж извини…
Я и не ждал, что мое появление сможет как-то повлиять на его планы. Сажусь на край кровати и пытаюсь отдуплиться:
— С каких пор ты согласовываешь со мной распорядок дня? Говори, что нужно.
— Раз вы знакомы с Региной… Развлеки ее. — Я едва сдерживаюсь, чтобы не заржать в голос,
