Лживая жена моего отца (СИ) - Шевченко Юлия
Цвет волос, овал лица, разрез глаз, даже форма губ и носа. Мини-Габриэль Росси в квартире у Юли Лебедевой. Как это возможно?
Не сразу понимаю, что сзади кто-то ласково проводит ногтями по моей голой спине и оставляет легкий поцелуй на лопатках. Я как будто окаменел, ни на что не реагирую.
— Мамочка! — пацан срывается с места, отбросив в сторону зайца.
Я резко дергаюсь вправо, чтобы лицезреть презабавную картину. Юлия держит на руках мальчишку, целуя его в висок и что-то шепча на ухо.
— Мамочка? — еле шевелю губами, ощущая, как волна злости и обиды поднимается внутри.
Глава 49
Юлия
Было ли у вас такое чувство, словно внутри разбивается хрустальная ваза на мелкие-мелкие осколки? Вот я сейчас это остро ощутила, что с трудом на ногах себя смогла удержать. Какая-то тяжесть наваливается, и дело вовсе не в Лексе, удобно устроившимся у меня на сгибе локтя. Взгляд Габриэля говорит красноречивее слов.
Мужчина награждает меня смесью злости, боли, ненависти и… презрения. Сначала во мне возникает шальная мысль, что все это он заслужил, это ему ответка за грехи прошлого и тот разговор с Карлоттой. Но уже спустя пару минут на сердце становится как-то неспокойно, хочется объясниться, все ему рассказать.
Да только мы оба стоим как вкопанные, не в силах что-то сказать. И если бы не появление Полины, застывшей в арке при виде полуголого Габриэля и меня с Лексом, так были и не двинулись с места.
— Юля? — обычно дерзкая на язык подруга словно говорить разучилась, просто хлопает глазами, смотря то на меня, то на Росси.
— Полин, забери, пожалуйста, Лекса, — отдаю сына в ее руки, потрепав его по черным волосикам. — Пусть как следует позавтракает, — ощущаю пронизывающий насквозь острый взгляд. — Скушай все, мой милый, — смысл моей жизни, как же сильно ты похож на своего отца, который точно скандал устроит, едва мы наедине останемся.
— Хояшо, мамоська, — машет мне и скрывается вместе с тетей Полиной на кухне.
Я же тяжело вздыхаю и, набравшись храбрости, поворачиваюсь к Габриэлю, тут же отшатываясь назад, когда вижу его разъяренное лицо, напоминающее дьявольскую гримасу. Таким вижу его впервые, от чего жуткий холодок пробегает по коже, заставляя обнять себя руками.
Страх грозится сковать все внутренности и не дать нам спокойно поговорить. Да и возможен ли нормальный диалог в связи с обстоятельствами?
— Долго собиралась скрывать от меня сына?! — орет так сильно, что вздрагиваю и оглядываюсь в сторону кухни.
— Не кричи. Напугаешь Лекса, — толкаю его в спальню.
Удивительно, но Габриэль даже не сопротивляется. Сам залетает в комнату, сжимая кулаки и глядя на меня, как на какое-то насекомое, которое нужно прихлопнуть. Мне даже кажется, что он может ударить, таким грозным выглядит.
— Ну, давай, объясняй, почему ты, сучка, скрывала от меня сына два чертовых года? — делает несколько шагов вперед, припечатывая меня своим мощным телом к стене.
Габриэль нависает надо мной подобно скале, кладя руки по обе стороны от моей головы. Сглатываю застрявший в горле ком, чувствуя себя птичкой попавшей в лапы свирепого коршуна, что сейчас в клочья меня порвет.
— Я узнала о своей беременности после нашего последнего разговора в больнице, — перед глазами вновь предстает сцена его признания. Зашившие раны опять кровоточат. — Тогда мне казалось верным лишь одно решение. Аборт.
— Что? — пятится назад, задерживая взгляд на моем плоском животе. — Ты хотела убить нашего ребенка? — кадык на его шее нервно дергается, а в глазах застывает лютая ненависть. — Ну ты и сука, Лебедева! Мамаша из тебя так себе. Скрываешь сына от отца, а теперь делаешь такое невинное выражение лица милого ангелочка.
Его слова просто выводят меня из себя. Глядите, какой обидчивый мужчина, считающий меня настоящей дьяволицей, раз ничего ему не рассказала да года назад.
