Медведь - Лина Филимонова
— А-а-ах! — выдыхаем мы одновременно.
Я готов целовать ее розу бесконечно. Занырнуть в нее и остаться в этом райском местечке навсегда.
Хотя… пожалуй, все же не навсегда. У меня есть не только язык. Имеются и другие части тела, жаждущие близкого и плотного общения. Но, похоже, Кошка хочет сделать из меня лесбияна…
Я ласкаю языком сердцевинку розочки, втягиваю ее в себя, целую в нежные припухлые губки. Делаю с ней все, что можно и нельзя представить.
Кошка в это время тоже вытворяет с моим членом нереально кайфовые штуки. И пусть немного неумело, но зато с похвальным энтузиазмом.
Как я кайфую от этой ее неумелости! Это заводит меня в сто раз сильнее, чем ласки какой-нибудь опытной гейши.
Я выхожу на финишную прямую. Сосредоточиваюсь на вибрирующей горошине, полируя ее языком снизу вверх, в нарастающем темпе.
Кошка замирает. Перестает дышать.
Моя девочка поплыла. Не может сопротивляться накатывающим волнам острого удовольствия.
Движения ее ротика замедляются, в то время как розочка пульсирует все сильнее и все быстрее. Ее бедра распахнуты мне навстречу, набухшие лепестки раскрыты, она изливается соком на меня…
Я знаю, еще несколько движений — и все. Кошка почти на пике. От взрыва ее отделяют несколько секунд и несколько движений моего языка.
Она сейчас максимально возбуждена. И находится под максимальным действием эйфорической анестезии.
А, значит, это самый подходящий момент, чтобы…
Я резко поднимаю ее вверх, переворачиваю в воздухе, опускаю на кровать и падаю сверху. Этот стремительный маневр занимает пару секунд.
Юля, не ожидавшая такого подвоха, не успевает ничего понять. А я не торможу. Чувствую, так будет лучше всего — быстро и сразу.
Кошка смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Облизывает губы. Хочет сделать вдох… но не успевает.
Я вхожу ее раскрытую розочку, чуть не теряю сознание от острого кайфа. Узкая. Горячая. Моя…
— Ах! — вскрикивает моя девочка.
А я набираю темп, не дав ей опомниться. Продолжаю те же поступательные движения по нарастающей, которые только что совершал мой язык.
Юлька дышит часто и быстро, с ее губ срываются хриплые стоны. Она не пытается оттолкнуть меня — наоборот, крепче обхватывает ногами, прижимается грудью, впивается коготками в спину…
Ее глаза закрыты. На лице — шоковое блаженство.
— Мне совсем не больно, — слышу ее удивленный прерывистый шепот.
— И все? — хриплю я.
И слегка замедляю темп.
— Не останавливайся! — выдыхает Кошка.
Наши взгляды соединяются. Ее порох смешивается с моими искрами. Мы пылаем в объятиях друг друга. И вибрируем на одной частоте…
49
Михей
— Это всегда так?… — лепечет Юлька.
Она затихла в моих объятиях, наконец, перестав дрожать, постанывать и хныкать.
— Как?
— Фантастически… — выдыхает она.
— Это только начало, — произношу я, чувствуя распирающую гордость.
Я наполнен ею весь. От удава до кончиков пальцев.
— То есть… бывает еще приятнее?
— Чего только не бывает…
— Вау!
— Хочешь еще?
— Хочу.
— Я готов.
— Но не прямо сейчас!
— А чего ты хочешь прямо сейчас?
— Кофе. И кашу. И тосты. Я умираю с голода!
— Кофе… — повторяю я. — Ладно, пойдем. Попробуем еще раз. Но я, честно говоря, не верю в успех этого мероприятия.
* * *
Я не ошибся. Кофе убежал еще три раза.
Потому что вместо того, чтобы следить за ним, мы пристально следили за реакциями друг друга.
Сначала мы вели себя прилично. Разложили по тарелкам остывшую кашу, подогрели ее, снова поставили турку с кофе на плиту. А потом я достал из холодильника фрукты. И среди них оказался банан. И персик.
— Смотри, — я беру в одну руку длинный фрукт, а в другую — круглый, с нежной складочкой посередине. — Можно еще вот так. И вот так. И с другой стороны. И под таким углом.
— Миша! — щечки моей уже не невинной девочки вспыхивают.
— Хочешь попробовать?
Она смущенно хлопает ресницами. Но не отказывается. Моя дикая скромная Кошечка!
Я дергаю ее на себя вместе со стулом. Раздвигаю ее ножки. Погружаю палец…
— Точно, хочешь.
— Но не сейчас же!
— Никогда не откладывай на завтра то, что можешь насадить на крючок сегодня.
Вместо уговоров я просто сажаю ее к себе на колени. Вернее, на свой член. Которому она дала много лестных для меня прозвищ. Мне в данный момент нравится Фонарный столб…
Стыковка проходит благополучно. Моя узкая, нежная и жаркая девочка восхищенно охает, когда я оказываюсь внутри нее. Мы соединяемся в двух точках — еще и глазами. Мне так нравится это сцепление взглядов, это проникновение и в тело, в и душу!
Я просто млею, наблюдая, как кошачьи глазки заполняются удивленным восторгом, как в них полыхает все более жаркое пламя и как, наконец, Кошка не выдерживает и закрывает их, полностью погружаясь в нирвану.
Кофе давно убежал, я, увидев это краем глаза, успел протянуть руку и выключить газ. А теперь я наблюдаю, как моя малышка, так же, как кофе в турке, переполняется кайфом, он выплескивается из нее, она шипит, царапается, стонет… Я присоединяюсь к ее конвульсиям, крепко прижимая ее к себе…
* * *
Мы снова поставили турку на огонь — нам обоим очень уж хочется кофе. Мы заняли наблюдательный пост возле плиты. Я посадил Кошку на кухонный стол, а сам стою рядом.
Мы смотрим на кофе. Он и не думает закипать.
Ножки моей красотки раздвинуты. Она обнимает меня. Ее грудь упирается в мою сладкими сосочками. Конечно, я не дал ей надеть футболку!
Я ласкаю нежную вишенку кончиком пальца.
— Миша… Я больше не могу, — шепчет мой замученный котенок.
— Я же ничего такого не делаю.
— Делаешь!
— Подожди-ка…
— Что?
— Достану взбитые сливки.
— Зачем? — спрашивает она.
Но в ее глазах уже светится восхищенное понимание. А, когда я покрываю белой пеной вишенки сосков, ее взгляд начинает плыть. Хотя я еще ничего не сделал!
А сделать я хочу многое.
Я люблю не только вишню со взбитыми сливками. Розочка в сливках — десерт моей мечты…
— Ты серьезно? — кошачьи зрачки расширяются, когда я, раздвинув ее ноги пошире, приступаю к украшению десерта.
— С такими вещами не шутят.
— Кофе… — выдыхает Кошка.
Я в очередной раз слышу характерное шипение.
— Да и фиг с ним.
* * *
— Давай еще вот так.
Я раскладываю Кошечку на столе и поворачиваю боком к себе.
— Это вообще возможно?
— Сейчас узнаем.
Кошка отодвигается от меня. Но я хватаю ее за ногу. И облизываю сладкий маленький мизинчик.
— Может, не будем сразу все пробовать? — умоляюще произносит она. — Оставим
