Грех - Anastasia Avi Samaeli
По мере того, как говорил отец, я понимал, что Маркус действительно болен. Отец был прав. Наше окружение очень влияет на наши действия. Но и себя я не оправдывал. Насильно меня не заставляли пить и принимать наркотики. Маркус следил за моим падением и, видимо, радовался, когда я скатился на самое дно. Но почему родители, которые не отказались от меня тогда, перестали со мной общаться, как только я решил поступить в семинарию? О чём сейчас я и спросил отца.
– Видишь ли, сын, – отец снова опустил глаза, – Твоё поступление в семинарию, принятие сана и последующий отъезд из США стали своеобразным спасением. Мы намеренно вели себя так. Понимая, что теперь ваши пути с Маркусом разойдутся. Твоя мать проплакала не один месяц, обвиняя себя, меня и всех вокруг в том, что больше не может обнять тебя, поговорить с тобой. Но так было лучше для всех нас. Разве мог я подумать, что Джен сама привезёт к тебе Маркуса?
Сейчас всё начинало обретать смысл. Я понимал отца, жалел мать и ненавидел Маркуса. К Джен я не испытывал никаких чувств. Ни тогда, когда встретил впервые, ни сейчас.
Начинало светать, и мы тихо отправились домой. Мама дремала на диване с книгой в руках. Отец бережно потрепал её за плечо и повел в спальню, где обычно спала Мари. Доминик занял освободившееся место на диване, а я отправился в свою спальню, туда, где горел тусклый ночник. Лайла спала. Я поцеловал её в лоб, укутал в теплое одеяло и лёг рядом, прижимаясь к ней всем телом. Вот оно, то самое счастье, о котором написаны тысячи книг. Спит рядом и улыбается во сне.
* * *
Я не спал, прислушиваясь к её ровному дыханию. В 9 утра я набрал свой старый номер и пригласил родителей любимой женщины присоединиться к нам за завтраком. К чему ждать? Лайла уже сказала мне то, что я хотел услышать. Но традиций никто не отменял. К десяти утра в доме собралось полно народа. Я закрыл дверь в комнату, где спала любимая, и вышел в гостиную. Мама, Клаудия и Паола крутились на кухне, не переставая спорить о том, что лучше приготовить. Мари играла с Домиником в какую-то настольную игру.
Хосе и отец сидели на крыльце и по очереди курили трубку. Ту самую, что Лайла купила в Марокко. Сейчас я понял, что семья – это не родители и не кровные родственники. Все, кто был в доме, были моей огромной семьёй. Отец и мать отказались надевать дорогую, привычную для них одежду. Оба надели спортивные костюмы и сейчас абсолютно не отличались от местного населения. Вот оно, идеальное утро. Я сел рядом с отцом и Хосе. Дверь открылась, и на пороге появилась заспанная Лайла.
Увидев лицо дочери, Хосе метнул в меня недобрый взгляд. Я лишь поднял вверх руки. Тем самым показывая, что моей вины в этом нет. Прямой вины. Но я на самом деле был виноват во всех бедах черноволосой испанки. Моей будущей жены. Отец завёл Хосе в дом, оставляя нас наедине с Лайлой. Кто знает, когда сегодня у нас появится возможность хоть пару минут побыть вдвоём. Лайла вдохнула свежий воздух и мечтательно улыбнулась.
– Вот оно, счастье, – тихо прошептала моя женщина. – Любимый мужчина. Звонкий смех сестры. Верные друзья и трезвые родители. Но нам, пожалуй, стоит вернуться в дом. До того, как обе наши матери не подерутся. Они спорят об особенностях американской кухни, и не удивлюсь, если голову моей мамы уже украшает кастрюлька с чесночным соусом.
Я засмеялся и, взяв за руку любимую женщину, завёл её в дом. Когда я подошёл к Хосе, все замолчали.
– Хосе. Я понимаю, что сначала должен был спросить тебя. Но Лайла уже ответила мне. И поэтому я спрошу сейчас. Отдашь ли ты мне свою дочь? Разрешишь забрать её в Штаты и сделать счастливой? В свою очередь, я обещаю любить её и оберегать.
Хосе молча подошёл к Лайле и, взяв её руку, вложил её в мою ладонь. В глазах мужчины блеснули слёзы, и он смущенно отвернулся. Обе наших матери вытирали мокрые глаза рукавами, а Паола, закусив губу, тихонько всхлипывала, продолжая потрошить рыбу. Это был так трогательно, так по-семейному. Никогда раньше я не чувствовал себя более целым, чем сейчас. Как будто сложился пазл. Один из тех, что так сильно любила Мари.
Вокруг стало светло. Как будто тьма, которая долго копилась в моей душе, рассеялась. Я знал, что Бог не просто так отправил меня сюда. Всё было предначертано давным-давно. И пусть всё началось с греха, сейчас он мне простил его. Я твёрдо решил уйти из церкви, подумывая о карьере в спорте. Баскетболистом мне уже не стать. Но я хотел обучать баскетболу мальчишек из малообеспеченных семей. Дать им возможность осуществить мечту. Дать им то, что я потерял.
Мы долго сидели за столом, говоря на разные темы. Оставляя позади события последних дней. Я наблюдал за этим праздником жизни и не мог поверить, что это всё происходит именно со мной. Лайла выглядела уставшей и, вытащив из-за стола, я поволок её в спальню.
– Доктор прописал тебе постельный режим, и я намерен привязать тебя к кровати. Если начнёшь сопротивляться.
Но она не перечила. Она сама понимала, что это необходимо.
– Моя голова готова взорваться, Стивен, – простонала любимая. – Я обещаю вставать в случае крайней нужды, если это поможет мне поскорее прийти в себя. Стив. Не смотри на меня так. Ты же не станешь за меня ходить в уборную?
Я улыбнулся ей и рассказал о своих планах. Она с интересом слушала, а я наблюдал за ней. Я не знал, одобрит ли она моё решение уйти из церкви. От неё теперь зависело многое. Сейчас она была не просто моей страстью. Рядом со мной на кровати лежала моя будущая жена.
– Стив! Я думаю, это самая замечательная идея! – воскликнула Лайла. – Позволить мальчишкам из неблагополучных семей найти свой путь. Подтолкнуть их в нужном направлении. Я поддержу любое твоё решение и всегда буду рядом. Даже если ты решишь поехать в Антарктиду
