Одолжи мне жениха - Дарья Волкова
– Про что сказать-то… – начал Ярослав и замолчал.
А я вдруг поняла. Что права тётя. И надо сказать. И будь что будет.
Я вытерла слёзы. Посмотрела на Ярослава. Он сидел спокойно и смотрел на меня. Руки у него лежали на скатерти. У него красивые руки. Крупная ладонь, длинные сильные пальцы. На безымянном будет очень красиво смотреться обручальное кольцо.
А дальше я действовала в каком-то помрачении рассудка. Наверное, я окончательно потеряла голову, потому что наклонилась и поцеловала Ярославу руку. А потом легла на нее щекой и тихо сказала:
– Я тебя люблю.
Повисла тишина. Такая… звонкая тишина. Абсолютная. Даже мухи не жужжали и не бились в стекло. Я оглохла от тишины.
– Антонина Петровна, что вы там давеча говорили про «запереть на засов»? Нам… поговорить надо с Тоней, – сказал негромко Ярослав.
– Запереть, что ли? – послышался чуть сипловатый голос тёти.
Я лежала щекой на руке Ярослава и ни о чем не думала. Мне было очень хорошо. И легко. Будь что будет…
– Заприте.
– Ладно. – Скрипнул табурет – видно, тётя встала. – Я запру и к Вале пойду. А ты вот что уразумей, Славка. Девка у нас в положении, поэтому как… разговаривать станешь – ты своим челноком там аккуратнее шуруй, понял?
– Ааа… эээ… не очень, – неуверенно ответил Ярослав.
– Ну всё тогда. Дело за тобой.
Хлопнула дверь. Потом послышался звук запираемого замка. И снова тишина, но недолгая. Я услышала, как скрипнул табурет под Ярославом. Но руку из-под моей щеки он не убрал, так и обходил стол, наверно, скорчившись в три погибели, пока не добрался до меня. А уж потом ладонь из-под моей щеки вытащил, чтобы подхватить на руки.
Табурет под нами жалобно скрипнул, но добротная деревенская деревянная мебель устояла. А Ярослав прижал меня к себе, отвёл прядку волос от уха и прошептал:
– Ну всё, краса моя ненаглядная, отбегалась.
Я молчала. Я слышала, как громко и часто стучит сердце Ярослава прямо под моей щекой. А где-то за окном, на пыльной улице, заливалась лаем соседская собака.
Он перебирал мои волосы, гладил по голове. Я не выдержала:
– А ты?
– А что я?
– Любишь?
– Как дурак.
Нормально! Я подняла голову от клетчатой рубашки и посмотрела Ярославу в лицо. Странное у него было лицо. Какое-то… беззащитное. И совсем растерянные глаза.
– Почему как дурак? – тихо спросила я.
– А потому что дурак, – так же тихо ответил он. – Ни делать ничего не могу, ни думать, всё кувырком, всё как попало. И только про тебя и думаю. Ну разве не дурак?
– Это как посмотреть, – согласилась я. – А по-человечески сказать можешь?
– Что сказать?
– Любишь или нет?
И он наконец улыбнулся и стал немного похож на себя. Зарылся лицом в волосы и едва слышно на ухо сказал. По слогам.
– Лю-блю.
И мне стало так хорошо, так легко, что взяла бы сейчас и полетела! Высоко-высоко!
– А замуж еще раз позовешь?
– Нет.
– Как нет? – Вот таких слов я точно не ожидала!
– Из-за побега ты лишена права голоса. – Яр поцеловал меня в нос. – Всё, командовать парадом буду я.
– Всю жизнь меня этим теперь попрекать будешь? – возмутилась я.
– Попрекать не буду, – ухмыльнулся Огарёв. – Спрашивать согласия – тоже. Буду ставить перед фактом.
– Значит, тебе можно было сбегать со свадьбы, а мне нет?
– Ты разницу не улавливаешь. – Он близко-близко посмотрел мне в глаза. – Я сбегал к тебе. А ты – от меня!
Возразить было нечего.
– Тонь… Тонечка… – Он погладил меня по щеке. – Пообещай мне.
– Что? – Я успела позабыть, какое гипнотическое действие оказывают на меня его глаза.
– Как бы мы ни ссорились… А ссориться мы всё равно будем… Не уходи от меня. Не бросай. Можешь наорать, психануть, закрыться в ванной. Но не уходи.
Верите – нет, но мне стало стыдно. Ужасно стыдно. Я уже начала придумывать, как бы мне поубедительней раскаяться – и тут зазвонил телефон Ярослава.
Мы даже вздрогнули от неожиданности.
– Ну, выходной же, какая гадина… – начал Ярослав, а потом взглянул на экран – и вздохнул. Обнял меня покрепче и со словами: «Сейчас меня убивать будут», – двинул пальцем по экрану и поднёс телефон к уху. – Да, мам. Я помню, какой сегодня день. Нет, не приду. Не кричи. Не кричи на меня! Мама, хоть раз в жизни выслушай меня спокойно. Пожалуйста! Слушаешь? Отлично. – Ярослав отнял телефон от уха, глотнул чаю и продолжил: – Помнишь, ты говорила, что мне непременно вернется кармический бумеранг за то, как я поступил с Виолеттой? Ну, что со свадьбы сбежал. Так вот, ты была права, мама. Он прилетел. Как кто? Ну, не Карлсон же. Бумеранг! От меня невеста сбежала. Притом беременная. Мама? Мама, алло?! Папа? Привет, а где мама? Вот чёрт… Ну она, по крайней мере, не на пол?.. Ты поймал и по стеночке на стул? Молодец! Глазами хлопает? Отлично! Ты ей капель накапай каких-нибудь. Армянских двадцатилетних? Норм капли, одобряю. Кстати, с днем рождения, пап. А, это снова ты, мам. Нет, не пошутил. Да, невеста. Да, беременная. Да, та самая, краса ненаглядная. Мам, я пол-области объехал, пока ее нашел. К тётке сбежала, представляешь? Почему Саратов? Нет, не Саратов, тут, у нас. А, пап, это снова ты? Ну, я рад, что тебе подарок понравился. Я старался, да. Мама? Слушайте, прекратите постоянно отбирать друг у друга телефон, я и так ни черта не соображаю. Почему? Ну сама подумай. Когда срок? Сейчас, погоди, дай сообразить и прикинуть. Слушай, получается, аккурат на твой день рождения. Мама, не кричи. Я понимаю, что ты от радости, но всё равно не кричи. Мама, я тут как бы весь в процессе и в образе, коленопреклонённый, с кольцом и все дела, поэтому… О, погоди!
И мне, ничего не подозревающей, сунули к уху телефон. А оттуда бодро гаркнуло:
– Соглашайся!
В общем, романтический момент был испорчен, но, странное дело, я не слишком этим огорчилась. Потому что, закончив разговор с родственниками, Ярка мой наконец меня поцеловал.
Как-то странно поцеловал. Как ребёнка. В нос, потом в лоб, расцеловал в щёки, еще раз в нос. А потом прижал к себе крепко и замер.
Вот я не поняла – это сейчас что было? Я извернулась и заглянула Ярославу в лицо. Он сидел с абсолютно счастливым и даже каким-то блаженным выражением на лице. Так, кто мне мальчика подменил? Или, может, сглазили?
В
