Девочка Дракона - Юлия Четвергова
Я же стойко игнорировала все его «ухаживания». Пыталась не обращать внимания. И если у меня это получалось с переменным успехом, потому что порой даже я проигрывала своим чувствам, поддаваясь на некоторые провокации Грозоского, то студенческое общество уже во всю косилось на нас с Покорителем.
До каждого начало доходить, что это не прикол. Не розыгрыш. Не временная прихоть главного мажора университета. И люди разделились на два лагеря. Одни обходили меня по широкой дуге, за спиной шепча «С ней лучше не связываться, иначе Дракон голову откусит потом за свою девочку». И в основном, это была мужская часть.
Другие же, наоборот, пытались заговорить, подружиться — и тут уже преобладала женская половина. Подобного общения я не стала избегать. Да, они травили меня «по-щучьему велению», но нужно было жить дальше и как-то коммуницировать в обществе, ибо учёба иного и не предполагала: модельные работы, групповые лабораторные и прочее-прочее. Поэтому на многое я закрыла глаза и предпочла оставить в прошлом.
Да и стоило Грозовскому показать, что он больше не собирается меня травить, а даже наоборот, как главная псарня Покорителей нашла другую жертву, коих было много, так как новички переводились к нам чуть ли не каждую неделю.
Чего не скажешь о самом звере. Лучше бы он нашёл себе другую жертву. Ибо измучал он меня своим внимание за этот месяц так, что мама не горюй. И на корню губил всю мою решимость всячески его игнорировать.
Теперь мне приходилось бороться не только с Грозовским, но и со своими чувствами. И последние дни я чаще всего им проигрывала. Напору парня попросту было тяжело сопротивляться, как бы я не старалась. Как бы ни планировала. Все эти бесконечные красивые жесты, знаки внимания, — очень сильно влияли. Порождали мысли о том, чтобы простить Рому, ведь все мы ошибаемся.
Возможно, он не умел извиняться на словах, поэтому делал это таким вот своеобразным способом.
Гадала о причинах такого поведения я много и часто. Особенно, когда ловила себя на глупой улыбке, получая его смс с пожеланиями спокойной ночи или доброго утра. Или когда утром находила подарки под дверью квартиры. С фантазией у парня всё было просто отлично.
К слову, о бывшей подруге… С Кравцовой я пересекалась только во время учебного процесса. Вот уж у кого надо было поучиться игнору и применить мастерство к Грозовскому.
Как-то нас поставили в одну подгруппу для написания лабораторной, так Стася активно разговаривала со всеми остальными участниками, и никак не реагировала на мои прямые вопросы, делая вид, что это всего лишь ветер подул, от того и отзвуки.
Но она изменилась. Сильно. Это было заметно по внешнему виду: дорогая одежда, манерно-надменное поведение. Взгляд свысока. Ненароком замечала, как Стася уезжает с каким-то парнем на чёрном Майбахе. И после этого всё становилось предельно понятно — она нашла то, о чём мечтала — денежный «кошелёк». И продалась за милую душу.
Впрочем, мне уже не было дела до жизни Кравцовой. Она сделала свой выбор, а я переболела. Да, иногда в груди ныло о былых воспоминаниях, когда я её видела, но это чувство быстро проходило — перебивала учёба, домашние хлопоты и, конечно же, Грозовский, который, если бы захотел, заменил бы мне и родителей и друзей и всех-всех-всех с его-то энтузиазмом.
— Долго будешь меня по борту пускать? Я ведь из кожи вон лезу! — сгрузив меня в узкой кладовой, Рома закрыл за нами дверь и загородил собой проход. Чтобы не сбежала.
— Я и не просила за мной бегать. По-моему, в тот вечер я ясно дала тебе понять, что между нами ничего не будет. — скрестила руки на груди, волком глядя на Грозовского.
Честно говоря, это был первый раз, когда мы остались наедине. Предыдущие подобные попытки кражи заканчивались тем, что мои возмущенные трепыхания имели эффект и меня отпускали, умоляя выслушать и поговорить с ним тет-а-тет в престижном заведении, где вкусно кормят.
Естественно, парень получал от ворот поворот и уходил ни с чем. А теперь у него, видите ли, терпение кончилось!
— Я тебя предупреждал, что ты — моя. И от своих слов не отказывался.
— Ты вообще, я заметила, ни от каких своих слов не отказываешься. Зато твои действия говорили об обратном. — упрямо вздёрнула подбородок.
— Так вот именно! Мои действия просто напросто кричат о том, что я хочу, чтобы ты была со мной! — вспылил Грозовский, медленно наступая.
— Это больше походило не на ухаживания, а на преследование, личное наблюдение, чтобы лишнего не ляпнула о твоём прошлом. — огрызнулась.
— Юля, дай мне возможность объясниться! Я много думал о том, что тогда произошло и это не даёт мне покоя…
— Ничего слушать не хочу! — упрямо замотала головой. — У тебя был шанс, но ты его потерял, когда вновь унизил меня.
— Снежинка, — он перехватил мои ладони своими руками и нежно сдал их, — я — полный кретин, это не новость. Да, я поступил с тобой, как мразь, но едва ли понимал, что творю на тот момент.
— Ну да, невиноватый ты, я сама пришла. — иронично изогнула губы в ухмылке. — Стандартная отмазка. — и выдернула руки из некрепкого захвата.
— Да нет же! — тяжело вздохнув, Грозовский уставился на меня непроницаемым взглядом.
— Что? — вот теперь было немного страшновато. Я поняла, что отступать больше некуда — за моей спиной стена.
— Скажи, что я должен сделать, чтобы ты меня простила?
От его вопроса во мне будто оборвалась невидимая натянутая струна. Дыхание перехватило. Я не верила своим ушам.
— Ты прикалываешься? В очередной раз? — нервный смешок слетел с моих губ раньше, чем я успела закончить фразу.
— Нет, я абсолютно серьёзен.
— Нет уж, Грозовский. Второй раз я на эту удочку не клюну. — яростно замахала перед собой руками в отрицательном жесте. А потом меня осенило. — Погоди-и! — выставив указательный палец, ткнула его в грудь. — До меня дошло, наконец, в чём причина твоих настойчивых ухаживаний!
— Юля, — раздался низкий, предостерегающий бас. Но я его уже не слышала.
— Тебе никогда и никто не отказывал. Это же ты всех и всегда бросал, не так ли? — в его глазах застыл молчаливый положительный ответ. — Да! Так и есть! — Мой голос напоминал учёного, который всю жизнь положил на разгадку некой тайны, и, наконец, достиг истины. — И теперь ты хочешь восстановить свою личную справедливость.
— Что ты…
— Думал, что твои ухаживания подействуют, я расплывусь, как мороженое на солнышке,
