Лживая жена моего отца (СИ) - Шевченко Юлия
Да и кого я обманываю? В глубине души я хочу, чтобы так было. Он рядом со мной и Лексом. Мальчику необходимо узнать, кто его отец. Узнать не только материнскую любовь и заботу.
Вновь себя мазохистской ощущаю. Тянусь к человеку, что как ураган сметает все на своем пути, оставляя после себя разрушения и чувство тоски.
— Юлия, какого черта он творит? — дергаюсь, как ужаленная при звуках голоса Полины. — Дикость какая-то.
Подруга в моей комнате. Смотрит с беспокойством и легкой паникой.
— Где Лекс? С ним все хорошо?
Вскакиваю с кровати и, не обращая на доносящие в спину слова, залетаю на кухню, где… Лекс сидит на коленях своего отца, водя по столу игрушечной гоночной машиной. Новой, блестящей и издающей характерные звуки.
— Мамоська, смори, мене папоська подарил мафинку, — задорно смеется, подпрыгивая от радости. — Вжииииии, — с видом профессионального гонщика пускает игрушку по столу, но она падает с края и катится под холодильник. — Ну воть, прапяла.
— Не переживай, малыш, — Габриэль целует сына в макушку. — Мы ее достанем. К тому же у тебя теперь будет много игрушек. Все, что ты захочешь.
— Прявда? — глаза ярко сияют, обращенные вовсе не ко мне.
В груди так больно, что хватаюсь за сердце, сжимая крепко губы. Тошнит, неприятное ощущение внизу живота, словно сотни маленьких иголок пронзаю меня насквозь.
Габриэль рассказал Лексу о том, кто он такой. А значит, может забрать его себе. По крайней мере, внимание сына полностью на нем сосредоточено.
— Мамоська, а папоська тепир с нами будет, да?
Вскидываю голову, глядя в ухмыляющееся лицо Габриэля. Мерзавец собой так доволен, что появляется стойкое желание разукрасить ему физиономию. И это я не фломастеры сына имею в виду.
— Конечно я буду с вами, — отвечает за меня Росси, крепко обнимая мальчика. — Я никогда больше тебя не брошу. Да, мамочка? — обращается ко мне, посылая воздушный поцелуй.
Чертов клоун.
— Конечно, — все, на что я способна, прежде чем сползти по стенке на пол и провалиться в темноту.
Глава 50
Габриэль
Вылетаю из квартиры Юли подобно урагану, сметающему все на своем пути. Руки сжаты в кулаки, перед глазами пелена, бешеная злость готова вырваться на свободу. Хочется крушить все на своем пути, уничтожить того, кто попадется под горячую руку.
Сбегаю вниз по лестнице, толкаю дверь подъезда и вываливаюсь на улицу, пугая двух старушек на лавочке. Останавливаюсь около машины. Достаю из пачки сигарету и прикуриваю. Насыщаю легкие никотиновым ядом. Именно он сейчас помогает расслабиться и не совершить очередную глупость.
Делаю затяжку и начинаю громко смеяться, запрокинув назад голову. Люди скажут, что я псих, сумасшедший. Но это просто реакция на неожиданную шокирующую новость.
Сын. У меня, твою мать, сын!
Точная копия меня самого в уменьшенном виде от, все-таки, любимой женщины. От той, что скрыла факт своей беременности.
От той, кого хочется и придушить, и зацеловать. Обругать. Поблагодарить за то, что не пошла на аборт, что родила, вырастила малыша от такого чудовищного мудака как я. Знаю, что причинил ей много боли еще тогда, два года назад. Да и с тем звонком Карлотты косякнул.
А сейчас я словно ужаленный сбежал от Юлии, дав пищу для размышлений каким-нибудь поганым мыслям. Надо как-то исправлять ситуацию, иначе любимая вместе с сыном никогда меня не простят.
Выбросив очередной бычок сигареты, прыгаю в машину и срываюсь с места. Всего колотит, руки трясутся как у наркомана при виде дозы, а на лице, я уверен, застывает дурацкая, но чертовски счастливая улыбка.
— Я отец! — кричу на весь салон и сигналю всем проезжающим рядом машинам. — У меня есть ребенок!
Меня точно сейчас в дурдом заберут на ПМЖ. Будут там вправлять мозги, поехавшие от счастья. Но когда как не сейчас радоваться огромным переменам в жизни? Тем более если они произошли из-за твоей плоти и крови.
