Подари мне семью (СИ) - Гранд Алекса

Вдох. Пауза. Аритмия.

А потом сухой рассказ с ожидаемым финалом. Лебедев сорвался в больницу к Даше.

– Она потеряла ребенка в тот день?

– Нет. Позже. Лежала на сохранении. Потом выписали. Спустя несколько недель случился выкидыш.

Тему свадьбы Никита обходит то ли невольно, то ли намеренно. И я ничего не уточняю. Потому что это уже не имеет никакого значения.

«Все, что ни делается, к лучшему».

Повторяю мысленно всегда спасавшую меня мантру. Вытаскиваю пальцы из Никитиной ладони и убегаю. Лечу к центру своей Вселенной. Моей маленькой опоре, моему прочному якорю.

– Выбрал, что будем смотреть?

– Да. Бэтмена.

Сообщает Митя, пока я укладываюсь на кровать рядом с ним и взъерошиваю его волосы. Неосознанный жест возвращает равновесие, а искрящиеся робкой надеждой глаза сына в сотый раз убеждают в том, что я поступаю правильно.

Потерянное время не вернуть. Но можно постараться написать новую историю. С взаимным уважением, доверием, заботой. Можно ведь?

Гадаю, какие нас ждут перспективы в обозримом будущем, и невольно поджимаю пальцы ног, когда Никита заходит в спальню. В свободной футболке, в спортивных штанах, он такой домашний и простой.

А еще непривычно неуверенный. Ступает осторожно, как будто лавирует между расставленных мин. Останавливается рядом с тумбочкой, на которой лежат машинка и игрушечный робот. Скользит по нам с медвежонком нечитаемым взглядом.

– Дядь Никит… пап, ложись сюда.

Митя хлопает ладошкой по одеялу рядом с собой и двигается ближе ко мне, освобождая больше места. А в следующую секунду кровать прогибается под Никитиным весом, и мое непослушное сердце пропускает удар.

Замирает на мгновение и несется вскачь, как оголтелое.

Допускаю возможность, что такие вот тихие теплые вечера из разовой акции могут превратиться в неизменное постоянство, и испытываю осторожную радость.

Вместе с двумя важными мужчинами в моей жизни слежу за тем, как супер-герой в плаще гоняется за сумасшедшим преступником в гриме, и не замечаю, как проваливаюсь в объятья Морфея.

Сплю настолько крепко, что пропускаю звонок будильника, и нехотя открываю глаза, морщась от проникающего сквозь шторы солнца.

– Кир, кажется, мы проспали.

Сладко зевнув, сообщает Лебедев и широко улыбается. Я же подскакиваю в кровати и аккуратно трясу Митю за плечо.

– Вставай, медвежонок. Просыпайся. Умываться скорей.

Подгоняю сонного сынишку в сторону ванной. Несусь в свою комнату, чтобы торопливо напялить первую попавшуюся блузку и штаны и соорудить на голове подобие пучка. Крейсерский забег заканчиваю кухней – готовлю бутерброды на скорую руку, пока освоившийся у нас Никита варит ароматный кофе.

– Я отвезу Митю в школу, а ты езжай на работу. Мне за опоздание ничего не будет.

Предлагает он, пользуясь служебным положением, а я не нахожу причин, чтобы отказаться. Тем более, когда Никита опускается на корточки перед пришедшим на запах еды Митей и спрашивает, глядя ему в глаза.

– Поедешь сегодня со мной?

– Поеду.

Довольный, выкрикивает медвежонок, и я отпускаю их с легким сердцем. Закатываюсь на служебную парковку без двух минут девять. С трудом нахожу свободное место. Пересекаю расстояние до входной группы торопливыми шагами.

– Опаздываете, Кира Андреевна?

– Немножко.

Киваю сонному охраннику, впиваясь завистливым взглядом в стаканчик с кофе в его руках. Миную турникет. И попадаю в затор около лифта, теряя драгоценные минуты.

Или на дорогах Москвы сегодня случился настоящий Апокалипсис, или пол нашего офиса решило вырубить будильники и проспать.

– Привет, Кир.

– Здравствуй, Аль.

Синхронно заходим в кабину с бывшей приятельницей и так же синхронно отводим глаза в разные стороны. Алька отстраненно изучает панель с кнопками, я бездумно пялюсь в потолок. Немного скучаю по тем временам, когда мы могли болтать с ней часами напролет, и одновременно радуюсь, что жизнь вычеркнула из моего круга лишнего человека.

