Живу, пока люблю - Татьяна Львовна Успенская-Ошанина
Свидетелем оказался сосед Евгения, с которым Евгений лишь здоровался.
Этот сосед приехал из Италии, но он скандинав, имеет юридическое образование, а работает водителем — развозит пиццу.
— Мы едва знакомы с мистером Томаном, — так начал свою речь сосед. — Но я всегда с удивлением и жалостью приглядываюсь к нему. Он — мученик. Ещё утро не зажглось, а он уже, весьма вероятно, что и ещё, — под машиной. Или приехал с рейса, или собирается в рейс. Как я понимаю, он приплачивает мистеру Вильямсу, это тоже наш сосед, за разрешение пользоваться его гаражом. Чуть не каждый день мистер Томан чинит. Я удивляюсь: когда же ему возить пассажиров, зарабатывать деньги, если он всё чинит эту рухлядь?! Сначала я думал, машина — его, а потом вывел заключение, что ему не на что купить медаль, так как он живёт очень бедно. В самой дешёвой квартире. И одет он в одежду «вторых рук». И вся его семья одета очень бедно. Тогда я пришёл к заключению, что у него плохой хозяин. Эксплуататор. Держит мистера Томана в чёрном теле. Потому что мистер Томан — безответный и терпеливый.
Речь соседа, фамилию которого Евгений даже выговорить не мог (кажется, Стротаусберг), которого вовсе не замечал в своей жизни и на которого смотрел сейчас оторопело, как на чудо, явившееся ему спасением, произвела на Евгения странное впечатление: он словно поднялся над залом и людьми, сидящими перед ним! Такое же ошеломляющее впечатление произвела речь этого тощего высокого человека и на судью, и даже на Олега.
Пол задавал свидетелю вопросы, тот старательно отвечал: мальчик подрабатывает в «Макдоналдсе», жена показывается на улице редко, из чего свидетель делает вывод, что она не очень здорова…
Пол сиял и танцевал перед столом судьи свой лёгкий танец — ни секунды не стоял на месте, то к Олегу подлетал, то к свидетелю — мистеру Стротаусбергу, то к Евгению.
— А теперь прочитай-ка это! — Он положил перед Олегом лист бумаги, нежно разгладил его.
— Что это? — удивился Олег.
— Это перечисление неисправностей, которое передавал тебе мистер Томан с просьбой купить новую машину.
— Я не знал, что она так неисправна, — пролепетал Олег.
— Знал, — улыбнулся Пол. — Ещё как знал! После перечислений — слова: на такой машине ездить нельзя! SOS!
— Я не помню этих слов.
— Конечно, не помнишь. Зачем помнить такой вопль терпеливого человека?
— Где ты взял его? — спросил Олег.
— На Джанке.
— Где?
— На Джанке. Я изучил содержимое бардачка и багажника разбитой машины. К счастью, она ещё не разобрана на запчасти. У Евгения есть один недостаток — он не шибко аккуратный, а может быть, ему и не хотелось наводить порядок в неисправной машине, а может, не было сил и времени. В багажнике я нашёл эту полусмятую копию. Наверняка, если порыться в твоих бумагах, можно найти подлинник. И ещё. Профессионалом установлено, что в последний миг отказали тормоза. Мистер Томан всё-таки затормозил в самый последний момент, а тормоза отказали, так что виновником аварии, в конечном счёте, являешься ты, — широко улыбаясь, сказал Пол Олегу.
Он всё вершил свой дикий танец справедливости — то к судье подлетал, то к Евгению! Был Пол — лёгкий и слепящий.
И таяла болезнь в глуби Евгения. И распрямились плечи, и откинулась голова. Впервые в жизни кто-то бился за него врукопашную. Впервые кто-то помогал ему в этой странной стране Америке, в которой он до этой минуты был никто и ничто. И щипало язык и глаза «спасибо», но никак не соскальзывало с губ. И топило его тепло в неподвижность, в детскую колыбель пелёнок.
Он что-то должен сделать сейчас, а он беспомощен, разомлел в заботе, оглох и ослеп от слёз.
Сделал Пол. Подошёл к нему и, слепя глазами и улыбкой, положил перед ним бумагу:
— Ты выиграл, друг Тамиши! Ты хорошо выиграл!
Олег, не глядя на него, вышел из зала суда, исчез, словно провалился сквозь землю. Судья только что был — и нет его. Исчез сосед, не желающий благодарности. Они с Полом вдвоём, и между ними — бумага.
А Евгений всё сидит, невесомый и многотонный, не умея ни слова сказать, ни встать.
— Ты ошалел, я гляжу. Совсем раскис. — Пол достал из кармана сложенную в четырёхугольник салфетку, положил перед Евгением. — Или так плохо тебе?
Евгений промокнул глаза, стёр пот со лба.
Поют птицы. Горит костёр. Елена стоит у сосны и смотрит в небо.
Глава шестая
1
У него никогда не было так много денег сразу. На его счету лежит одиннадцать тысяч долларов.
За полторы тысячи он купит машину Вадьке, ему исполнилось восемнадцать, за полторы — себе, его «Crown Victoria» стучит всеми неполадками сразу. Отдаст долг — пять тысяч, что висит на нём веригами вот уже четыре года, и заплатит за месяц вперёд за квартиру, а на остаток накупит много еды и одежды для Веры и Варвары!
А можно не покупать себе машину, починить эту и заплатить не за месяц вперёд, за три и передохнуть.
Сын у него вырос, на еду принесёт.
Три месяца передышки.
Или агонии? Рак — зверь кровожадный, не даст передышки и высосет из него жизнь за три месяца.
На «лечиться» денег нет. Без страховки лечение — тысячи и тысячи. Где их взять? Тамиша не всесильна.
На вэлфер его не посадят — у него нет статуса. И бесплатного медицинского обслуживания ему не видать.
Ну, а если бы случилось чудо, и он получил страховку? Или Тамиша всё-таки выбила бы ему бесплатное лечение?
Всё равно не пошёл бы на химию и радиацию.
В последние несколько дней Елена не появлялась. Суд выиграл, а что-то тяготило его. Дети и рак. Эти деньги не обеспечат детей надолго. Ему надо
