Изменяя правила - Сагара Люкс
По крайней мере, не так сильно, как мне.
— Позволь мне помочь, — настаивает он.
— Не нужно. Я уже знаю, с кем связаться.
ТРИ ГОДА НАЗАД
— Ты хотел меня видеть?
Оябун указывает подбородком на стул рядом со своим столом.
— Присаживайся, парень.
Вместо того чтобы сесть напротив меня, он подходит к окну.
— Через несколько месяцев должны зацвести вишнёвые деревья, — неспешно начинает он. — Я помню, как однажды ты, я и Хитоши сидели посреди сада и смотрели на них. — Дядя улыбается, вспоминая те времена. — Я бы хотел повторить это снова.
Я сжимаю пальцы в кулаки, но не возражаю.
— Если Оябун так хочет, я сделаю это.
Когда дядя поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его лицо печально.
— Я когда-нибудь говорил тебе, почему люблю цветущую сакуру?
Да. Много раз. И всё же прошу его повторить.
— Почему?
Оябун вздыхает.
— Потому что они открываются за ночь, цветут несколько дней и исчезают навсегда. Жизнь, рано или поздно, исчезает. И знаешь, что остаётся?
— Честь?
— Сожаление, — поправляет он. — О том, что мы не сделали большего, не провели достаточно времени с теми, кого любим. О том, что не простили.
Я долго смотрю на дядю, не понимая, к чему он клонит.
Оябун не извиняется.
Он берёт на себя ответственность за свой выбор.
— Жизнь не только коротка, Джун. Она ещё и сложна. И мы — стрекозы, танцующие посреди бури. — Он делает паузу, чтобы перевести дыхание. — Иногда течение несёт нас именно туда, куда мы хотим. В других случаях — в противоположную сторону. Неважно, сколько силы в твоих крыльях. Стрекоза не может изменить направление ветра: она может лишь приспособиться к нему и попытаться взлететь как можно выше.
Чувствую, как внутрь меня прокрадывается странное предчувствие.
— Что ты пытаешься мне сказать?
Шаг за шагом Оябун приближается ко мне. Он садится за стол с измученным вздохом.
— За последние несколько недель ты много времени проводил с сыном Хитоши.
— И?
— Что ты думаешь о нём?
Инстинкт подсказывает мне солгать. Я всегда следовал своим инстинктам, но в данном случае не могу этого сделать, ибо связан с Оябуном узами верности, уважения и чести.
— Брайан маленький, но у него очень живой ум.
Оябун улыбается.
Не помню, чтобы когда-нибудь видел у него такую улыбку.
— Я подозревал это. Видишь ли, Джун, все мы стрекозы, а чужеземка, которую Хитоши привёл с собой, — это буря, которая нас поглотила. Если ты понимаешь, о чём я?
— Думаю, да.
На самом деле, я боюсь, что да. Дядя — очень хороший наблюдатель. Хоть и небольшой, но есть шанс, что он заметил, как я смотрю на Глорию. Хитоши одержим ею, но официальных связей между ними нет. Даже если бы стало известно, что мы с ней в отношениях, никто не мог бы возражать — хотя это будет открытой войной в семье Иноуэ.
— Как только её увидел, я понял, — она доставит нам проблемы. Я подумывал избавиться от неё, но Хитоши был непреклонен. Он даже зашёл так далеко, что угрожал мне…
От недоумения широко раскрываю глаза.
— Он поставил меня перед выбором: принять её или отказаться от него. — Наши взгляды встречаются, и я понимаю, что никогда не видел его таким усталым. Дядя летел так далеко, как только мог. Он встретил бурю, но в конце концов ему пришлось склониться перед ней. — Мне не нравится эта иностранка, и никогда не понравится, но, как ты заметил, у её сына есть достоинства. У Хитоши бесчисленные недостатки, но он сможет принести честь нашей семье.
Это неправда. Мужчина не может принести в семью то, чего у него нет. У Хитоши нет ни чести, ни уважения. Кроме того, он неверен. Будь он верен, то не заставил бы отца выбирать между ним и объектом своей одержимости.
Я качаю головой, злой как никогда.
— Будь я на месте Хитоши, то взлетел бы так высоко, что сумел бы обойти бурю.
— Ты бы бросил женщину.
Может, это только моё впечатление, но вместо утверждения мне слышится вопрос.
«Ты бы оставил женщину?»
Мои мысли летят быстро. На мгновение я вижу себя на месте Хитоши. Представляю, как каждое утро просыпаюсь рядом с Глорией, провожу дни, обучая Брайана драться или играть в шахматы… Интересно, смог бы я отказаться от всего этого во имя своей семьи. Смог бы? На словах я не колеблюсь, но пустота внутри меня подсказывает, что превратить это утверждение в факт будет совсем непросто.
И мне это не нравится.
Скрип возвращает меня в настоящее. Дядя встал с кресла и подошёл ко мне, опуская руку мне на плечо.
— Знаешь, Джун, мне бы очень хотелось, чтобы ты стал моим преемником. Чтобы твой дух был менее беспокойным… Если бы ты согласился жениться и произвести на свет наследника, я бы проигнорировал угрозу Хитоши и передал власть тебе. Из тебя мог бы получиться великий оябун.
Вместо этого я навсегда останусь убийцей семьи Иноуэ.
А ведь именно этого я и хотел, верно?
Я никогда не хотел походить на Хитоши и брать на себя его обязанности. И всё же, когда дядя говорит мне, что он согласился на брак между сыном и Глорией ради блага семьи, я чувствую в груди пустоту.
Глава 16
Глория
Сиэтл, настоящее время
Ветер покачивает кроны вишнёвых деревьев.
Странно. Всего несколько дней назад мне было достаточно выглянуть в окно, чтобы почувствовать себя частью сна — или далёкого мира. Теперь всё изменилось. Цветы сакуры опали, часть окружающего леса сгорела. Небо хмурое, тяжёлое от дождя; его запах я чувствую в воздухе уже несколько часов, но он всё никак не может упасть на землю.
Прижимаю к животу руку. Тиски страха сжимают всё внутри. Рано или поздно я тоже взорвусь, как и тучи, что собрались в небе.
Кто-то стучит в дверь, и я дёргаюсь.
— Войдите.
На пороге появляется Синдзо и взмахом руки приглашает выйти.
— Ничего мне не говори, — шучу, поддразнивая его, что он не разговаривал со мной с тех пор, как приехала сюда. Раньше говорил. Редко, но чаще, чем сейчас. — Хочу попробовать угадать. Ты собираешься сводить меня в роскошный спа-центр?
Синдзо качает головой.
— Салон красоты? Ателье мод?
Отрицает и это.
Я закатываю глаза, притворяясь, что мне скучно.
— Только не говори, что меня хочет видеть «дьявол».
Для большей выразительности я заключаю в воздушные кавычки слово «дьявол». Синдзо снова не реагирует на мою провокацию и не улыбается. Он просто поворачивается
