Борис Михайлов - Немецкая любовь Севы Васильева
Другие угрожают дома тюрьмой, если вернусь, кто-то стращает убить, коли не уберусь восвояси. Голова кругом идет, не знаю как быть.
— Выходит, наследники разукрасили сегодня?
— Не думаю. Просто шпана пьяная… Впрочем, кто знает.
— Ты вырос в другом мире. К здешней жизни не привыкнешь. Мы с Людмилой пятый год работаем в Германии. Часто бываем дома, и все равно всё здесь для нас чужое. Постоянно жить с этими чванливыми, недалекими бюргерами? Ни за что! Хотя, тебя зовут в великосветскую семью, там возможно, все иначе. Все равно не приживешься.
— Хуже не будет, уверен. Вы не знаете, что такое не иметь родных, своего угла. Жить без близких. Он мой отец. Что ж, что немец? Мать полюбила молодого красавца — офицера. Потом, всю жизнь несла кару. Он не был фашистом. Г-н Курт фон Клуге и сейчас не интересуется политикой. Говорят, помолодел в последнее время, так обрадовался, когда узнал обо мне. Старается предугадать все мои желания. Мать его, фрау Клуге, не нарадуется. Не представляю, как их оставить.
Дом Бутузовых, семья советских журналистов — единственное место в Германии, где Сева чувствовал себя самим собой и мог расслабиться, открыть душу.
Тем временем возвратился Валерий с саквояжем и принялся раскладывать пузырьки, склянки, разные мази.
— Постараюсь вернуть тебе божеский вид, чтобы мог показаться на люди. Дальше пусть отец вызывает своего врача.
— Отец не знает? — спросил Евгений. — Надо позвонить.
Сева мотнул головой. Валерий тем временем начал накладывать примочки, бинтовать ногу.
— Оставьте больного. Сделаю маску, перевяжу, потом наговоритесь, — он продолжал колдовать над Севиным лицом.
В прихожей позвонили, и Евгений впустил гостя. Мужчина с военной выправкой поздоровался с хозяевами, протянул руку Севе. На врача не обратил внимания — очевидно уже виделись.
— Ну, здравствуй, земляк! — обратился незнакомец к Севе. — Как тебя теперь величать — господин Клуге или все еще Васильев?
Сева смутился. Взгляд гостя пронизывал насквозь, и ему стало не по себе. Неожиданно Сева вспомнил, такой же взгляд был у первого собеседника в Стародубском КГБ, куда пригласили после письма отца.
— Всеволод Иванович Васильев, — представился Сева.
— Домой собираешься, или не нагулялся?
— Я не гулять приехал. Отца нашел.
— Убедился, господин фон Клуге действительно отец?
— Чтобы еще тут делал?
Пока врач обрабатывал раны, гость, представившийся Александром Максимовичем Шабановым, расспрашивал Севу, где бывал, с кем встречался, убеждал, пора возвращаться. Напомнил даже, что его ждет невеста Надя. Друзья беспокоятся за судьбу Севы. "Откуда только узнал такие подробности"?
— Ты рабочий человек, не тунеядец какой. Повидался с отцом, и возвращайся, что еще держит? У каждого своя жизнь.
"Точно, сотрудник КГБ. Врач позвал", — догадался Сева. Кэгэбэшнику не хватало душевности и сочувствия, какое встретил в доме Клуге, встречал у четы Бутузовых. Разговор раздражал Севу. Валерий закончил колдовать над его ранами и закрыл свой саквояж.
— Рентген не мешало бы сделать. Скажи отцу.
— Отвези в нашу поликлинику, — посоветовал Шабанов.
— Не поеду. Женя, вы не отвезете меня домой? — спросил Сева журналиста.
— Может, лучше поедем в нашу поликлинику? — не отставал Шабанов.
— Что пристали к парню? Женя, отвези его к отцу. Там разберутся, нужен рентген или еще что-то, — миролюбиво заметила Людмила.
— Так что решил, остаешься жить у господина Клуге? — продолжал наседать посольский кэгэбэшник.
— Погостит и вернется домой, — не сдержалась Людмила и повернулась к Севе. — Так, Сева?
— Вы, что, сговорились? И немцы, и вы, все лезете с советами. Останусь — не останусь, вернусь — не вернусь? — вспылил Сева. — Больше не о чем говорить? Сам мучаюсь сомнениями. Ничего я не решил! Поступлю, как найду нужным. И не давите на меня — бесполезно.
— Смотри, не оказалось бы поздно, — заметил Шабанов.
— Пошли, — позвал Евгений, — отвезу.
***
Увидев Севу с пластырем на лице и поддерживающего его Бутузова, Амалия все поняла и заплакала, нервы не выдержали. Заплакала не из сочувствия Севе, а испугалась ожидавших последствий. Оставила одного. Она уже успела позвонить господину Клуге, что Сева не послушался и сбежал. Сейчас управляющий домом вызвал семейного врача, и названивал отцу. Прибыли они одновременно.
Отец с порога бросился к сыну. Бутузов на-немецком объяснил ситуацию. Сева с помощью Евгения попросил отца не гневаться и не наказывать Амалию, она ни в чем не виновата. Врач одобрил принятые посольским коллегой меры и, осмотрев ногу, подтвердил необходимость рентгена. Г-н Клуге поблагодарил Бутузова и тот уехал. Отец с Севой и Амалией отправились в клинику, по дороге дотошно расспрашивал сына, кто разукрасил его.
Рентген показал, что ничего серьезного, ногу Севе смазали какой-то мазью и заново перебинтовали. Через несколько дней прошел и синяк.
Происшествие с байкерами не напугало Севу, такое могло случиться и в Стародубске. Связь с происшествиями в "Фениксе" и на митинге, отмёл. Но опять задумался, как быть дальше. Не выходила из головы встреча в доме Бутузовых, посольский кэгэбэшник с пропагандистскими увещаниями. Без них, сколько дней и ночей он терзался сомнениями! Остаться, рискнуть начать жизнь с белого листа, или вернуться ко всему привычному — в комнату — четырнадцатиметровку, шумный закопченный цех, и оказаться снова с друзьями, со всем, к чему привык за двадцать восемь лет. Принять решение, от которого зависела вся будущая жизнь, очень не просто, и Сева постоянно откладывал его.
"Как быть с отцом? Уеду — больше не увижу. Еще раз не выпустят, он не сможет приехать в закрытый город. Так поздно встретились, и расстаться… Никто еще не относился ко мне с такой заботой и вниманием! Вырос без родительской ласки, лишь взрослым ощутил, какое счастье, когда кто-то заботится обо мне, старается угадать мои желания… Не привыкну к здешнему образу жизни. Без друзей, знакомых… Когда рядом Марика, забываю о них. Останься она со мною, вместе пережили бы разлуку с друзьями детства, с городом. Первое время она заменила бы их, начну работать — появятся друзья и приятели. Она предала. Остается вернуться домой… Но забыть, что где-то далеко, в чужой стране, доживает родной отец, не удастся никогда. Мысль эта будет постоянно преследовать". Сева разрывался в сомнениях.
***
В гостиной Севу ждал очередной подарок — поставили видеомагнитофон. Подобную технику в Стародубске никто из знакомых еще не имел. Амалия принесла стопку кассет, и, просмотрев с Севой небольшой фрагмент видеофильма или музыкального номера, нетерпеливо меняла кассеты. Концертные номера, погони, перестрелки, экзотические пейзажи и животные, снова музыкальные фрагменты мелькали на экране. Сева потрясен — кинотеатр дома, телевизор с собственными программами.
