Телохранитель для стервы - Анна Сергеевна Одувалова
Из горла доносится рык. Я чуть склоняется, стаскиваю ее мокрые насквозь трусики, опираюсь на руку и нежно скольжу пальцами у Ники между ног, где горячо и влажно. Она уже готова принять меня, выгибается в нетерпении, а движения ладоней на члене увеличивают темп, заставляя сжимать зубы, в попытках сдержаться, но я все равно не спешу.
Нагибаюсь и накрываю ее губы своими, а пальцы в это время скользят у входа. Она такая гладкая и влажная, что сносит крышу. Ее неумелые нежные пальцы поглаживают член и размазывают каплю влаги по головке, заставляя терять остатки контроля.
Медленно ввожу в девушку один палец, начиная движение вперед-назад, а когда чувствую, что Ника готова и ее судорожное дыхание срывается, добавляет второй. Девушка всхлипывает, выгибается дугой и подается ближе, но я не даю насаживаться на свои пальцы и медленно под протестующие вопли убираю.
Отвожу ее руку от члена и укладываю над головой, прижимая к покрывалу. Перехватываю вторую и кладу туда же, практически обездвиживая девушку, осторожно притрагиваюсь к ее влажному входу головкой, и замираю.
— Не тормози, — шипит Ника и начинает елозить бедрами так, что у меня рвет крышу.
— Тихо, кошка, — смеюсь в распахнутые губы. — Не спеши, а то будет больно.
— Насрать, — выдыхает она и снова двигает бедрами вверх, потираясь своими влажными складками о дрожащий от напряжения член.
Придерживаю ее бедро рукой и осторожно подаюсь вперед, пытаясь не позволить Нике творить самодеятельность, но ей мало. Она старается стать ближе и ругается.
— Если ты не сделаешь это сейчас, я тебя убью, правда!
Эта фраза становится спусковым крючком. Тормоза больше не держат, и я медленно и плавно двигаюсь вперед, погружаясь в тугое, жаркое нутро. Она такая офигительно узкая, что кровь начинает стучать в висках. Я чувствую легкое сопротивление и медленно продвигаюсь вперед, через ее тихий всхлип, до пронизывающего удовольствия и чуть глубже. Ника на миг замирает и вцепляется в мои плечи острыми коготками, видимо, пытаясь отомстить за боль, и я останавливаюсь, позволяя почувствовать наполненность и привыкнуть.
— Не тормози, я же просила! — умоляет она. Я медленно выхожу почти целиком, чтобы потом вбиться еще раз чуть смелее, глубже, резче.
— Зашибенно, — выдыхаю, наклоняюсь и нежно целую в губы, не прекращая движений. Ника послушно выгибается подо мной, елозит бедрами и трется клитором, продлевая удовольствие.
Искры в глазах и хрупкое тело в объятиях, которое двигается в унисон, и каждое скользящее движение приближает к разрядке. Ника что-то шепчет в приоткрытые губы, а я поцелуем снимаю слова и ударяюсь снова, до фейерверка перед глазами, до низкого тихого рыка, вместе с которым поджимаются яйца и поясницу простреливает волной удовольствия. В этот же момент, тихо вскрикивает Ника, вцепившись руками мне в плечи; успеваю выйти из нее за секунду до того, как кончу. Горячая белая струя изливается ей на живот.
— Почему ты не трахнул меня раньше? — спрашивает Ника, притягивая меня к себе. В ее глазах туман и желание. Она настолько нереально выглядит после секса — с растрепанными волосами, горящими щеками и зацелованными губами, что желание просыпается снова и хочется без остановки зайти на второй раунд. Но я понимаю, для первого раза это будет слишком.
— Потому, что идиот, — отдышавшись отвечаю на вопрос, повисший в воздухе, и закрываю рот поцелуем. Отголоски наслаждения до сих пор шумят в ушах. Удовольствие настолько сильное, что нет сил ни говорить, ни двигаться. Вырубает буквально в тот же миг. Ника еще возится в объятиях, заикаясь про душ, но тоже засыпает, доверчиво уткнувшись носом мне в шею.
Ника
У меня нет ни разочарования, ни стыда, ни сожалений. Мне хорошо, когда я просыпаюсь в объятиях Марка, и нехотя вылезаю из-под его руки, чтобы пойти в душ. Тело приятно ноет, даже крови почти нет. Так пара капель на простыне, которую нужно отправить в стиралку. Я чувствую себя как после хорошей тренировки, та же вялость в мышцах и полный расслабон в голове. Впрочем, нет, гораздо лучше, чем после тренировки. Даже жаль, что секс не вошел в мою жизнь раньше. А может, и не жаль, потому что раньше — это был бы секс не с Марком.
Единственное, что меня гложет, пока я принимаю душ, это вопрос, почему Марк отталкивал меня раньше, а сейчас вдруг решился? В тот момент, когда я находилась на грани нервного срыва. Чтобы успокоить? Эта мысль отравляет мне настроение, и когда я возвращаюсь в комнату, к Марку, который лениво изучает меня с кровати, задаю вопрос сразу же.
— Ты спал со мной просто, чтобы я перестала истерить. Да?
На его лице удивление. Видимо, это не то, что он хочет услышать на утро после секса. Но Марк все же отвечает, предварительно поманив меня к себе на кровать. Я сначала медлю, но потом сдаюсь и присаживаюсь рядом.
— Нет. — Он качает головой, притягивает меня к себе в объятия и убирает прядь волос с моей щеки. — Совсем не так. Просто… — он закусывает губу, подбирая слова. — Когда с утра позвонил твой отец и сказал о случившемся, я понял, что мир, где солнце, песок и ты — нестабилен. Я и раньше об этом знал. — Он усмехается. — Но почему-то забыл о том, что некоторые вещи — те, которых реально хочется, — нельзя откладывать на завтра. Только после его звонка я понял суть твоих слов про телефоны. Прости, что пока все было хорошо, я не услышал тебя. Вокруг столько дерьма, что глупо отказываться от чего-то хорошего.
— Так я хорошее? — усмехаюсь сквозь слезы.
— Лучшее, — признается парень и добавляет совсем тихо. — И это меня пугает.
От нежности сердце сжимается в груди, но я не успеваю ответить. Звонит папа и говорит, что похороны перенесли на двенадцать, а, значит, нам нужно поспешить, чтобы успеть на церемонию. Ведь нужно еще заскочить домой и переодеться.
Поэтому мы второпях собираемся и выезжаем. А всю дорогу до города молчим. Отчасти потому, что самое важное уже сказано, отчасти из-за неизвестности и страха.
Меня не оставляет мысль о том, что когда мы приедем в город все вернется на круги своя. Я получу Марка в водолазке, который ни словом, ни жестом не покажет, что помнит, как занимался со мной любовью