— Не строй из себя жертву, Габриэль Росси, — внутри словно мыльный пузырь взрывается, наполненный бешеной яростью. — И не выставляй меня монстром, а лучше в зеркало посмотри! — показываю пальцем в упомянутый предмет. — Я не хотела рожать ребенка от убийцы моих родителей! — пусть знает всю правду моего поступка. — Не хотела каждый Божий день видеть твою частичку рядом с собой. Мне было необходимо избавиться даже от малейшего твоего воспоминания.
Меня трясет, дышать становится очень тяжело, словно какая-то ноша давит на плечи, принуждая опуститься на колени, но я упорно игнорирую возникшую трудность, опираясь для поддержки в спинку кресла.
Не стоит показывать слабость перед Габриэлем. Пусть не надеется, что сможет меня сломить. Все, я в себя уже пришла. Его обвиняющие слова стали для меня катализатором.
— Но ты все же родила, — злобно прищуривается. — Что, в тебе взыграла внезапно проснувшаяся совесть, Юлия Игнатовна? — с таким пренебрежением произносит мое отчество, что глаза наливаются кровью.
Мне хочется ударить его, уничтожить, избавить мир от мерзавца, которому, черт возьми, я подарила свое сердце на блюдечке с золотой каемочкой.
— Ребенок не должен быть наказан за грехи своего чертового папаши. Тем более я не думала, что мы с тобой когда-нибудь встретимся, ведь простить тебя я не могла. Для меня ты всегда оставался убийцей, чудовищем.
— А что же ты трахалась ночью с этим чудовищем? — язвит Габриэль, громко смеясь. — Зачесалось между ног? Решила от зуда избавиться? — стреляю убийственным взглядом. — Ну так у тебя же был этот рыцарь в сияющих доспехах, — делаю два шага к нему, слегка покачиваясь из стороны в сторону. — Чего с ним не развлекалась, раздвигая свои прелестные ножки?
Громкий звук пощечины раздается на всю комнату. Щека Габриэля пылает от силы моего удара. Потираю ушибленную руку, все же мышцы у него каменные. Аж шиплю сквозь стиснутые зубы.
— Пошел вон отсюда, Росси. Убирайся! — взвизгиваю, когда он резко хватает меня за подмышки и отрывает от пола.
Глаза в глаза. Затаив дыхание и не говоря ни слова. Оба напряженные как струна, оба злые, разъяренные, готовые наброситься друг на друга в порыве ярости и разорвать в клочья.
Проходит, должно быть, минута, прежде чем Росси грубо кидает меня на кровать и нависает сверху. Проводит пальцем по нижней губе, оттягивает ее. Другой рукой крепко сжимает бедро, устраиваясь между моих разведённых ног.
Трется голым торсом о мою грудь под тканью халата. Соски превращаются в твердые горошинки, а голова запрокидывается назад. Если он сейчас возьмет меня силой, я ему этого никогда не прощу. Пусть не думает, что я сдамся без боя. Буду кусаться, царапаться и звать на помощь. Изнасилования не будет.
— Не смотри на меня таким ненавистным взглядом, — двумя пальцами хватается за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. — Я не насильник и не садист, хотя ты и заслуживаешь сурового наказания за свою ложь. И дело совсем не в сексе.
Встает с меня, давая вздохнуть полной грудью и отбросить назад глупые мысли. Слышу шуршание одежды, Габриэль одевается, чтобы уже через пару минут выйти из моей спальни, громко хлопнув дверью.
Закрываю лицо ладошками, начиная беззвучно плакать, проклиная вес белый свет. День нашей встречи в доме Олега, первую стычку, первое вспыхнувшее похотливое чувство. Ведь именно тогда все полетело к чертям собачим.
Какого черта мой бывший муж вообще его позвал в Россию? Сыночка же не примчался после известий о нашей свадьбе, значит вообще бы не приехал, если бы не это чертово приглашение.
— Зараза! — ору, ударив кулаками по кровати, устраивая эмоциональный выплеск. — Урод! — голос хриплый, должно быть сказались крики во время секса, когда Росси просил не сдерживаться, а показать соседям, что у меня бурная личная жизнь.
Голова раскалывается, а к горлу тошнота подбирается. Я не знаю, что мне теперь делать. Ведь Габриэль нас в покое не оставит. Он точно приедет, чтобы навесить сына, вновь став частью моей жизни.
