Ты всё ещё моя (СИ) - Тодорова Елена

– Господи… – с этим шепотом из моих глаз выкатывается новая порция жгучих слез.

– Да, – шепчет подруга с грустью. – Но, вроде как, все не совсем плохо. Рекомендовали срочную операцию и серию «химий». Решили делать в Киеве, там какой-то крутой врач международного уровня. Вот сегодня утром уехали – мама и папа Артема. Он остался дома за главного. На неопределенный период.

– Боже… – все, что я могу проскулить.

Думала, что днем больно было. Ошибалась. Сейчас за него больнее. Так сильно, что задыхаюсь.

– Там же еще три сестры у Артема. Все на нем. Расклеились, конечно. Он вроде и держится, но… Сама понимаешь, в общем… Нам не расскажет всего. Парни решили, что надо хоть как-то поддержать. Все обожают Чарушиных. Для Кира с Тохой они вообще как семья.

– Напиши мне адрес, – шепчу, едва в динамике возникает тишина. – Я сейчас быстро соберусь и поеду к ним. С едой не переживай. Приготовлю здоровую пищу.

– Спасибо, – отзывается Варя. – Сейчас пришлю тогда. Бегу, а то Нюта капризничать начинает.

– Да, давай. Выздоравливайте!

– Угу… Спасибо еще раз! Расскажешь потом, ок?

– Окей.

Едва отключаюсь, подскакиваю с кровати. Первым делом несусь в ванную. Пока привожу себя в порядок, Варя скидывает адрес. Прочитав, вызываю такси. А потом… Нахожу дорожную сумку и собираю вещи примерно на неделю. Помимо одежды, средств личной гигиены и кое-какой косметики, закидываю конспекты и пакую в специальный рюкзак ноут.

Думать о том, как Чарушин отреагирует на мое решение пожить у него, не осмеливаюсь. Просто знаю: какой бы ни была его реакция, в такой тяжелый момент я его не оставлю. Пусть что угодно говорит и делает. Плевать на цену, которую придется заплатить за это участие. Я жить спокойно не смогу, если не поддержу.

Что он чувствует сейчас? Переживает, несомненно. А я еще с этими ужасными сообщениями прорывалась. Понятно, что не до меня ему. Но если задело хоть чуть-чуть, стыдно безмерно.

Выхожу из такси и теряюсь. Площадь территории Чарушиных впечатляет, лишая на какое-то время возможности двигаться. Я, безусловно, в курсе того, что Артем из обеспеченной семьи, но таких масштабов в своей фантазии не допускала. Дом у моря казался огромным, а этот превосходит его минимум в два раза.

«Нужно идти», – подгоняю сама себя.

Скорей бы увидеть его… Скорей бы обнять…

Я смогу! Потому что иначе никак.

Ворота наглухо закрыты. Но находящая чуть в стороне, в стене высокого живого забора резная калитка гостеприимно распахнута. Ею я и осмеливаюсь воспользоваться. Путь от нее до дома пролегает через сад. Шагаю и невольно глазею по сторонам. Никогда не была восприимчивой к роскоши, однако уютная красота этого места буквально завораживает. В ярком свете причудливых фонариков оригинальные формы и разноцветные краски сада напоминают сказку.

Так увлекаюсь, что даже волнения перед встречей отступают. Иду вроде как долго, но на самом деле в течении реального времени ориентируюсь слабо. В какой-то момент просто осознаю, что тротуарная дорожка заканчивается.

Замираю у порога, не определяясь с тем, как действовать дальше. Впрочем, колебаться долго не приходится, как и принимать какое-либо решение. Едва лишь перевожу дыхание, дверь открывается.

Чарушин надвигается мрачной тенью. Прежде чем удается справиться с резким скачком волнения, невольно отшагиваю назад. Отрывисто вздыхаю и роняю на тротуарную плитку сумку.

– Что ты здесь делаешь? – выпаливает Артем приглушенно.

– Я… – начинаю, заикаясь. Ловлю его жгучий взгляд и все слова забываю. А потом… Замечаю воспаленный блеск глаз и морщинки усталости у внешних уголков. Решительно шагаю навстречу. – Можешь говорить все, что угодно, но я не уйду. Сегодня не уйду!

– Я спросил, зачем ты здесь? – цедит Чарушин так же сердито.

– Затем, что узнала про твою маму и хочу поддержать.

– Лишнее, – выдает еще резче.

Смотрит так, что у меня уже не просто кожа горит, кажется, что кости плавятся и тело теряет равновесие.

– Что лишнее? – шепчу задушенно.

– Все это лишнее. У меня все в порядке. Жалость твоя не нужна!

