Нора Робертс - Опасные тайны
— Могу себе представить. — Келси не торопясь отжала мокрые волосы, потом неожиданно плеснула водой ему в лицо.
— Получай!
Гейб перехватил ее руку, прижал к губам мокрую ладонь и поцеловал.
— Получай, — эхом откликнулся он.
Келси поднялась на ноги, чувствуя, как сердце отчаянно колотится в груди.
— Мне нужно возвращаться.
— Ты вся вымокла.
— На улице тепло. — Она с трудом подавила желание снова отступить, когда Гейб легко поднялся с пола прямо из сидячего положения. — Чудесная погода, почти хрестоматийный весенний денек.
Гейб мимолетно подумал о том, отдает ли Келси себе отчет, насколько она очаровательна и желанна в моменты, когда волнуется.
— Я отвезу тебя домой.
— Не стоит. Мне хочется проехаться верхом, ведь я уже почти забыла, как это здорово. Нужно пользоваться возможностью, пока я здесь, и потом… — Келси прижала ладонь к высоко вздымающейся груди. — О боже, мне надо держаться от тебя подальше!
— Ничего не выйдет. — Гейб протянул руку и, поймав ее согнутым пальцем за штрипку джинсов, подтянул на дюйм ближе к себе. — Ты нужна мне, Келси. И — рано или поздно — я тебя получу.
У Келси перехватило горло, и она с трудом выдохнула:
— Может быть. Гейб ухмыльнулся.
— Может, поспорим? — Он выпустил ее и кивнул: — Идем, в конюшне я найду тебе какую-нибудь куртку.
Келси торопилась. Через десять минут она уже галопом скакала в сторону «Трех ив». Гейб дождался, пока она скроется за гребнем холма, и только потом отвел взгляд.
— Хороша кобылка, ничего не скажешь.
Звук этого голоса был для Гейба словно нож, поворачивающийся в ране, словно внезапный укус змеи, от которого невозможно защититься. Но и испугать его, заставить вздрогнуть было не так-то просто. Когда Гейб повернулся к отцу, лицо его представляло собой ничего не выражающую маску.
Он сразу же отметил, что Рик Слейтер почти не изменился. У него всегда был собственный стиль. Может быть, он больше пристал странствующему коммивояжеру — продавцу «болеутолителя» или средства от выпадения волос, — но все же это был стиль. Слейтер-старший был крупным, широкоплечим мужчиной с длинными и сильными руками. Аккуратный габардиновый костюм сидел на его фигуре довольно ловко, плотно облегая широкую грудную клетку; ботинки сияли зеркальным блеском; блестящие черные волосы под мягкой фетровой шляпой были коротко подстрижены.
Он всегда привлекал к себе внимание и умело пользовался этим. Пронзительный взгляд голубых глаз, живая улыбка — все это способно было легко очаровать доверчивого человека. Словом, все было точно так же, как и шесть лет назад, когда Гейб в последний раз виделся с отцом. Но он лучше других знал, на что следует обращать внимание в первую очередь.
Морщины на лице Рика Слейтера стали глубже, и их уже не могли разгладить ни притирания, ни молитвы, но глаза — как и шесть лет назад, как и всю жизнь — блестели неестественным блеском, а нос и щеки покрывали многочисленные красные следы лопнувших капилляров. Рик Слейтер оставался верен себе, неизменно пребывая во хмелю. И никто, похоже, не помнил его другим.
— Что тебе надо?
— Так-то ты встречаешь своего старика? — Рик сердечно рассмеялся и, словно по ковровой дорожке, сделал несколько шагов навстречу сыну и заключил его в объятия. При этом Гейб безошибочно уловил запах виски, который отец пытался заглушить «двойной мятной».
Комбинация этих двух запахов неизменно вызывала у него тошноту и отвращение.
— Я спросил — что тебе надо?
— Да ничего. Просто приехал посмотреть, как ты тут поживаешь, сынок. — Отпуская Гейба, он хлопнул его по спине, даже не покачнувшись при этом. Рик Слейтер — он сам любил это повторять — умел контролировать себя.
Но только пока дело не доходило до второй бутылки. А вторая бутылка обязательно оказывалась наготове, когда заканчивалась первая.
— На этот раз ты сделал это, Гейб. Попал в десяточку. Больше не нужно играть в кости на грязных улочках и сшибать мелочь у приятелей, верно я говорю?
Гейб взял отца двумя пальцами за рукав и брезгливо отстранил от себя.
— Сколько?
Глаза Рика сверкнули, но он притворился обиженным.
— Разве не может отец просто взять и навестить своего сына? Почему ты думаешь, что я явился за подачкой? В последнее время мои дела шли совсем неплохо. В одном месте на западе я даже сорвал банк, потом по маленькой играл на бегах совсем как ты. — Рик снова рассмеялся, но в уме продолжал оценивать и подсчитывать стоимость того, что он видел вокруг. — Но все равно, я не хотел бы жить твоей жизнью. Ты же знаешь меня, парень, я привык быть вольной пташкой, одна нога здесь — другая там, только меня и видели.
Он достал сигарету, щелкнул позолоченной зажигалкой, на которой была выгравирована его монограмма.
— Так кто эта сексуальная блондинка? Насчет баб ты всегда был малый не промах. — Он похабно подмигнул. — Да они и сами на тебя бросались.
Гейб почувствовал, как кровь забурлила в жилах, но сдержался.
— Сколько ты хочешь на этот раз? — сквозь зубы процедил он.
— И цента не возьму, говорят тебе.
Центами от меня не отделаешься, подумал Рик про себя, глядя на ближайший загон, где конюх все еще работал с жеребенком. Человек с парочкой таких лошадей может устроить сенсацию на скачках. Настоящую сенсацию. Нет, центы ему не нужны — ему нужно больше, гораздо больше.
— Прекрасный жеребенок, — заметил он небрежно. — Я помню времена, когда лошади на треке интересовали тебя гораздо больше, чем игра.
И всякий раз, припомнил Гейб, тяжелая рука отца поднималась, чтобы выбить «из головы дурь».
— Мне некогда обсуждать с тобой достоинства моих лошадей, — сказал он. — Я должен работать.
— Когда человек обладает таким богатством, как ты, ему не надо работать, — возразил Рик и с горечью подумал: «И потеть. Потеть от страха или стыда, выпрашивая подачку у малознакомых людей». — Впрочем, я не собираюсь тебя задерживать. Просто я намерен некоторое время пожить в этих местах, встретиться с кое-какими старыми друзьями. — Он выпустил изо рта клуб дыма и улыбнулся. — И поскольку все мои друзья живут где-то поблизости, я не прочь на несколько дней остановиться в этом твоем чудном домишке. Погостить, так сказать.
— Я не хочу, чтобы ты жил в моем доме. И не хочу, чтобы ты ходил по моей земле.
Улыбка Рика погасла.
— Не желаешь со мной знаться, да? Начал шикарно одеваться и забыл, откуда пробился наверх? Ты трущобный кот, Гейб! — Он уперся пальцем в грудь сыну. — И всегда им будешь. Пусть ты живешь в шикарном доме и трахаешь шикарных женщин — все это не имеет значения. А может быть, ты забыл, кто давал тебе крышу над головой и набивал едой твое брюхо?
