Мне страшно любить тебя (СИ) - Эммануэль Ласт
И продолжал переживать сейчас.
— Хреново. Чуть не сдох, — Данила коротко рассмеялся в трубку и тут же скривился — кожа в местах надрезов отдалась тупой болью.
— Я приеду тебя проведать. Сегодня, после работы.
— Тебе же дочь из сада забирать, у меня все нормально, забей.
В трубке на том конце повисла пауза, потом Полина спросила:
— Ты на диете или можно привезти что-нибудь вкусненькое?
Данила закрыл глаза, медленно выдохнул и… смирился.
— Ничего нельзя, но ты приезжай. Буду ждать.
— Договорились.
Полина отпросилась с работы, чтобы забрать Ульяну из садика пораньше, но оставить дочку у родителей не получилось — они сами еще не вернулись домой, а Паша не взял трубку.
Она вздохнула, устало потерла переносицу и вызвала такси.
— Солнышко, мы сейчас поедем с тобой в одно необычное место.
— В батутный центр? — лицо Ульяны просияло, но Поля покачала головой.
— Нет, навестить моего хорошего друга.
— Он что, заболел? — Полина улыбнулась и сжала дочкину ладошку в варежке.
— Можно и так сказать. Поболтаем с ним немного, чтобы не грустил, и сразу домой, хорошо?
— Хорошо. А можно я ему стих расскажу, про елочку? Мы в садике с Антониной Петровной учили!
— Обязательно расскажешь, — Полина ласково улыбнулась дочери.
Предупредить Данилу, что будет не одна или нет?
До этого момента они ни разу не пересекались. Да, он видел фото Ульяны у нее дома, но никогда не проявлял инициативы познакомиться в живую.
У тротуара остановилось такси и Полина помогла дочке устроиться в детском кресле. Ничего страшного в том, что они навестят его вдвоем, нет, наконец, решила она. Ульяна не просто ребенок, она — ее дочь. Важная часть жизни. Даже не так, Уля — вся ее жизнь.
Полина села рядом с малышкой на заднее сидение и спрятала телефон в карман. Она не станет бояться, стесняться и тем более скрывать свою дочь.
Никогда и ни перед кем.
Стряхнув с сапожек снег и надев бахилы, Полина оставила верхнюю одежду в гардеробе и вместе с Ульяной поднялась на пятый этаж в хирургическое отделение.
Спросила у дежурной медсестры, где лежал Данила, и постучала в дверь палаты. Из пяти кроватей, пустовала только одна. Слева у окна спал молодой парень “с трубочкой в правом боку”. На двух соседних с ним койках мужчины возраста ее отца играли в карты.
Данила стоял у окна. Бледный и худой в спортивных штанах с лампасами лимонного цвета и черной футболке.
— Мам, а что это у дяди торчит из животика? — спросила Ульяна и все разом посмотрели на них.
— Трубочка с лекарствами, — Полина шагнула к Даниле. — Привет, ну, как ты?
Он пожал плечами, мимоходом скривившись от боли, и кивнул на коридор, предлагая продолжить разговор за пределами палаты.
— Жить буду. Привет, малышка, как дела?
Ульяна спряталась за Полиной и вцепилась в край ее пуховика.
— Мне не с кем было ее оставить… — начала она и осеклась на полуслове.
Ведь решила же, что не будет оправдываться!
— Не страшно. Она похожа на тебя.
— Да? А все говорят, что на бывшего… — Полина опять замолчала.
Не то место, не тот разговор. Не с тем мужчиной. Черт, да что это с ней!?
— Ты похудел.
— Ага, и не только.
Данила присел на край подоконника и вздохнул, а Поля поймала себя на мысли, что соскучилась по его объятиям. И нежным поцелуям, и разговорам ни о чем…
Флэшбеком сверкнуло воспоминание о поцелуе с другой. Полина заглянула Даниле в глаза, но не нашла там ни тени раскаяния.
И поняла: он не признается. Никогда не признается. И не почувствует себя виноватым. И, конечно, не позволит кинуть в свой адрес ни единой претензии.
И будет прав.
Что между ними? Ничего.
Язык оттолкнулся от верхнего неба, щелкнул в пустоте на втором слоге и спрятался за нижними зубами.
Ни-че-го.
— Я думаю, ты быстро пойдешь на поправку.
— Мне уже здесь все надоело.
— Ты сейчас с кем-то встречаешься? — спросила Полина и Данила поджал губы.
— Почему спрашиваешь?
Она вздохнула.
Вопросом на вопрос отвечали те, кто хотел перед ответом выгадать немного времени, чтобы собраться с мыслями. Излюбленный прием ведения переговоров ее бывшего мужа.
— Потому что, если это так, то нам лучше больше не встречаться.
Чтобы не опустить глаза и выдержать его тяжелый, закрытый взгляд, потребовались все силы. Видит Бог, Полина приехала сюда не за этим, но ничего не смогла с собой поделать.
Теперь главное не заплакать…
Данила облизал губы, откашлялся и перехватил живот руками. Всего на мгновение, но ей стало его жалко.
— Я ни с кем сейчас не встречаюсь, — наконец ответил Данила. — Но, если начну, ты узнаешь об этом первая.
— Я уже знаю, — хотела сказать Полина, но передумала. Вместо этого она погладила дочь по голове и опустила глаза. — Хорошо.
Разговор провалился в пустоту и чтобы как-то разрядить обстановку, она добавила:
— Ульяна хотела рассказать тебе стихотворение про елочку, чтобы поднять настроение. Дочь, помнишь?
Малышка замотала головой и спрятала лицо в складках ее юбки.
— Значит, в другой раз…
Данила осмотрелся и, подцепив кончиками пальцев тонкий ремешок на талии, подтянул Полю поближе к себе.
— Откуда такие вопросы?
— Не хочу быть третьей лишней.
— Ты и не будешь, — она хмыкнула, не веря, но Данила продолжил. — Я же сказал.
Полина подняла глаза и сглотнула. Руки, что плетьми висели вдоль туловища, потянулись к острым скулам и мягким желанным губам. Если бы не Ульяна, она бы поцеловала Данилу.
Несмотря ни на что.
— Не играй со мной… — прошептала одними губами и он грустно улыбнулся.
— Я не играю… но и как мне быть, не знаю…
Глава 47
— Уже поздно и Ульяне завтра рано в садик вставать… поправляйся, будем на связи.
Полина взяла дочку за руку и, не дожидаясь ответа Данилы, пошла к лифтам.
— Твои? — услышала брошенные в спину слова и обернулась.
Его соседи по палате закончили карточную партию и вышли в коридор на перекур.
— Нет, — глухо ответил Данила.
— Такая красивая и не твоя? — переспросил с улыбкой тот, что был повыше, и подмигнул Полине. — Тогда, себе заберу, да?
Ульяна, которая из разговора взрослых поняла лишь то, что большой и страшный дядя собрался оставить себе ее маму, сильнее сжала Полину ладонь и насупилась.
Данила и вовсе ничего не ответил, спрятав руки в карманы штанов.
— Чего ты к