Паркуюсь возле детского магазина, в котором буквально за считанные минуты скупаю чуть ли не весь товар. Что-то забираю с собой, а что-то велю доставить через пару часиков в квартиру Юли.
Мне хочется побаловать собственного сына, чтобы он почувствовал, узнал, что папа рядом с ним. И его мамочке придется принять тот факт, что я теперь часть их жизни и бросать их не собираюсь. Эту истину никто не изменит.
Хотя кое-кто и пытается.
— Габриэль, убирайся отсюда, — Полина пытается закрыть дверь прямо перед моим носом, но, даже держа в руках несколько пакетов, оказываюсь ловчее нее и проникаю внутрь. — Тебе здесь не место! — взгляд, полный ненависти, способен уничтожить в считанные секунды.
— Я буду там, где мой сын, — рычу сквозь стиснутые зубы, выискивая глазами мальчугана. — И ты меня не остановишь, Полина.
— Ах, теперь в тебе взыграли отцовские чувства, да? — складывает руки на груди, загораживая от меня кухню, где завтракает Лекс.
Лекс. Александр. Красивое имя. Защитник. Мамино и папино чудо.
— Полин, — тяжело вздыхаю, опустив пакеты на пол и проведя рукой по лицу. С ней точно нормально не поговоришь, — это мой сын. Мой ребенок, — да я готов в грудь кулаками бить, чтобы донести до нее свою правду. — Так что отойди в сторону, — мягко, но настойчиво сдвигаю ее с пути и возникаю на пороге кухни, вновь застывая как статуя.
Опираюсь о дверной косяк, сглатываю застрявший в горле ком и только тогда подхожу к мальчику, опустившись перед ним на колени и положив коробочку с гоночной машинкой на стол. Лекс так забавно корчит рожицы, что я улыбаюсь ему в ответ, светясь как новогодняя елка.
— Привет, малыш, — ласково тереблю его по волосам, слыша учащенное биение собственного сердца. — Меня Габриэль зовут, — протягиваю ему руку в знак приветствия. — А тебя как?
— Лекс! — гордо и так четко произносит мальчик. — А ти мамин дуг? — проводит маленькой ручкой по моей щеке, а я не могу налюбоваться на своего ребенка. — Посему ти плачищь?
Даже не замечаю, как глаза становятся мокрыми, а на губах соленый вкус слез. Говорят же, что мужчины не должны плакать, а поддерживать репутацию сильного, стойкого человека. Но мне на это плевать. Я же не робот, лишенный чувств и эмоций. Сейчас уж точно.
— Послушай, малыш, — приподнимаю его со стула, сажусь сам, а его опускаю на колени, — ты знаешь, где твой папа?
— Мама скасала, что он уехел далеко, — тянет ручки к коробочке и ловко избавляет машинку от упаковки. Какой смышлёный малыш. Весь в меня. — А ти… мой папоська? Ти пиехал?
Руки трясутся, дрожь бежит по телу. Впервые не знаю, что сказать. Язык словно прилип к небу, рот кто-то заклеил плотным скотчем. Неужели, Лекс сам догадался, кто перед ним? Как он это понял? Может по уникальной связи отца и ребенка?
— Да, малыш, — все же обретаю дар речи. — Я твой папа.
Сынок хлопает в ладоши, подпрыгивая от радости, кидаясь мне на шею. У меня внутри все переворачивается от наполняющих эмоций. Всегда мечтал стать отцом, хоть и вел разгульный образ жизни.
Семья, дети. Видел все это в невообразимом будущем, но не представлял, кто будет матерью моих детей. Уж точно не те шлюхи, что согревали мне постель.
— Мамоська, смоти, мне папоська подаил масинку.
Поднимаю голову вверх, встречаясь с потрясенным взглядом Юлии, застывшей в дверном проеме. Она поражена тем, что видит. Все эмоции читаются у нее на лице, особенно четко выделяется шок, когда я целую сына в макушку, а он задорно смеется.
Невероятные ощущения. Словно ты заново родился, обретя второй шанс на счастливую жизнь в кругу семьи. Так и хочется запустить конфетти. Открыть окно и как заорать, что у меня есть сын. Пусть весь мир об этом узнает.
— Мамоська, а папоська тепей с нами будет, да?
— Конечно, я буду с вами, — крепко обнимаю сына. — Я никогда больше тебя не брошу. Да, мамочка?
Юля медленно оседает на пол, теряя сознание.
— Полин! — чуть слышно кричу, дабы не напугать Лекса.
