Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки - Ирина Муравская
– Что, в самом деле? ― сомнительно уточняю.
– Ну… Разве что самую малость. На что-то же надо будет передёрнуть перед отбоем, коли меня бортанули, ― Сорокин со смехом уворачивается от пинка. ― И сразу драться. Нет, чтобы принять это как комплимент.
– Сомнительный комплимент какой-то, не находишь?
– Почему? Вполне нормальный. Не каждая девушка оказывается объектом для сексуальных фантазий, уж поверь.
– Для того, чтобы фантазировать у тебя есть Яна. Так что обойдёшься без меня.
– Снова Яна. Она тебя смущает, да? Не первый раз ею отмахиваешься.
–Меня смущает!? А тебя что, ничего не смущает?
– Ты не ответила.
– Ты тоже.
– Ты первая.
Блин. И что я ему должна ответить?
– Я не согласна быть запасным вариантом, Вить.
– Тебе это не грозит. Только отбитый задвинет тебя на запас.
– Но именно это ты и делаешь. Я не понимаю, что происходит между нами, но чего точно не хочу: снова стать разменной монетой. Сегодня ты со мной, завтра с ней… Нет. Прости, но меня так не устраивает.
Сказала та, что всего несколько минут назад едва не поддалась порыву, готовая совершить, возможно, фатальнейшую ошибку…
– Снова?
– Что, снова?
– Ты сказала: не хочу снова стать разменной монетой.
Я правда это сказала? Чёрт.
– Не придирайся к словам. Суть ты уловил.
– Уловил. Я тебя услышал, Чижова. Решим вопрос.
"Решим вопрос". Звучит не очень обнадёживающе, но лучше, чем ничего.
– Буду признательна. А теперь услышь, пожалуйста, повторную просьбу: мне нужно переодеться.
– Да переодевайся, переодевайся. Кто ж запрещает, ― с видом, будто делает мне одолжение, Витя выходит их комнаты, тормознув на пороге. ― Слышь, малая. На заметку: тебе не идёт сердиться. Ты выглядишь больше забавной, чем грозной.
– Никто и не сердится.
– Конечно, нет. Только губы сдуй и руки в бока не упирай, а то никто не поверит.
Ой. А я ведь и правда так стою. Сама не заметила, как перешла в боевую позицию. В нелепой пижаме. С гнездом на голове. Да уж, прям воистину устрашающий вид. Трепещите в ужасе, что называется.
* * *
Спускаемся в шумный ресторан, где возле шведского стола царит анархия. То ещё зрелище. Туристы будто специально несколько месяцев сидят на жесточайшей диете, чтобы побольше в себя впихнуть за дни отпуска. Мол, мы за это заплатили, так что ни крошки не отставим. Давиться будем, но запихнём.
Обострившийся аппетит на почве климата это или обычная жадность ― не знаю, но когда один человек, достаточно хрупкая с виду дама, набирает четыре тарелки с горкой ТОЛЬКО ДЛЯ СЕБЯ… Ну, это жутковато. А если она с мужем и детьми приехала, то ещё и страшно. Вот так проспит завтрак и сожрёт с голодухи кого-нибудь из сородичей. Приехали вчетвером ― уедут втроём.
Ок. Набирать объёмы, которые бы довели до обжорства слона ― это ещё куда ни шло. Противнее смотрится, когда половина всего того, что было понакидано в тарелки так и остаётся нетронутым. И всё, куча еды летит в помойку. У нас с этим строго ― перекладывание обратно в общий котёл строго запрещено, за такое ловят и увольняют с громким скандалом.
В итоге в течение дня расход продуктов получается колоссальный, грузовая машина только успевает приезжать, поставляя новую партию. И ты вот так сидишь, смотришь на всё это и тихо офигеваешь от человеческого жлобства. А ещё скотства, наглости и свинства.
Мало того, что подобная "интеллигенция", пьющая кофе с оттопыренным пальчиком, оставляет после себя дичайший срач в номерах, так ещё и тырит при выселении всё, что плохо лежит, от чего каждую инвентаризацию накапывает поистине баснословная сумма. Которую, хочешь или не хочешь, но по правилам должен выплачивать обслуживающий персонал. Потому что не уследил.
А как уследить за всем? Просто… Одноразовые тапочки, "фирменные" наборы для умывания, пепельницы, пивные кружки ― это ладно, это не удивительно, все давно привыкли, но когда к ним в придачу идут халаты, полотенца, подушки и даже, внимание, вазы для фруктов!! ВАЗЫ! Неужели народ реально думает, что это такой индивидуальный "комплимент" от отеля, который можно забрать с собой как сувенир?
Почему вспоминаю об этом? Да потому что с порога окунаюсь в стадную вакханалию: когда меня локтями отпихивают от выставленных паллетов и орут: "Моё! Я первый!", сгребая остатки картошки-фри. Не знаю, что за магия такая, но она почему-то улетает стремительней всего. В любое время суток.
Обычно я завтракаю отдельно на нашей кухне или же спускаясь сюда ближе к полудню, когда основной поток наестся и идёт сжигать калории в море, но если даже попадаю в "час-пик" скандалов не устраиваю. Его картошка и его, ради бога. Всё равно не планировала, так что приятного аппетита.
Вот только на этот раз я не одна. И вместо того, чтобы спокойно накладывать себе яичницу, мне приходится тормозить Витю, который на полном серьёзе и в привычной ему манере уже нацелился объяснить фри-фанату, что дамам положено уступать, а без зубов жевать становится по определению проблематично. С трудом утихомириваю бунтаря.
Вспыльчивость Сорокина и его неумение выстраивать диалог без рукоприкладства ― наверное, самое тяжёлое для меня качество. Оно ни плохое и ни хорошее ― оно просто есть. Это часть уже сформировавшейся натуры, но мне пока сложно её принять. Я всё же привыкла решать проблемы иначе. Хотя согласна с ним: некоторые порой только таким образом и усваивают информацию.
На этот раз прокатило уладить вопрос мирно, и дальше, слава богу, без проблем мы собираем себе завтрак. Не могу сдержать улыбки при виде тарелки Вити: мясо. Одно мясо. Прожаренная отбивная и говяжий гуляш. Чисто мужской набор жиров, белков и углеводов. И я рядом: с яичницей, свежими овощами и долькой арбуза. Отличный контраст.
Он берёт тарелки, я ― горячий кофе в белых чашечках, которые тоже, кстати, любят прикарманивать отдыхающие, после чего идём к дальнему столику возле открытого нараспашку панорамного окна, где сидят мама с папой.
Не знаю, как Сорокину, а мне волнительно. Будто это я иду знакомиться с его семьёй, боясь им не понравиться. Правда если слухи, которые нарыла Карина о его родне правдивы, там и пытаться нечего. В любом случае не понравлюсь.
– Зря не дал замазать фингал, ― замечаю я.
– Ага, ― фыркают, не скрывая презрения. ― Тоналочку, реснички наклеить, платьице твоё на меня нацепить и вот уже я не озабоченный козёл, а лучшая подружка. Нет уж, спасибо. Давай обойдёмся без извращений. Я люблю ролевые игры, но не такие.
Мда. Если он и за завтраком будет разбрасываться такими живописными речевыми оборотами,
