Отец моего (вы)бывшего - Юлия Вернер
Я вздрогнула от неожиданности и посмотрела на нее.
— Прости, пожалуйста, я что-то задумалась. Что ты там говорила?
Девушка состроила недовольную рожицу и сложила руки на груди.
— Я не говорила, Вера, а спрашивала. Что с тобой? Ты после выхода из кабинета Горыныча сама не своя. Они тебя с Гуркиным обижали? Ты что-то не так сделала?
Я усмехнулась и отрицательно помотала головой.
— Да нет, все хорошо. Тебе должно быть показалось — у меня всегда лицо такое, когда я сосредоточена на работе.
Даша с подозрением на меня покосилась.
— Да неужели? И именно поэтому Глеб Викторович бегал по всему отделу и искал нашатырь? — она приподняла бровь. — Что-то ты темнишь. И Горыныч тоже странный ходит, а Гуркин так вообще какой-то уж слишком довольный.
Я скривилась и уставилась на недопитый кофе.
Говорить новой знакомой правду не хотелось, а то мало ли, может она сейчас же побежит и растреплет всем то, что я тесно знакома с их генеральным директором и меня приняли сюда по блату. Мне в первый же день ни к чему такое пристальное внимание.
— Сдаюсь, — пробормотала я. — Мне от волнения стало плохо в кабинете, поэтому Глеб Викторович и побежал искать нашатырь. Перенервничала, вот и результат, а может еще и жара сказывается.
Девушка хмыкнула и бросила взгляд на часы.
— Да, тебе в кабинет нужно кондиционер поставить или хотя бы вентилятор. У тебя и сейчас лицо от жары красное. Это не дело.
Я только лишь кивала в ответ, наблюдая за тем, как в зону отдыха заходят еще сотрудники — айтишник Никита и бухгалтерша Зоя.
Поздоровавшись с ними, мы сменили тему разговора, а потом и вовсе ушли по своим рабочим местам.
— Ну, ты на Михаила не обижайся, — сказала девушка, когда мы притормозили в коридоре. — Он сам по себе мужик мутный, а после того, как здоровье подкосило и подавно.
— О чем ты? — не поняла я и в упор на нее посмотрела.
Даша только-только хотела что-то сказать, но ее позвала пухлая брюнетка с другого конца коридора, и ей пришлось пойти к ней.
— Потом, — махнула она рукой и поспешила к незнакомке.
Занятая своими мыслями я добралась до кабинета, распахнула дверь и замерла, потому что у окна стоял Михаил собственной персоной и высматривал что-то на улице, но когда услышал, как я вошла, обернулся.
— Я тебя заждался, — сказал Воронов, держа руки в карманах брюк. — Проходи, не бойся.
Я нахмурилась, но закрыла за собой дверь и прошла вперед, останавливаясь перед своим столом.
Ну и чего ему здесь надо? Пришел расставить приоритеты и поставить меня на место? Он, кажется, предпочитает, чтобы люди играли по его правилам, но от меня он этого не дождется! Пусть привыкает!
— И зачем вы меня ждали? — я специально обратилась к нему на «вы», чтобы провести грань. Он мой начальник, а я его подчиненная. Не больше, не меньше.
Мужчина медленно обогнул стол и остановился напротив меня, соблюдая расстояние примерно на вытянутую руку. Выражение его лица было задумчивым, и смотрел он мне прямо в глаза.
— Как ты сюда попала? — вдруг спросил он, чем удивил меня.
— Что за вопрос? — я приподняла бровь и усмехнулась. — Ты подсуетился, разве нет? Судьба не могла быть ко мне так жестока, чтобы спустя столько лет опять столкнуть нас лбами! Ты последний человек, которого мне бы хотелось видеть, поверь!
Губы мужчины расползлись в нехорошей улыбке. Его явно забавляла моя реакция.
— Взаимно, — в тон мне ответил он и даже бровью не повел. — Но я не имею никакого отношения к твоему трудоустройству. Я был удивлен, увидев тебя не менее, чем ты меня. Так что все же — это судьба!
Я сложила руки на груди. Весь мой вид выражал недовольство.
— Сильно в этом сомневаюсь! — прошипела я.
— Тебе придется поверить мне на слово.
Пару секунд мы буравили друг друга недовольными взглядами, пока я, наконец, не отвернулась и не прошла за свой стол, чтобы продолжить работу.
— Если вы закончили, то попрошу покинуть мой кабинет. Мне нужно работать, — сказала, даже не глядя на мужчину.
Воронов хмыкнул, но уходить почему-то не спешил.
— Поужинаем сегодня?
Я подняла на Михаила удивленный взгляд.
— Ты в своем уме? На какой ответ ты рассчитываешь после того, что сделал?
— На положительный, — как ни в чем не бывало ответил он. — Это просто деловой ужин. Поедим, поговорим, обсудим дела.
— Нам не о чем с тобой разговаривать, — буквально прорычала я, снова опустив глаза в бумаги. — Так что нет, поужинай в другой компании.
Уходить он по-прежнему не спешил, и я посмотрела на мужчину в упор, чтобы прогнать, но тут у меня зазвонил телефон.
Недовольно поджав губы, я отвернулась к окну и ответила за звонок, который был от мамы.
— Алло?
— Мама! А ты скоро приедешь?
На душе потеплело, и я сразу успокоилась.
— Нет, малыш, еще не скоро, — тихо проговорила я. — Потерпи еще чуть-чуть.
Дочка тяжело вздохнула в трубку.
— Ладно! Просто бабушка заставляет меня есть кашу! Я не хочу кашу! Я хочу картошку!
Я засмеялась, умиляясь вредности своей дочери.
— Я думаю, вы как-нибудь договоритесь.
— Не знаю, мамочка! Твоя мама меня не слушает!
— И в кого ты такая умная? — проворчала на заднем фоне моя мама. — Сделаю я тебе картошку, не отвлекай мать от работы, шило!
Я снова засмеялась, но бросив взгляд на внимательно подслушивающего разговор Воронова осеклась.
— Не подеритесь, — строже сказала я. — Все, малыш, мне нужно работать. Целую, пока!
— Пока, мамочка! — довольно отозвалась Надюшка, и я сбросила звонок, оборачиваясь к начальнику, который по-прежнему буравил меня взглядом.
— Что? — раздраженно спросила.
— С кем ты разговаривала? — приподнял он бровь. — С мужчиной?
Что за вопросы?
— Не ваше дело! До свидания!
Михаил еще пару секунд сверлил меня взглядом, а потом усмехнулся и все же вышел прочь, оставляя меня одну в пустом кабинете.
Лишь когда он закрыл за собой дверь, я смогла почувствовать себя немного спокойнее.
Если этот человек что-то задумал, то не сдастся. И почему-то я все еще не верила в то, что Михаил не имел к моему трудоустройству никакого отношения. Врал и даже не краснел!
Главное, чтобы он ничего не узнал о Наде. Я не ожидала, что Михаил действительно будет работать здесь, я считала, что у меня паранойя, но теперь я начала ходить по острому краю, ведь если он захочет, то узнает о моем семейном положении все, что только
