Мария Чепурина - Серебряная книга романов о любви для девочек
– Стелла, притормози, – задушевно начала Стю.
Цоканье каблучков оборвалось. Красотка глянула через плечо, презрительно перекосила накрашенный ротик. Стю улыбнулась в ответ. Нюта насупилась.
– Че надо? – Блондинка мигом почуяла, что девчонки догнали ее неспроста.
– Поболтаем? – Стю шагнула вплотную. Стелла зыркнула по сторонам, поняла, что помощи ждать неоткуда, и помрачнела.
– Че надо? – Словарный запас у роковой блондинки не отличался разнообразием.
– Ты у нас, Стеллочка, девушка популярная… Мальчики за тобой толпами бегают, – задушевно начала Стю.
– А тебе че, завидно?
– Завидно, – покладисто согласилась подруга. – Завидно, что твои поклонники такие добрые, безотказные парни. На репетиции ходят, переживают…
– А че, нельзя?
– Нельзя, – с той же задушевной интонацией ответила Стю. – Нельзя после репетиции незнакомых девушек по лесу гонять.
Глазки у блондинки забегали.
– Это твои козлы к нам пристали? И Чука избили? – спросила Нюта напрямую. – Я запомнила, как ты с рыжим на бревнышке сидела, в Пьяном Садике. С сигареткой. У меня на лица хорошая память.
Стелла фыркнула.
– Че уставились, дуры? Не знаю ниче! У пацанов вечно свои разборки!
– Угу. А у девчонок – свои, – задушевность исчезла, Стю смотрела жестко.
– Че цепляетесь? – блондинка перешла на плаксивый тон. – Вас двое – я одна.
– А козлов твоих трое было! – Нюте хотелось съездить по кукольному личику. Жертва, почуяв недоброе, попятилась и уперлась спиной в кусты.
– Ну че-о-о приста-а-ли, – заканючила она. – Пацаны над вами приколоться хотели, попугать. Мне не докладывались.
– Где ты таких уродов откопала? – Нюта подумала, что ткни сейчас пальцем – и блондинка полетит в шиповник, прямо в гущу колючих ветвей. И поделом.
– Димчик не урод, – обиделась Стелла. – Он крутой парень, реально. Между прочим – с бандюками хороводится, – протянула она со скрытой угрозой. Кулаки у Нюты зачесались сильнее.
– Тут крутых парней нету! – мрачно ответила она. – И бандюков тоже. Тут только мы.
– Кончай этот тухляк! Пусть отваливает, – неожиданно прервала Стю.
Нюта, которая только настроилась применить пару приемов из Вовкиного арсенала, удивленно глянула на подругу. Блондинка выбралась из колючек и бочком, бочком шмыгнула к лестнице.
– Дура она, – пояснила Стю. – Решит, что мы ее из зависти бьем. Что она вся такая звезда-презвезда театральная. Противно! Да и к тому же нас двое, она одна. Пусть живет.
Нюта перевела дух. Они с подругой как будто поменялись местами. Раньше, если Стю на кого-то заводилась, Нюта всегда ее останавливала. А теперь наоборот.
Стелла между тем спустилась по лестнице и обернулась. Видимо, решила, что ее уже не догонят.
– Я все Димчику скажу! – визгливо заорала она.
– Дура! – сплюнула Стю. – Тупая, как валенок! Как мегаваленок!
Нюта не выдержала:
– Если ты своего урода еще раз притащишь – я тебя лично лысой сделаю!
Настя тоже крикнула:
– Стелла, ты выбирай – или театр, или Димчик! Мы ведь всем расскажем, что это ты гоблинов привела. Ты прикинь, че выйдет.
– Уродки! – завизжала блондинка.
Нюта, разозлившись, прыгнула вниз. Стелла мигом рванула с места.
Догонять блондинку подруги не стали.
Больше Стелла в студии не появлялась. Шеф ей названивала, пыталась узнать, почему блондинка не ходит на репетиции, но так ничего и не добилась.
Видимо, Стелла выбрала.
Все хорошее когда-нибудь кончается. Впрочем, все плохое – тоже.
Затянувшееся осеннее тепло сменилось нудными дождями. Потом неожиданно ударил мороз, и ударил с наслаждением, с треском, могучим ледяным кулаком. Девчонки страдали больше всех, потому что бегали в модных коротких куртяшках, выставляя напоказ обнаженные посиневшие пупки.
В начале ноября выпал снег. Не какой-нибудь первый снежок, готовый растаять от кошачьей слезинки, а мохнатый, основательный снежище. Выпал и остался лежать. Горожане, не ожидавшие скорой зимы, охали, ахали и торопливо потрошили шкафы, доставая зимнюю одежду. А еще говорят, что на планете глобальное потепление. На планете – может быть, а у нас, на Длинном Берегу, – глобальное похолодание.
