Анна Велозо - Небеса нашей нежности
Грузовик доехал до перекрестка, где карнавальное шествие заканчивалось. Там царил хаос, вокруг толпились люди, две машины столкнулись, но их владельцы восторженно отмечали свой успех. Люди, принимавшие участие в подготовке к выступлению, сгрудились вокруг, радуясь удачному параду. Все будто опьянели от прекрасного праздника, хорошей погоды, ритмичной музыки и ярких костюмов. Среди зрителей бегали мальчишки-карманники, сколотившие за сегодняшний день целое состояние. Правда, участников карнавала они не трогали. Продавцы лимонада толкали перед собой тележки, наживаясь на жажде отдыхающих.
В этой радостной суматохе никто не заметил отсутствия Бель. Даже ее спутников это не удивило – наверняка Бела Бель встретила друзей или родственников и отправилась праздновать вместе с ними.
И только несколько часов спустя, когда грузовик подъехал к киностудии, где с него должны были снять декорации, один из мальчишек обнаружил звезду вечера. Бель, скорчившись, лежала на грязной платформе. И не двигалась.
Глава 16
Толпа колыхалась в такт, словно единое целое, словно одно огромное живое существо невероятной силы, словно прибой после шторма, словно грозовые тучи, бегущие по небу. Среди всех этих потных тел, в оглушительном шуме восторженных воплей и музыки, доносившейся с разных машин, четверо человек были не в состоянии держаться вместе. Вокруг толкались и танцевали, пихались и пинались, и оставалось только сдаться на милость этой толпы. Так Каро быстро потеряла из виду свою кузину и ее мужа.
А вот Антонио остался рядом с ней – он держал Ану Каролину за руку, как ребенка, иначе толпа унесла бы его прочь. Шествие давно закончилось, но люди продолжали праздновать.
«Это огромная вечеринка, – говорил Антуан, когда они еще сидели в клубе «Хай-лайф». – Вы непременно должны на нее посмотреть. Ночные клубы есть и в Париже, к тому же получше, чем этот. Но такой праздник?! С ним не сравнится даже Четырнадцатое июля».[xliii]
И Антонио их не обманул. Придя в центр города, Мария и Морис пришли в восторг от шумного веселья. Даже Каро удивилась. Почему она никогда не бывала тут? Она видела карнавальные шествия и раньше, но после парада отправлялась домой или в гости. А ведь эти уличные празднования были такими веселыми!
Но и небезопасными. Антонио предупредил ее, что в этот день в городе орудует множество карманников. И действительно, вокруг крутилось много подростков, явно выбиравших себе жертв побогаче. Кроме того, по улицам слонялись толпы пьяных, готовых влезть в драку из-за одного косого взгляда. Тем не менее в основном тут собрались порядочные горожане, наслаждавшиеся праздником и хорошей погодой и танцевавшие до упаду, чтобы позабыть о буднях. Большинство из них были темнокожими.
– Мне кажется, нам тут не место, – сказала Каро. – Я имею в виду, среди всех этих crioulos [xliv].
– Смотри, чтобы тебя не услышали, – ухмыльнулся Антонио. – Ни один из moreno не потерпит, чтобы его называли crioulo.
Каро рассмеялась. Ей казалось странным, что темнокожее население дискриминировало своих же намного больше, чем белые. Для каждого оттенка кожи, от светло-коричневого до иссиня-черного, имелось свое обозначение, и эти люди входили в жесткую иерархию. Так, человек, называвший себя pardo, считал себя лучше mulato, потому что его кожа была светлее, а moreno claro был почти белым, по крайней мере, со своей точки зрения. Белые считали их всех crioulos или negros.
– В общем, это не важно. Уж праздновать они умеют.
– Да, с этим согласился даже твой невыносимый зять.
– Точно. А совсем недавно он распинался, мол, всем черным не помешает хорошая взбучка. Но, похоже, он и без плетки тут неплохо развлекается. Кстати, он мне не зять. Он муж моей кузины, которая на самом деле мне не кузина. Ее мать – жена брата моей матери…
– Ох, я запутался.
– Да, признаю, тут нелегко разобраться.
– Может быть, Морису и стоило взять с собой плетку. Как подумаю о том, как они с Марией будут добираться домой… Наверное, нужно было присмотреть за ними.
– Они выкрутятся. В Париже они постоянно гуляют по ночам, поэтому у них богатый опыт в таких делах. И Мария говорит по-португальски, поэтому им будет легче, чем каким-нибудь туристам.
– Не знаю. Если с ними что-то случится, я себе этого не прощу.
– Почему? Это не твоя вина. И кроме того…
– Да?
– Кроме того, я рада, что они отстали.
Антонио, остановившись, привлек Каро к себе.
– Я тоже, meu amor, – сказал он.