Глубоко выдохнув, я первой выскальзываю в коридор и через пару метров натыкаюсь на цербера-Жанну. Вздергиваю выше подбородок и получаю предсказуемое.

– Опаздываешь, Кира.

– Знаю. Доложи об этом Никите Сергеевичу. Пусть лишит меня премии.

Выпускаю иголки стремительно, хоть не имею привычки задираться. То ли потому что секретарь Лебедева морщится и поливает меня кипучим осуждением. То ли потому что на горизонте появляется Дарья и заставляет меня вспомнить и наше ожесточенное противостояние, и мое сокрушительное поражение в нем.

Ступни врастают в пол. В горле пересыхает. Ощущение дежавю накрывает. Спутывает липкой паутиной конечности и лишь чудом не превращает меня в ту наивную девчонку, какой я была восемь лет назад.

Сейчас расстояние между ступеньками социальной лестницы, на которых мы стоим, больше не кажется пропастью. Да и плевать мне, сколько имеют Дашины родичи, если она сама не заработала ни копейки.

– Здравствуй. Позволишь?

Сглотнув, я отклеиваюсь от поверхности. Приближаюсь к бывшей сопернице, перегораживающей подход к моему кабинету. И выразительно киваю на дверь.

Даша молчит. Смотрит на меня, не мигая. И не шевелится.

С уложенными в аккуратную ракушку волосами – не в пример моему небрежному пучку. В элегантном платье-комбинации благородного винного цвета. На неизменных каблуках. Красивая она, конечно.

Только выгоревшая, что ли. С небольшими синячками на нижнем веке, которые заметны, если как следует приглядеться. С заострившимися скулами и выпирающими ключицами, как если бы она сидела на жесткой диете. И без задорного блеска в глазах, который бывает у счастливых людей.

Такой я наблюдала у Лебедева. Сегодня утром. Такой же видела в отражении в собственном зеркале.

– Не возражаешь? Я бы хотела поработать.

Помедлив, снова обращаюсь к напоминающей восковую фигуру Дарье. Делаю шаг вперед и пропускаю момент, когда ее длинные прохладные пальцы оказываются на моем запястье. Сжимают не сильно. И вполне ощутимо дрожат.

– Отбила чужого мужа и радуешься?

– У нас с Никитой ничего нет.

Просмотр мультиков с сыном и бутерброды не в счет.

– Он бросит тебя так же, как бросил меня. Обязательно бросит. Такие всегда бросают.

– И это совершенно не твоя проблема, верно?

Улыбаюсь не насмешливо – лучезарно. Каждым движением, каждым жестом транслирую, что меня не удастся ранить. На мне толстенная непроницаемая броня. У меня палящее майское солнце внутри. У меня крепкий иммунитет.

Я уже все теряла. И это пережила.

– Ты лучше собой займись. Посети косметолога. На курорт съезди. Мир не вертится вокруг мужика, веришь?

Не знаю, зачем раздаю эти советы, но Даша впадает в ступор. Каменеет еще сильнее и все-таки отступает. Шепчет что-то неразборчивое. Теребит уязвимо струящуюся ткань платья.

Я же пользуюсь ее замешательством и проскальзываю в кабинет. Выжидаю несколько мгновений, на случай если она решит продолжить беседу, и только потом опускаюсь в кресло.

Странно, но не чувствую себя выжатой. Напротив, напитываюсь энергией и с утроенным усердием погружаюсь в условия нового контракта, который нам предстоит заключить. Оставляю пометки, выделяю проблемные места и нехотя отвлекаюсь на вибрирующий телефон, обещающий очередной раунд успевших поднадоесть споров.

– Привет, мам.

– Здравствуй, дочка.

– Как у вас дела? Как папа?

– Все хорошо. Когда Митю привезешь?

– Не знаю. Может, на выходных.

Возвращаю мяч на ее половину и медленно выдыхаю. Не вижу ее сейчас, но отчетливо представляю, как она ходит по комнате, останавливается у подоконника и прикрывает веки прежде, чем озвучить то, ради чего позвонила.

– Паша приезжал к вам вчера?

– Так это ты надоумила его купить мишку? Это глупо, мам.

С грохотом кладу карандаш на столешницу и никак не могу противостоять волне раздражения, поднимающейся со дна души. Выдерживаю паузу, но кровь по-прежнему яростно бурлит в жилах.