Джейми Макгвайр - Прекрасная катастрофа

Он кивнул, глядя в землю.

— Я не стремился отыскать тебя в кафетерии. Я увидел какую-то заварушку, потом тебя, и просто вошел. Прости.

Я подождала, когда он заговорит снова.

— Я не знаю, что произошло между тобой и Трэвисом. Это не мое дело… Мы с тобой были лишь на нескольких свиданиях. Сначала я расстроился, а потом понял, что меня бы это не задело, если бы я ничего не испытывал к тебе.

— Я не спала с ним, Паркер. Он держал мои волосы, когда меня рвало от пинты Петрона в его туалете. Романтичнее не бывает.

Он рассмеялся.

— Не думаю, что у нас действительно что-то получится… пока ты живешь с Трэвисом. Правда, в том, Эбби, что ты мне нравишься. Я не знаю, что это, но я не могу перестать думать о тебе.

Я улыбнулась, и он взял меня за руку, проведя пальцем по браслету.

— Должно быть, я отпугнул тебя этим нелепым подарком, но я никогда не оказывался в такой ситуации раньше. Я чувствую, будто все время соревнуюсь с Трэвисом за твое внимание.

— Ты не отпугнул меня браслетом.

Он сжал губы.

— Мне бы хотелось пригласить тебя куда-нибудь через пару недель, после того, как закончится твой месяц с Трэвисом. И тогда мы сможем начать узнавать друг друга, ни на что не отвлекаясь.

— Справедливо.

Он наклонился ко мне и, закрыв глаза, прижался к моим губам.

— Я скоро позвоню тебе.

Я помахала ему на прощание и вернулась в кафетерий, проходя мимо Трэвиса. Он схватил меня, усаживая к себе на колени.

— Трудно разойтись?

— Он хочет снова попробовать, когда я вернусь в Морган.

— Черт, мне придется придумать другое пари, — сказал он, пододвигая ко мне тарелку.

Следующие две недели пролетели. Помимо занятий, каждый момент бодрствования я проводила с Трэвисом, и большую часть времени мы проводили одни. Он водил меня на ужин, выпить и потанцевать в «Красной Двери», в боулинг, и сам выходил на два боя. Когда мы не глупо хохотали, то шутливо боролись или уютно устраивались на диване с Тото за просмотром фильма. Трэв взял за правило игнорировать каждую девчонку, которая строит ему глазки, и каждый говорил о новом Трэвисе.

В мой последний вечер в квартире по непонятной причине Америка и Шепли отсутствовали, а Трэвис готовил специальный прощальный ужин. Он купил вина, разложил салфетки, и даже принес домой новое столовое серебро для такого случая. Он поставил наши тарелки на барную стойку и придвинул свой стул так, чтобы сесть напротив меня. Впервые было чувство, что мы на свидании.

— Это действительно здорово, Трэв. Ты держал это от меня в секрете, — сказала я, жуя Каджунскую пасту с курицей, которую он приготовил.

Он выдавил из себя улыбку, и я могла видеть, что ему трудно поддерживать несерьезный разговор.

— Если бы я сказал тебе раньше, ты бы ждала его каждый вечер.

Его улыбка погасла, он опустил взгляд на стол.

Я возила еду по тарелке.

— Я тоже буду скучать по тебе, Трэв.

— Ты же ведь будешь заходить, да?

— Ты же знаешь, что буду. А ты будешь приходить в Морган, чтобы помогать мне с учебой, как раньше.

— Но это будет не то же самое, — вздохнул он. — Ты будешь встречаться с Паркером, мы будем заняты… каждый своими делами.

— Не так сильно все изменится.

Он горько усмехнулся.

— Кто бы мог подумать в тот первый раз, когда мы познакомились, что мы будем сидеть здесь? И кто мог бы мне сказать три месяца назад, что я буду так несчастен, прощаясь с девушкой.

У меня засосало под ложечкой.

— Я не хочу, чтобы ты был несчастен.

— Тогда не уходи, — сказал он. У него на лице было такое отчаяние, что от чувства вины у меня встал комок в горле.

— Я не могу поселиться здесь, Трэв. Это сумасшествие.

— Кто сказал? Просто это были лучшие две недели в моей жизни.

— В моей тоже.

— Так почему мне кажется, что я никогда не увижу тебя снова?

У меня не было ответа. Его челюсти были сжаты, но он не был зол. Мне нестерпимо захотелось подойти к нему, поэтому я встала, обошла стойку и села к нему на колени. Он не посмотрел на меня, поэтому я обняла его за шею, прижавшись своей щекой к его.

— Со временем ты поймешь, какой занозой в заднице я была, а потом и вовсе забудешь обо мне, — я прошептала ему на ухо.

Он шумно выдохнул и погладил мою спину.

— Обещаешь?

Я отклонилась назад и заглянула в его глаза, заключив в ладони его лицо. Я гладила его подбородок большим пальцем, выражение его лица разрывало сердце. Я закрыла глаза и наклонилась к нему, чтобы поцеловать уголок его губ, но он повернулся так, что я коснулась большей поверхности губ, чем собиралась.

Даже притом, что поцелуй удивил меня, я не отстранилась тут же.

Трэвис удерживал свои губы на моих, но и дальше не заходил.

Наконец, я отстранилась и улыбнулась.

— Завтра у меня важный день. Я приберусь на кухне и пойду спать.

— Я помогу тебе, — сказал он.

Мы в молчании мыли вместе посуду, Тото уснул у наших ног. Трэвис вытер последнюю тарелку и поставил ее на полку, а потом повел по коридору, слишком крепко держа меня за руку. Расстояние от входа в коридор до двери спальни, кажется, заняло в два раза дольше времени. Мы оба знали, что от расставания нас отделяет всего несколько часов.

На этот раз он даже не притворялся, что не смотрит, как я переодеваюсь в одну из его футболок ко сну. Он разделся до боксеров и залез под одеяло, ожидая, когда я присоединюсь к нему.

Когда я легла, Трэвис выключил лампу и без разрешения или извинений прижал меня к себе. Его руки напряглись, и он вздохнул. Я уткнулась лицом ему в шею и крепко закрыла глаза, пытаясь насладиться этим моментом. Я знала, что буду хотеть вернуть это мгновение каждый день своей жизни, поэтому полностью отдалась ему.

Он смотрел в окно. Деревья бросали тень на его лицо. Трэвис зажмурил глаза, и во мне поселилось дурное чувство. Мне мучительно было видеть его страдание, зная, что я была не только причиной… но и единственным способом унять его.

— Трэв? Ты в порядке? — спросила я.

Повисла долгая пауза прежде, чем он, наконец, произнес.

— Мне еще никогда не было так плохо.

Я прижалась лбом к его шее, и он сжал меня крепче.

— Это глупо, — сказала я. — Мы будем видеть друг друга каждый день.

— Ты знаешь, что это не так.

Груз печали, которую мы оба ощущали, был сокрушающим, и меня охватила неудержимая потребность спасти нас обоих. Я подняла подбородок, но ощутила нерешительность — то, что я собиралась сделать, все изменит. Я знала, что Трэвис не рассматривал интимную близость в каком-нибудь другом ракусе, чем способ скоротать время, и я снова закрыла глаза и проглотила все свои страхи. Я должна была что-то сделать, зная, что мы будем оба лежать без сна, страшась каждой минуты, приближающей нас к утру.