Джейми Макгвайр - Прекрасная катастрофа
Я хихикнула.
— Вот видишь? Здесь нет ничего серьезного, если ты не знаешь, кто он.
— А кто он?
— То еще дерьмо. Азартные игры, пьянство, вечное плохое настроение… это наследственность в моей семье. Америка и я перебрались сюда, чтобы я смогла начать все с чистого листа, без клейма дочери видавшего виды пьяницы.
— Видавший виды азартный игрок из Уичито?
— Я родилась в Неваде. Все, к чему прикасался Майк в то время, превращалось в золото. Но когда мне исполнилось тринадцать, удача изменила ему.
— И он обвинил в этом тебя.
— Америка дала отставку многим, кто приближался ко мне, но я попала сюда и встретилась с Трэвисом.
— И когда ты смотришь на Трэвиса…
— Все слишком знакомо.
Финч кивнул, стряхнув сигарету на землю.
— Вот дерьмо, Эбби. Просто отстой.
Я прищурилась.
— Если расскажешь кому-нибудь, я позвоню в «Моб». Ты же знаешь, что я знакома с ними.
— Чушь.
Я пожала плечами.
— Верь в то, во что хочешь.
Финч подозрительно посмотрел на меня, а затем улыбнулся.
— Ты официально заняла место самой крутой персоны, которую я знаю.
— Финч, это печально. Больше не спрашивай подробности, — сказала я, останавливаясь у входа в кафетерий. Он поднял мой подбородок.
— Все разрешится. Я твердо верю в пословицу: «Что не делается — всё к лучшему». Ты приехала сюда, Америка встретила Шепа, ты нашла путь в Круг, что-то в тебе перевернуло с ног на голову мир Трэвиса Мэддокса. Подумай об этом, — сказал он, быстро поцеловав меня в губы.
— Привет! — сказал Трэвис. Он обхватил меня за талию, приподнял и опустил на землю позади себя. — Финч, ты — последний человек, который меня волнует по поводу этого дерьма! Не провоцируй меня! — поддразнил он.
Финч наклонился в сторону Трэвиса и подмигнул.
— Позже, Пирожок.
Когда Трэвис повернулся ко мне лицом, его улыбка пропала.
— Из-за чего нахмурилась?
Я покачала головой, давая выплеснуться адреналину.
— Мне просто не нравится это прозвище. С ним связаны плохие воспоминания.
— Ласковое обращение от члена молодежного служения?
— Нет, — проворчала я.
— Хочешь, чтобы я выбил всю дурь из Финча? Преподал ему урок? Я уничтожу его.
Я не смогла сдержать улыбку.
— Если бы я хотела уничтожить Финча, я бы просто сказала ему, что Прада обанкротилась, и он бы все сделал за меня.
Трэвис рассмеялся, направляясь к двери.
— Пошли! Я здесь уже зачах!
Мы сидели за столом, поддразнивая друг друга, щипая и толкая локтями в бок. Настроение Трэвиса было таким же оптимистичным, как и в ночь, когда я проиграла пари. Все за столом это заметили, и когда он затеял со мной небольшую драку с едой, то привлек этим внимание всех остальных людей вокруг нас, сидящих за столами.
Я закатила глаза.
— Чувствую себя животным из зоопарка.
Трэвис смотрел на меня мгновение, заметил тех, кто пялился и затем встал.
— Я НЕ СПОСОБЕН! — закричал он. Я смотрела в страхе, как все в комнате повернули головы в его сторону. Стриженная голова Трэвиса дернулась пару раз в такт ритму, звучавшему в его голове.
Шепли закрыл глаза.
— О, нет.
Трэвис улыбнулся.
— Испытывать у… до… вольствие, — пропел он. — Я не способен испытывать… у-до-воль-ствие. Пусть я и пробую… и пробую… и пробую… и пробую… — он забрался на стол, когда все на него уставились. — Я НЕ СПОСОБЕН!
