Кимберли Рей - Где ты, любовь?
— Что здесь происходит?! — закричал, багровея, доктор Дойльчи, влетевший в палату. — Вы кто такой?!
— Этот господин явился требовать от меня вернуть ему долги мистера Мэллори, — спокойно ответила Берта.
— Вон отсюда! — закричал Дойльчи. — Как вы вообще сюда прошли?! Это больница, а не зал суда!
— Я уже ухожу, — попытался успокоить разбушевавшегося доктора мистер Броукс. — Но, мисс Джойнс, я бы советовал вам добровольно передать мне свою часть Мэллори-холла. За определенную сумму, конечно. Я пришлю своего поверенного.
— Можете не стараться, мистер Броукс, — ответила Берта. — Я никому не отдам Мэллори-холл. Он и его обитатели заслуживают порядочного хозяина.
— Но я все же пришлю поверенного.
— Вон! — закричал раскрасневшийся Дойльчи.
Броукс поклонился Берте и доктору и вышел прочь.
— Да что это такое творится! — продолжал сердиться Марк. — От вас мне одни неприятности, мисс Джойнс, точнее — от вашего жениха. Вы себя сейчас, слава Богу, ведете просто образцово. Я люблю таких пациентов.
— Спасибо, мистер Дойльчи, — бесцветным голосом произнесла Берта.
— Только не говорите, моя милая, что теперь вы будете ко всему безразличной! Еще три дня — и я вас выпущу из своего маленького царства.
— Отлично, — так же без эмоций сказала Берта.
— Да что с вами!
— Я поняла одну очень важную вещь, — тихо произнесла она, смотря в окно.
— И что же, мисс Джойнс? — поинтересовался Дойльчи.
Он был рад, что она больше не собирается к своему жениху. Марк сам разрешил пропустить мистера Броукса к Берте. Он был уверен, что эта встреча раскроет ей глаза на многое.
— Что вы поняли, мисс Джойнс? Мне тоже очень важно знать это — ведь я хочу помочь вам.
— Я все это время любила не того человека. Но разве я могу что-то изменить? — с болью в голосе сказала она и посмотрела на доктора впервые за весь их разговор.
— Да, — твердо ответил Дойльчи. — Вы можете многое изменить, и тогда изменится ваша любовь.
9
Берта почувствовала, что ее руки сильно дрожат. Она попробовала глубоко дышать, вспоминать детские стишки, чтобы успокоиться, но ничто не помогало. Сегодня было последнее слушание по делу Лоуренса Мэллори. И сегодня она должна была дать показания против человека, за которого еще полгода назад хотела выйти замуж.
В прохладной комнате для свидетелей, ожидая, пока ее вызовут в зал суда, Берта зябко куталась в кофточку. Она не знала, отчего ее бьет озноб: от волнения или от холода.
Эта зима была слишком холодная! Снег завалил все дороги и никак не хотел стаивать. Она еле выбралась из Мэллори-холла и решила, что не стоит возвращаться из Лондона, пока не закончатся слушания. Тем более что, как оказалось, у нее есть в столице собственный дом.
Теперь Берта могла вдоволь гулять по Лондону и по-настоящему увидеть его. Как было бы здорово, если бы рядом с ней был Холден! Городские пруды и парки уже почти промерзли, и детвора каталась там на коньках. Но только Берту не радовали ни морозы, ни украшенные инеем и гирляндами рождественские ели.
Когда доктор Дойльчи счел, что она вполне пришла в себя, чтобы выписаться из больницы, Берта вернулась в Мэллори-холл. Она заперлась там, отказываясь принимать кого бы то ни было или выезжать из замка.
Она покидала свою крепость, только когда требовалось ее присутствие в суде. Ей пришлось уже пережить одно слушание, когда она пыталась отвоевать у Броукса Мэллори-холл. Берта была готова на любые жертвы, лишь бы сохранить за собой замок. И она выиграла этот бой. Теперь мисс Берта Джойнс стала полноправной владелицей Мэллори-холла.
Когда она вернулась из Лондона по окончании слушаний, Ханна встречала ее как хозяйку. Она произнесла те же самые слова, что и в первый приезд Берты. Вот только рядом не было Лоуренса Мэллори — наследника имени и титула. Берта видела, что в глазах Ханны стоят слезы, пожилая экономка с большей радостью приветствовала бы ее в качестве миссис Мэллори, а не мисс Джойнс. Но Ханна прекрасно понимала, что вины Берты в том, что наследник оказался недостоин своего титула, нет.
Берта провела в одиночестве долгое жаркое лето и дождливую осень. Ханна пыталась как-то развлечь молодую хозяйку, но вскоре поняла, что той просто надо пережить случившееся и понять, как же жить дальше. Теперь они долгими темными вечерами в молчании сидели в библиотеке. Ханна занималась рукоделием, а Берта просто смотрела, как сгорают в камине поленья, превращаясь в угли, а потом медленно подергиваясь золой.
— Ханна, вам не кажется, — однажды сказала Берта, — что мы похожи на эти поленья?
— Что вы имеете в виду? — озадаченно спросила экономка. В последнее время она привыкла слышать от Берты только распоряжения или приветствия.
— Мы вот так же сгораем в своих страстях, потом остаются одни угли, а потом и они становятся золой, — тихо произнесла Берта, указывая кивком на камин, где уже не было видно ни одного огонька, лишь серый пепел.
Ханна не ответила ни слова, она просто встала и подбросила в камин пару поленьев и подула на золу. Тут же принялся плясать веселый огонек.
Берта больше не сказала ни слова в этот вечер. Но утром следующего дня совершенно неожиданно для всех поехала в Лондон. Она знала, что в последний раз Холдена видели там…
Сейчас, сидя в комнате для свидетелей, Берта горько усмехнулась. Она так и не смогла найти своего телохранителя. Только недавно она узнала, что Лоуренс нанял Холдена не из-за того, что беспокоился о Берте, а из-за желания знать каждый шаг своей невесты. Он, как только ему сообщили, что тетушка разделила наследство между ним и молодой медсестрой, сразу же придумал хитроумный план. И почти смог его осуществить, но ошибся в Холдене.
Если бы не он, я бы сейчас лежала как растение в какой-нибудь клинике, а Лоуренс изображал бы безутешного молодого супруга и рассказывал всем о наследственном проклятии, подумала Берта. Как же я была глупа! Я не увидела за внешним блеском настоящего Лоуренса, расчетливого и циничного. И не распознала в огромном, сильном охраннике по-настоящему благородного, искреннего, чуткого и ранимого человека. А ведь Холден понимал, что, как только отдаст Лоуренса в руки полиции, я отвернусь от него. Он пожертвовал собой, своим счастьем ради меня. А я прогнала его… Где же ты сейчас, Холден?
Берта закрыла глаза и почувствовала, как по ее щеке катится слеза.
— Оплакиваете свою судьбу? — спросил ее насмешливый голос, который она так давно мечтала услышать.
— Холден! — воскликнула Берта, поворачиваясь к нему. Ей так хотелось сейчас же обнять его, прижаться к его широкой груди и стоять рядом, слушая, как бьется его сердце. Но что-то в его взгляде остановило Берту.