Дней до премьеры становилось все меньше. Наконец, осталась ровно одна неделя.
Неделя не задалась с понедельника.
Накануне, в пятницу, Анютин класс сдал тетради по русскому. Было там в числе прочего и фундаментальное задание – написать домашнее сочинение по картине В. Васнецова «Баян».
Вот у вас, у нормального человека, какая картинка появляется перед глазами, когда вы слышите слово «баян»? Правильно! Вы представляете себе этот самый баян. Музыкальный инструмент. В крайнем случае – гармошку или аккордеон.
Так Нюта себе и представила – сидит на завалинке какой-нибудь парнишка в картузе набекрень, лихо растягивает мехи… Или жалостливый дедушка, с накинутой на плечо лямкой от инструмента, а перед ним – плошка для денежек.
И так это все ясно в голове нарисовалось, что прям хоть садись и пиши. Но все-таки она не стала предаваться творческому полету, дисциплинированно открыла задание и глянула на вопрос:
«Что изображено на первом плане?»
Нашла разворот с картиной.
На первом плане, к ее большому изумлению, никакого баяна не было.
А было вот что.
На вершине холма, в живописных, как принято говорить, позах расположилась группа мужиков воинственной наружности. Тускло поблескивали шлемы и кольчуги, топорщились щиты и топоры. В центре, на самом-самом переднем плане, торчало копье. А сбоку от него мужик, обросший дикой черной бородищей и седыми волосищами, свирепо терзал музыкальный инструмент, разложенный на коленях. Наверно, гусли. Точно неизвестно. Потому как кто эти гусли видел? Нюта точно не видела.
И где, спрашивается, тут баян?
На всякий случай она прочла подпись. Никаких сомнений – «Баян. Васнецов».
Нюта уставилась на второй вопрос:
«Выделите и опишите основные группы героев картины».
Ну, это легко. Рядом с волосатым мужиком, терзавшим гусли, пригорюнилось четверо вооруженных бойцов. Вглядевшись, Нюта без труда опознала мага Гэндальфа Серого, гнома Гимли, заросшего бородой короля Арагорна и печального хоббита Фродо. То есть половину «Братства Кольца».
Напротив, спиной к зрителю, группировались эльфы. А почему эльфы, спросите вы, со спины же не видно? А потому что были изображены в классических эльфийских плащах и в остроконечных шлемах, из-под которых выбивались светлые длинные волосы.
Волосатый игрец на гуслях ужасно смахивал на изображение Григория Распутина из учебника по истории. Сей персонаж ни в какие группы не вписывался. Как попал Григорий Распутин в теплую компанию эльфов и гномов, для Нюты осталось загадкой. Вышеназванный Распутин, одной рукой вцепившись в гусли, другую воздевал непосредственно в небеса. При этом волосья у него буйно развевались по ветру, а глаза грозно выпучивались. Напротив него пожилой дядька с длинными усами схватился рукой за голову. Пытался, видимо, заткнуть уши, спасаясь от распутинских завываний. Дядя явно попал не на тот концерт.
Теперь третий вопрос:
«Опишите главного героя. Обратите внимание на выражение лиц слушающих его людей».
Ну, героя вроде уже описали. Если, конечно, главный герой не копье, которое торчит на переднем плане. Хотя вряд ли. Оно ж деревянное.
А выражение… да. Обратили. Впечатляет.
Поехали дальше, вопрос четвертый:
«В каком произведении древнерусской литературы упоминается Баян. Какому периоду в истории нашей Родины посвящена картина?»
Здрасте-пожалуйста! Какие могут быть баяны в древнерусских произведениях? Баян изобрели максимум сто лет назад! И какому периоду посвящена картина? С этим понятно – периоду дикого разгула фэнтези.
И последний вопрос:
«Используйте в сочинении фрагменты текста „Слова о полку Игореве“, посвященные Баяну».
Нюта не поленилась, достала с полки «Слово о полку Игореве» (она, кстати, очень любила эту удивительно красивую старинную повесть) и принялась ожесточенно выписывать в тетрадь:
«Боян вещий растекался мыслию по древу, серым волком по земле», «Боян, соловей старого времени», «Боян свои вещие персты на живые струны возлагал».
БОЯН его звали, БОЯН!
Эх, такое красивое могло бы сочинение получиться, да все испортила дурацкая ошибка!
Теперь русичка, носившая загадочную кличку Петрыся, раздавала тетради и комментировала оценки.
– Ага, Иволгина, – Петрыся шлепнула перед собой Нютину тетрадку и перелистнула страницы. – Ор-ригинально… Значит, считаешь, что главное в картине – это копье?
– Отчего же, – мрачно возразила Нюта, – копье вовсе не главное. Оно просто изображено на переднем плане. А там просили написать про передний план.
Класс с интересом прислушался.
– Умничаешь, – констатировала Петрыся, – умничать хорошо, когда разбираешься в предмете.