Он показал рукой в сторону футболистов в конце стола, и они улыбнулись.
— Я НЕ СПОСОБЕН! — прокричали они в унисон. Тогда вся комната начала хлопать в ритм.
Трэвис стал петь, прислонив кулак ко рту.
— Ну, предположим, веду я автомобиль, на ра-дио кто-то бубнит и бубнит… опрокидывает на меня… ушат бесполезной ин-фор-ма-ции! Которая, мол, должна пробудить во мне ин-те-рес… Я НЕ СПОСОБЕН!
О, нет, нет, нет!
Он танцевал возле меня, напевая в импровизированный микрофон. Вся комната запела в один голос.
— Э-ГЕ-ГЕЙ!
— Вот что я вам скажу! — пропел Трэвис. Он завилял бедрами, и комната разразилась свистом и воплями девчонок. Он снова прошел мимо меня, напевая припев для сидящих в кафетерии, а футболисты ему подпевали.
— Я помогу тебе! — откуда-то сзади прокричала девушка.
— Пусть я и пробую… и пробую… и пробую… — пел он.
— Я НЕ СПОСОБЕН! Я НЕ СПОСОБЕН! — кричала его подпевка.
Трэвис остановился возле меня и нагнулся.
— Я включаю телевизор… и… мне сразу же начинают рассказывать… насколько чистыми должны быть мои рубашки! Но он даже не мужик, ведь он не курит… те же сигареты, что и я! Я не… способен! О, нет, нет, нет!
Все захлопали в ритм, а футболисты пропели:
— Э-ГЕ-ГЕЙ!
— Вот что я вам скажу! — запел Трэвис, показывая на хлопающую аудиторию. Некоторые встали и начали танцевать с ним, но большинство просто обрадовано смотрело на него в изумлении.
Он перепрыгнул на соседний стол, и Америка завизжала и захлопала в ладоши, толкая меня в бок локтем. Я покачала головой; я умерла и очнулась в «Классном мюзикле»[1].
Футболисты напевали под нос:
— На, на, на-на-на! На, на, на! На-на, на-на-на!
Трэвис высоко держал свой микрофон-кулак.
— Я разъезжал… по всему свету… Занимался этим… занимался тем!
Он спрыгнул вниз и наклонился через стол ко мне, глядя в лицо.
— Я хочу соблазнить одну девчонку… А она мне и говорит: «Милый, приходи лучше на той неделе». Видишь, — у меня полоса сплошных неудач! Я НЕ СПОСОБЕН! О, нет, нет, нет!
Комната прохлопала ритм, а футбольная команда прокричала свою часть:
— Э-ГЕ-ГЕЙ!
— Я не способен! Я не способен! Испытывать у-до-вольствие! — пропел он, мне вполголоса, улыбаясь и запыхавшись.
Вся комната взорвалась аплодисментами, даже кто-то засвистел. Я покачала головой после того, как он поцеловал меня в лоб, а потом встал и поклонился. Когда он вернулся на свое место напротив меня, то тихонько рассмеялся.
— Теперь они не смотрят на тебя? — тяжело дыша, произнес он.
— Спасибо. Тебе действительно не стоило это делать. — Я улыбнулась.
— Эбс?
Я подняла взгляд и увидела стоящего у другого конца стола Паркера. Все взгляды снова обратились ко мне.
— Нам нужно поговорить, — сказал Паркер, выглядя нервным. Я посмотрела на Америку, Трэвиса, а затем снова перевела взгляд на Паркера. — Пожалуйста? — попросил он, сунув руки в карманы.
Я кивнула, последовав за ним наружу. Он прошел мимо окон в уединенное место у стены здания.
— Я не хотел снова привлекать к тебе внимание. Знаю, как ты это не любишь.
— Тогда ты мог бы просто позвонить, если хотел поговорить, — сказала я.
