Грех - Anastasia Avi Samaeli
И вдруг мне в голову пришла безумная идея. Встав на одно колено, я запел отрывок из любимого Лайлой мюзикла "Нотр-Дам де Пари".
Я пел ту самую часть, которую пел священник. И не сразу заметил, что дверь в комнату открылась, и в коридоре столпились все, кто сейчас находился в доме. Лайла давилась смехом, закрывая лицо подушкой. Доминик снимал моё пение на камеру. Отец смеялся так сильно, что из его глаз брызнули слёзы. Когда я встал и поклонился присутствующим, комната содрогнулась от хохота.
– То есть тебя приняли в церковный хор, а Доминика нет? Стивен. Это была самая худшая версия мюзикла, – хохотала любимая женщина. – Я больше не смогу слушать это без смеха. Перед глазами будешь ты и эта…песня.
Доминик беззвучно смеялся, спрятав лицо на лице Паолы, которая пыталась сохранять спокойствие, но в итоге сдалась и начала хохотать со всеми. Я понимал, что голосил я так ужасно, что смог переплюнуть "Историю Любви" Доминика. Но я сделал это. Я спел серенаду любимой женщине.
* * *
Дождавшись, пока Лайла уснёт, я вышел в гостиную. Мать и Клаудия снова спорили. На этот раз о том, кто будет мыть посуду. Каждая считала, что справится с этой задачей лучше. Пока они выясняли, кто из них лучшая хозяйка, Паола заканчивала мыть то, что стало причиной спора. Это действительно было забавно. Молодая девчонка оказалось мудрее двух зрелых женщин.
Гости разошлись. Родители отправились в Санта-Круз. Мать говорила, что квартиру придётся долго мыть и проветривать, чтобы уничтожить злую ауру Джен. Доминик отвёз Паолу домой.
В доме стало тихо. Осторожно проскользнув в комнату, я снял с себя одежду и, аккуратно сложив, положил на полку в шкафу. На полке стоял тот самый заяц, которого я подарил Лайле в Марокко. Он действительно был уродливым. Открыв окно, я хотел его выбросить, но вдруг услышал недовольный голос своей невесты.
– Даже не думай! Стивен Медлоу! Немедленно верни мне мистера Смита! Иначе я обрушу на тебя весь свой испанский гнев!
Она вырвала игрушку из моей руки и спрятала под подушкой.
– Ты пытался отнять у меня память. Заяц напоминает мне тот день на катере. Тогда ты впервые сказал, что любишь меня.
Опустив глаза, я вспомнил о другой вещи, что была дорога ей как память. О красном платье. Лайла читала меня, как открытую книгу и знала, о чём я сейчас думаю. И тогда я решил рассказать ей, зачем встречался с Викторией.
– Помнишь то видео, где я обнимал красивую рыжеволосую девушку?
Лайла кивнула.
– Это Виктория. Лучший дизайнер из тех, с кем мне доводилось встречаться. Она шьёт костюмы для актрис, знаменитых певиц и других очень богатых и влиятельных женщин Калифорнии. Каждое её платье – произведение искусства. И сейчас она творит новый шедевр. Твоё новое платье для танцев.
Лайла заметно оживилась и даже спорить не стала. Она смотрела на меня с таким обожанием, как будто я лучший представитель человеческой расы.
– Ты правда сделал это для меня? Стив! Ты потрясающий! А какое оно, моё платье? Какого цвета?
Я только развёл руками.
– Мне жаль, но мы узнаем об этом лишь тогда, когда Виктория закончит творить свой шедевр. Но я уверен, она тебя не разочарует. А теперь возвращайтесь в кровать, миссис Медлоу. Иначе я за себя не ручаюсь.
– Значит никакого секса сегодня? – надула губы Лайла.
Я громко засмеялся и отрицательно помахал головой.
– Ни сегодня, ни завтра. И даже не через неделю. До тех пор, пока доктор не скажет, что ты здорова.
Я лёг рядом с ней, прижимая к себе, и гладил чёрные волосы до тех пор, пока не услышал её ровное дыхание. Она крепко спала. А я думал о том, как счастливо мы заживём в городе её мечты. В кипящем жизнью Лос-Анджелесе.
Глава 23
Лайла
Голова уже не болела, но лицо всё еще выглядело как декорация к дешевому фильму ужасов. Кровоподтёки стали разноцветными. Стиву не терпелось сыграть свадьбу. Но с таким лицом я не пойду под венец, как бы сильно мне этого не хотелось. Несколько раз я предлагала ему оформить брак и сбежать. Но он настаивал на красивой свадьбе. В конце концов, я согласилась.
Хизер подружилась с моей матерью, и они всё время находились рядом со мной. Обсуждали каждую мелочь в предстоящем праздничном событии. Стивен не прикасался ко мне, хотя каждую ночь, когда он прижимался ко мне, я чувствовала, как твердеет, возбуждаясь, член моего мужчины, упираясь мне в ягодицы. Внизу живота разливалась раскалённая лава. Иногда я хотела его так сильно, что это приносило мне физическую боль.
Прошла еще неделя и синяки совсем исчезли. Я вообще удивлялась, что они продержались так долго на моем лице. Я смуглокожая от природы. И надо было хорошо постараться, чтобы сделать с моим лицом то, что сделал Маркус. Что-то мне подсказывало, что этот человек вообще зол на всех женщин. Таких называют женоненавистниками.
И вот он наступил, мой самый важный день. День моей свадьбы! С утра в доме стоял шум и гам. Мужчин выставили из дома. Как и в любой стране, жених не должен был видеть невесту до свадьбы. Все мужчины квартала сейчас толпились у здания церкви, и я была уверена, что каждый учил Стивена, что делать и как себя вести. Мне даже было жаль его. Совсем немного.
Раньше испанские девушки выходили замуж в платьях любых оттенков, кроме белого. И самое удивительное, что чаще всего невесты предпочитали чёрное. Моё же платье было белым, но традиционным. В стиле того самого Фламенко, который я так любила. Свадьбы никогда не отмечали во вторник или 13-го числа. Это считалось плохой приметой. А число 13 – число дьявола. Свадьба была назначена на 7 часов вечера. Церковный двор был украшен веточками апельсинового дерева. Такие же веточки украшали мой букет.
Апельсиновые соцветия символизируют чистоту, счастье и изобилие. Ну а приятный цитрусовый аромат наполняет пространство и создает ощущение пребывания в ботаническом саду.
На столе лежала моя мантилья. Даже те, с кем раньше я не особо дружила, сегодня были в моём доме. По традиции в моём свадебном наряде должно было присутствовать что-то синее, старое и что-то взятое на прокат. Синий, как символ верности. Не новая вещь означает дань прошлому. Одолженный предмет служит символом крепких дружеских связей. Девушки колдовали над моей прической, собрав волосы на самый верх головы, оставив только несколько локонов.
Синей
