Нам нельзя. Петля судьбы - Аля Драгам
Не договорив, хлопает дверью. Что он хотел донести, и так понятно.
— Не переживай, Жек, — провожу рукой по влажному лбу сестры, — у меня хватит ресурсов оплатить лечение. А если нет, у нас есть твоё наследство. Думаю, жених твой поймет.
Уверен, что поймёт. Дед отписал свой капитал долгожданной внучке с одним условием: воспользоваться она сможет после замужества либо по достижении двадцати пяти лет. Чем были продиктованы условия некого уже спросить, но получить их у нас есть шанс.
41
POV Евгений
— Как она? — шёпотом спрашиваю Светлова, приоткрыв дверь в палату.
Женечка застыла в одном положении. Длинные ресницы чуть подрагивают в такт дыханию.
— До утра так останется. Ей нельзя нервничать…
— Понимаю…
Понимаю и ненавижу этого урода — её отца — за устроенный фарс. Спасибо Татьяне: когда Облачко начала оседать, жена Ильи выскочила из машины и заорала, что успела всё заснять, и немедленно вызывает полицию и телевидение.
Только забота о репутации остудила пыл Светлова. Не состояние дочки, не то, что он махал кулаками, разбив мне лицо… Да я и не сопротивлялся. Единственной мыслью было закрыть Облачко, не дать ей увидеть.
А она… все равно увидела…
— Кстати, держи, — Илья протягивает сорванное с пальца колечко. — Ребята нашли. Сначала хотел сам вернуть, но, думаю, правильным будет, если наденешь ты. И слушай, не сегодня, но в ближайшее время нам надо серьезно поговорить.
Сразу делаю стойку:
— Что случилось?
— Потом, Жень. Не сегодня. Сейчас минут десять, и прощайся. Завтра приедешь, если сможешь. За своим состоянием тоже следи. Нос носом, но тряхнули они тебя сильно. Знаешь же, что после всего нежелательно.
Киваю, решив не спорить. Всё моё внимание приковано к больничной кровати, на которой моя принцесса отдыхает.
Тянусь рукой и вытираю застывшие мокрые дорожки. Она плакала и кричала, а её папаша-зверь не реагировал, грубо дёргая. Разве можно так обращаться с хрупким цветком, которым является Женечка?
Хотел бы решить по-мужски, я бы приехал. Наедине. Или в присутствии его людей, но не так. Не на глазах персонала клиники.
Хоть Илья и сказал, что народ молчать будет, я не уверен. На себя мне плевать, а вот полоскать имя будущей жены не позволю!
Уверен, что те, кому надо, уже в курсе событий, потому что мой телефон настойчиво вибрирует звонками последние полчаса. Я успел написать только матери, что перезвоню позже. Возможно, в её понимании «позже» наступило. Сто процентов, она волнуется, но для меня важнее быть здесь и прислушиваться к мерному дыханию. А с родителями потом объяснюсь. Расскажу и покажу, так как успел перекинуть себе запись с Таниного смартфона.
Мне категорически не понравились аргументы, которыми в меня кидались, что Женечка полностью зависима от семьи. Объективно да, сейчас её пребывание здесь оплачено ненормальным папашей. Но в дальнейшем…
Надо переговорить с Ильёй, тем более, она сам сказал, что требуется обсудить серьезный вопрос. Моих накоплений не хватит, но я могу продать тачку и байк, который пылится в гараже. Он крутой и знатоки оторвут с руками, если выставлю.
Есть ещё квартира — подарок на окончание школы. Инвестиции в будущее — так обозначил папа. Моё будущее — Женя. Значит, я мыслю в верном направлении.
Попросить помощи у своих не приходит в голову. Я прекрасно понимаю, что не откажут, но мне надо самому. Тем более, в покупку тачки и ремонт я вложился самостоятельно: рекламные съемки и выигрыши в кубках приносят неплохой доход. Не миллионы, конечно, но когда их некуда тратить, можно собрать значимую сумму.
Поцеловав Женечку и прошептав, что завтра вернусь к ней, надеваю на палец колечко и прикрываю белую дверь.
На отделении тихо, только попискивают приборы в соседних помещениях и тихо переговариваются постовые сёстры.
Минуя их, сбегаю внизу и достаю мобильный. Первым делом пишу в семейную группу, что всё норм и через час буду дома.
А уже после набираю Орла и прошу его свести с агентом, который недели три назад долбал друга, чтобы тот дал мои контакты. Продолжать карьеру модели спортивного инвентаря и формы не планировал, но планы изменились.
— Завтра расскажу, — бросаю Игнату, нажимая кнопку запуска авто.
***
Мать прижимает к щекам ладони и качается на стуле из стороны в сторону, даже не пытаясь вытирать слёзы.
Губа раздулась, а от переносицы под глаза поползла синева, но боли я не чувствую. Ярость— да, но не боль.
— Уничтожу, — повторяет папа, не выпуская из рук телефон, звонки следуют один за другим. — Урою гниду!
—Па, не надо. Не так, — прошу, зная характер и упорство.
Мне самому хочется уничтожить человека, для которого нет ничего святого. Но Женя, Женечка… Страшно представить, как она поведет себя, узнав…
То, с каким отчаянием она кричала «не прощу», вырывает из груди сердце. Так не кричат равнодушные люди, так кричат только те, кому не все равно, кому по-настоящему больно.
— Я не могу предать Облачко, пап.
— Облачко? — брови отца ползут вверх. — Ты смотри-ка, а сын наш влип еще серьезнее, чем мы думали.
Мама отвлекается от страданий и наконец-то вытирает глаза, а папино лицо разглаживается.
— Я, — говорит, — тоже твою маму называл разными словечками.
— Как? — интересуюсь, подмигивая маме.
Чтобы папа и ласковые прозвища? С трудом верится.
— Бусинкой называл, — улыбается мама. — А еще гусеницей. Но это когда у нас ты уже был. Я так боялась снова попасть в больницу, что кутала нас обоих, как капусту.
— Вот-вот. Замотается, как гусеница, и ползет гулять.
Вроде отвлеклись и можно выдыхать, но если бы…
Спокойный разговор прерывает новый звонок. По ответам понимаю: подъехал Алексей Геннадьевич и «пара крепких ребят».
— Ты обещал!
— Не обещал, но не переживай. Сначала хочу побеседовать с его сыном. Дашь номерок Ильи Викторовича? Или самому искать?
Номер врача у него, конечно, есть. Сейчас идёт проверка меня, чью сторону я займу. Бесполезное занятие — я выбираю Женю при любых обстоятельствах и не посмотрю, кто и за чей лагерь играет.
