Не покидай меня - Климова Анна
— Минимальный остаток на этом виде депозита должен быть больше, — пробормотал старик, перестав глядеть на племянника.
— Мне это безразлично, — отмахнулся Виктор. — Можете забрать эти деньги с собой в Москву. Правда, придется заполнять таможенную декларацию… но, повторяю, мне все равно, что вы с ними сделаете. Это же ваши деньги, в конце концов! Я хочу получить эти триста тысяч, и я их получу. Спешу предупредить вас, дорогой дядя, о том, чтобы вы воздерживались от разных… м-м-м… непотребных мыслей в отношении меня. Потому что последствия будут весьма печальные. Я вернусь сюда, к вашим драгоценным родичам — жене, сыну, внукам. И сделаю так, что у них в жизни наступит очень черная полоса. Этакий один большой черный квадрат Малевича.
Старик промолчал.
— Как я и надеялся, — продолжил Виктор, — у нас с вами прошел чрезвычайно интеллигентный разговор. Не без некоторой нервности, разумеется, но я говорил с вами на вполне правильном русском языке и рассчитываю на то, что каждое мое слово вы услышали.
Вдруг Олег Иванович снова пристально взглянул на Виктора и даже подался вперед.
— Так это ты?
— Что — я?
— Ты с Ирой моего Леньки что-то сделал?
Виктор поморщился, словно услышал досадный детский лепет.
— Разговор о ней — не комильфо! Она — пример всего того, что вы с Викторией Павловной ненавидите в людях…
— Какая бы она ни была, Ленька ее любит. И если это действительно ты, сукин сын…
— Я же сказал вам, что не хочу обсуждать эту похотливую стерву! — процедил Виктор.
— Где она? — жестко, как мог, спросил старик.
— Не имею ни малейшего понятия. И не интересно. Если она сдохла в муках, то буду только рад этому.
— Щенок ты, щенок… Что же ты наделал? — сокрушенно покачал головой Олег Иванович.
— Уж чья бы корова мычала. Следите за своими скелетами в шкафу. Они у вас и без того воняют. Что ж, теперь пора укладываться спать. Ваши билеты, ваш паспорт и ваша жизнь у меня в кармане. Я буду спать в Ленькиной комнате. Сплю я чутко и трепетно. Поэтому старайтесь не шуметь, плиз. Нам завтра рано вставать.
Виктор вышел в коридор, ощущая приятную усталость, как после тяжелой работы. Только легкое раздражение играло в нем. Старик успел задеть его. Не сильно, но все же чувствительно. Теперь он знал.
Во время манипуляций с телефоном Иры ему удалось поставить внутрь корпуса одну маленькую хитрую электронную штучку, которая передавала все разговоры на телефон самого Виктора. Он слышал, как Ира говорила со своей подругой о даче, и успел основательно подготовиться. Он следил за женой кузена очень осторожно. Старался не показываться ей на глаза в вагоне. А когда представился случай, пошел следом и сделал то, о чем так давно мечтал. У него, конечно, имелся запасной вариант с использованием эфира, но эта дрянь не была достойна спокойного, светлого сна. Первый удар свалил ее с ног. Даже не пришлось добавлять. Всего полминуты ему хватило на то, чтобы очистить ее карманы, взять сумку и телефон. Спустя пару часов он отправил с ее сотового унизительную эсэмэску для Ленчика. Эта шутка очень повеселила Виктора, и он с особым удовольствием наблюдал за тем, как братец мечется по городу, словно спятивший заяц.
Утро выдалось тягостным. Виктория Павловна впервые не вышла провожать любимого племянника. Ее голос в спальне звучал зло и глухо, когда Олег Иванович входил и выходил, о чем-то с ней советуясь.
Виктор терпеливо ждал. Неторопливо напился чаю и с аппетитом съел пару бутербродов.
Наконец сборы были завершены, и они вдвоем спустились к машине.
— Папа?
К подъезду шел Леня с каким-то громилой в черной вязаной шапочке и бушлате цвета хаки.
Олег Иванович затравленно оглянулся на Виктора, уже открывавшего дверь своей припаркованной машины.
— Папа, ты куда? — удивился Леня, все еще не замечая Виктора. — Так рано… Мы ничего пока не узнали. Ее нет. Нигде. Хотел к вам заехать, узнать новости. У вас телефоны все молчат. Сейчас вот Гоша подвезет меня в полицейский участок…
Он вдруг застыл на месте, уставившись на Виктора.