И поцеловал ее.
У Каро зашумело в ушах. Словно весь окружающий мир с его звуками отступил. Но прежде чем их поцелуй стал более страстным, кто-то толкнул Антонио – «Ах, простите!» – и толпа понесла их дальше.
– Пойдем, – шепнул ей Антонио и потянул в переулок, подальше от центральной улицы.
Вынырнув из потока отдыхающих, Каро осознала, в каком плохом районе они находятся. В переулке было темно, и только горела вывеска над трактиром, возле которого дебоширили пьяные. В полумраке Каро увидела растоптанных воздушных змеев, пустые бутылки и осколки на земле.
Взяв девушку за руку, Антонио завел ее в подъезд. Скрывшись от любопытных взглядов, влюбленные бросились друг другу в объятия и слились в поцелуе. Они ждали этого мгновения весь вечер. Их возбуждение начало нарастать еще в клубе, а потом и в сумятице карнавала, где звучала барабанная дробь, а окружающие извивались в эротическом танце.
Каро и Антонио набросились друг на друга, как умирающие от жажды прильнули бы к воде, жадные, ненасытные. Сейчас их объяла не нежность, но всепоглощающая страсть, сулившая утоление желания. Объятия Антонио становились все крепче, его ладони легли на ягодицы Каро. Девушка привстала на цыпочки, прижимаясь к нему. Сквозь тонкий костюм она почувствовала его напряжение, и это возбудило ее еще больше. Каро принялась раскачиваться взад-вперед. Они целовали друг друга в губы, уши, шею. Кожа Антонио оказалась солоноватой на вкус, удивительно гладкой и нежной, правда, щетина на его подбородке немного царапала ее, но Каро это нравилось. Ей вообще все нравилось – его запах, его горячее дыхание, его движения, прикосновения его сильных рук. Да, она чувствовала его силу. Сейчас Антонио напоминал ей укрощенного дикого зверя, словно под налетом культуры скрывалось нечто животное. Каро бросило в дрожь от страсти. Она понимала, сколько ему нужно самообладания, чтобы не взять ее здесь и сейчас. И тогда она забросила ногу ему на бедро. Антонио сдвинул ее на шаг назад, и девушка уперлась спиной в стену подъезда. Прижав ее к стене, он провел ладонью по ее бедру. Его прикосновение было намного грубее, чем в прошлый раз.
Каро казалось, что она тает от страсти. Ноги у нее задрожали. Ее словно накрыло волной вожделения, и она была бессильна противиться этому. Ее дыхание участилось. Теперь принять другое решение уже было невозможно. Их взгляды встретились, ресницы Каро затрепетали, подав ему знак продолжать. Каро захотелось коснуться его рукой, но Антонио приподнял ее за бедра, а она обхватила его талию ногами, опираясь спиной о стену…
Это было что-то потрясающее! Каро не знала, не подозревала, насколько прекрасным может быть соитие с мужчиной. Все в ней пульсировало, горячей волной поднималось наслаждение. Вдалеке слышался барабанный бой карнавала, и Каро с Антонио подстроились под его быстрый ритм. Антонио двигался все быстрее, Каро все сложнее становилось сдерживать стоны страсти. Каро слышала, как он бормочет ее имя, касалась его мокрой от пота кожи. А потом Антонио произнес:
– Сейчас… сейчас… – словно молил ее.
Он замер. С губ Антонио слетел стон экстаза – не знай она, что он испытывает блаженство, то подумала бы, что это его последний предсмертный вздох.
Какое-то время они еще стояли в той же позе, уставшие, но счастливые, и смотрели друг другу в глаза.
– Ах, Антонио… – прошептала она.
– Ах, Антонио… – передразнил ее кто-то.
Оба повернулись.
У входа в подъезд стояли двое подростков. Они надрывали животы от смеха.
– Ах, Антонио, ты мой жеребец, давай, трахни меня еще раз! – Один из мальчишек сделал непристойный жест.
Похоже, подростки были пьяны.
– Убирайтесь отсюда, рвань! – рявкнул на них Антонио.
Он отстранился от Каро, застегнул брюки и шагнул навстречу хулиганам.
– Пошли вон, а то как дам!
– Тебе, видать, уже дали, – зашелся смехом другой мальчишка.
Но они действительно ушли.
Каро охватил стыд. Ужасно было осознавать, что кто-то видел ее с Антонио. А хуже всего было то, что после оргазма, когда она чувствовала себя такой счастливой, всё так опошлили.
– Мне очень жаль, – сказал ей Антонио.
– Ты же в этом не виноват. – Каро отвела взгляд.
А потом она вспомнила, что все еще наряжена в маскарадный костюм. Господи, какой позор… И эти дурацкие крылья мотылька…