Хлещет словами, но взглядом не отпускает.

– Это не жалость!

– Неважно. Я сказал, уходи.

– Нет! Нет, я не уйду! Я, как и все, имею право поддержать тебя, – заявляю крайне пылко, готовая отстаивать это право. – Я понимаю, что это лишь мое желание. Понимаю, что тебе не нужно. Понимаю, что ты волен прогнать силой. Но мне… Поддержать тебя важно для меня! Пусть тебе не надо, а мне необходимо! И я не уйду! Не уйду, Чарушин! Не выгонишь, ясно тебе?! Не выгонишь!

Голос срывается. Делаю все, чтобы нормализовать дыхание и продолжить. Но нужда в том пропадает, когда Артем, окатив особенно яростным взглядом, стремительно подбирает мою сумку и без слов заносит ее в дом.

Дверь оставляет открытой. Для меня.

А я вдруг боюсь шагнуть следом. Кажется, что после этого точно все изменится. Страшно, потому что я не понимаю, в какую сторону. Лучшую? Или все же худшую?

«Неважно. Я здесь, чтобы помочь», – напоминаю себе и иду.

31

Хочу обнять его и дать капельку своей веры…

© Лиза Богданова

Когда я переступаю порог дома, Чарушин уже поднимается по лестнице. Прикрываю дверь и, не теряя больше времени на раздумья, быстро шагаю за ним. Не хочу отстать и потеряться. Стараюсь не сильно глазеть по сторонам, но на фотографиях, которыми увешаны стены по пути наверх, взгляд задерживается непроизвольно.

Узнаю в маленьком улыбчивом мальчике Артема. А еще… В реальность неожиданно врываются мои странные сны – солнце ослепляет, шум моря заполняет слух... Содрогаюсь и тихо вскрикиваю, когда Чарушин вдруг хватает меня за руку. Рвано вздыхаю и усиленно моргаю, пока зрение не проясняется. Задираю голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Что? – шепчу, смущаясь под его пристальным взглядом.

– Ты чуть не свалилась с гребаной лестницы.

– Правда? – выдыхаю отрывисто. Очевидно, абсолютно неуместно реагирую. Артем еще сильнее хмурится. – Я очень волнуюсь, – признаюсь, чтобы хоть как-то оправдать свое странное поведение.

Чарушин с силой сжимает челюсти и, отводя взгляд куда-то поверх моей головы, сухо выдает:

– Не стоит.

Затаскивая меня наверх лестничной площадки, не особо деликатничает. И сразу же снова уходит вперед. Я иду следом, глядя уже исключительно себе под ноги. По пути пытаюсь понять, что значит его последняя фраза.

Не стоит волноваться, потому что все это бессмысленно? Или, все-таки, не из-за чего?

– Комната гостевая. Все чистое, – объявляет Чарушин тем же сухим тоном, едва мы оказываемся в красивой персиковой спальне. – Можешь оставаться, сколько захочешь, – это позволение проталкивает с некоторым раздражением.

Я вздыхаю и нервным движением прикладываю к джинсам липкие от пота ладони. Хочу обнять его и дать капельку своей веры в то, что все обязательно будет хорошо. Сказать, что я с ним и готова быть рядом всегда, если только это когда-нибудь станет для него такой же необходимостью.

Однако все, что успеваю произнести – это:

– Спасибо.

Артем пронизывает очередным жгучим взглядом и покидает комнату.

«Ладно…», – думаю я.

Позже еще будет время для разговоров.

Задерживаюсь в спальне только затем, чтобы пройти в ванную комнату и умыться. Сразу после этого, немного попетляв по коридорам, спускаюсь по той же лестнице на первый этаж. Фотографии больше разглядывать не рискую. Опрометью сбегаю вниз.

Кухню нахожу без проблем. Она приводит меня в восторг не только своими размерами и функциональностью, но и тем самым особенным уютом, который присущ всей территории Чарушиных. Ни на одной кухне до этого я еще не видела столько цветов. Они свисают в горшочках с потолка, занимают подоконники, специальные высокие стойки у стен и длинное овальное отверстие в центре огромного обеденного стола.

Набравшись храбрости, подхожу к холодильнику и, изучив его содержимое, выкладываю нужные продукты. Как ни странно, пока я занимаюсь готовкой, несмотря на мои ожидания, в кухне никто не появляется. Впрочем, за ее пределами тоже не было слышно, чтобы кто-то находился. Я успеваю отправить в духовку две пиццы и накрутить большое блюдо налистников с мясом, когда по всему дому разливается мелодичная трель дверного звонка.