— А! Дядя Витя! — обрадовался он с какой-то хищной улыбкой и обошел машину. — Как кстати! Могу я спросить, о каком любовнике ты говорил с моей малолетней дочерью?
Виктор осклабился:
— Это ты у своей благоверной спроси, а не у меня.
В следующий момент Леня вцепился в лацкан его модненькой кожаной куртки и начал неловко, часто промахиваясь, лупить его куда придется, но стараясь попасть в лицо.
— Сукин ублюдок! ЧТО? ТЫ! ГОВОРИЛ! МОЕЙ ДОЧЕРИ?! — орал Леня, не спавший уже вторую ночь и совершенно потерявший голову.
— Боже мой, боже мой, — суетливо бормоча, Олег Иванович пытался помешать драке.
Виктор, оправившийся от неожиданности, начал оказывать сопротивление. Но вмешался громила по имени Гоша, мгновенно разняв дерущихся.
— Стоп, стоп! Этого нам не надо, — решительно и сурово произнес он.
Виктор, ухватив пригоршню снега, приложил его к правому глазу. Леня сплюнул красную слюну на грязный снег и утерся рукавом, тяжело и надсадно дыша. По всему было видно, что в любой момент он может снова броситься в атаку. Таким Виктор его ни разу не видел. За неполные двое суток он совершенно изменился…
— Отец, что здесь происходит? — спросил Леня. — Куда ты с ним едешь?
— Ленечка, я тебе сейчас не могу сказать. Может быть, после, — пролепетал Олег Иванович, забираясь в машину. — Я приеду через пару дней.
— Лечись, Ленечка, — все еще прикрывая глаз комком снега, с презрением проговорил Виктор, усаживаясь за руль. — Нервишки у тебя ни к черту.
Как же он ненавидел эту глупую семейку! Он никого из них не хотел видеть. И даже не подозревал, как скоро его желание сбудется…
Ира
Самочувствие ее улучшалось, но голова все еще болела, а неожиданные головокружения иногда заставляли Иру либо останавливаться у стены, либо присаживаться на что-нибудь, когда чувствовала, что вот-вот упадет.
Ночи были самыми тягостными. Ира все время пыталась вспомнить то, что спряталось в прошлом. Врач говорил, что память вернется. Должна вернуться. Если, конечно, она сама этого захочет. Ира хотела.
— А я бы сама хотела забыть, что у меня было, — говорила вторая соседка по палате по имени Галина, которая после попытки отравиться таблетками от давления задержалась в больнице, ожидая перевода в психиатрическую. Галина постоянно носила с собой зеркальце, в котором с болезненным вниманием осматривала свои зубы.
— Да, хотела бы, — повторила она, щерясь в зеркальце. — Жизнь у меня была дрянь. Правду говорю.
Галочка много лет назад подавала кое-какие надежды в балете. Не то чтобы от нее ожидали чего-то такого сверхграндиозного, но она была послушна, упорна и имела характер, который при должных усилиях можно было направить в нужное русло.
На последнем курсе балетного училища Галка вдруг оказалась замужем за военным и как-то уж очень скоро беременна. События эти последовали почти сразу одно за другим, что привело отца Галины в неописуемое изумление и волнение, от которых он скоропостижно скончался. Галка устремилась вслед за мужем куда-то на Крайний Север — крутить фуэте отяжелевшими и уставшими ногами в каком-то Доме офицеров.
Галка развелась там и вышла замуж снова, оставив сына на руках бывшего мужа где-то «во глубине сибирских руд». Новый муж увлек Галку в Германию. Он проходил службу в Западной группе советских войск в солидной должности. Так как Галка не умела и не знала ничего, кроме балета, то принялась интриговать, чтобы войти в штат тамошней советской труппы, кормившей лучшим в мире балетом советских воинов и немецких товарищей во время великих праздников и праздников поскромнее. Надо отдать ей должное, Галкин характер и упорство помогли ей. Скоро она вернула себе даже прежнюю форму, позволившую ей выступать в первом составе тех фееричных созданий, чей слоновий топот в «Лебедином озере» всегда до невозможности веселил бойцов на галерке.
