Оливия Уэдсли - Несмотря ни на что
— Мне кажется, что я вся внутри отсырела, — заявила она, пытаясь вызвать у Джона улыбку.
Чип сказал весело:
— Зато дождь помешает Дерэмовым парням прийти сегодня на собрание! Слишком далеко им шлепать по трехдюймовому слою грязи.
Он говорил о митинге в Чизли, где Джону предстояло выступать днем.
Председателем этого собрания был «красный либерал», тепло одобрявший Джона. Джон во время речи встряхнулся, повеселел. Он говорил хорошо и ушел с сознанием, что подвинул свое дело. Мимо него промчался один из автомобилей «аббатства», весь убранный голубыми лентами. Через минуту подкатил и Чип. Его набитый людьми автомобиль так и пылал пунцовыми и густо-малиновыми тонами флажков и лент. Это были цвета Джона. Люди в автомобиле прокричали «ура», когда Джон помахал им. Усталость как рукой сняло, знакомое возбуждение начало охватывать его.
Он полетел домой и торопливо переоделся, чтобы быть готовым к приезду Кэро.
Заглянул в приготовленные для нее комнаты. Камин, по его распоряжению, затопили. Он еще утром отрядил Чипа за цветами. На камине стоял большой букет фиалок и до Джона доносился их аромат.
Потом Джон заглянул в комнату лорда Кэрлью и спустился вниз.
Заказал самый лучший обед, какой можно было заказать в этом трактире. На кухне и в столовой шла суета.
Джон прошел в гостиную и смотрел в окно на дорогу. Но дорога была пуста. Никто не ехал.
Надо было снова выехать, так как автомобиль Чипа на час-другой «выбыл из строя». Джон был уверен, что когда он вернется, Кэро уже будет здесь. Но ее не было.
День склонялся к закату. Плохо освещенные узенькие улички были запружены народом.
Джон ждал еще час. Потом пришлось уехать из гостиницы и принять участие в агитации. Он носился в автомобиле до тех пор, пока не почувствовал, что онемел от холода и усталости.
Чип ездил в автомобиле миссис Сэвернейк. Автомобили партии противников, казалось, были повсюду куда ни глянь. На дорогах непрерывно гудели и пронзительно визжали их рожки.
— Наши дела, кажется, недурны, — сказал Джону Чип, встретившись с ним в помещении комитета. — А что, Кэро уже приехала?
— Ее не было, когда я заезжал туда полчаса назад.
— Но теперь они уже, наверное, приехали. Поезжай домой, я сам справлюсь.
Джон помчался в гостиницу. Но Кэрлью там не было. Он стал беспокоиться, не случилось ли чего по дороге с их автомобилем. Слонялся по комнатам встревоженный, не зная, ехать ли ему навстречу или ожидать здесь, и думая о том, каков будет результат выборов, на месте ли Уайльдной, сколько времени займет подсчет голосов.
В передней было сыро и уныло, но Джон не мог отойти от двери, сквозь стекла которой далеко виднелась дорога, блестевшая от дождя.
Показался автомобиль. Это, конечно, Кэрлью! Но автомобиль проехал мимо.
Не телеграфировать ли в Лондон? Джон нерешительно топтался на месте.
Нет, не стоит. Они, конечно, скоро явятся. Наступал час обеда. Влетел Чип, забрызганный грязью до самых бровей. От его мокрого пальто шел пар.
— Ты пока впереди всех, старина! — сообщил он, потирая руки, чтобы согреть их. — Эх, весело! В замечательное время мы живем!
Он пошел наверх переодеться. Джон крикнул ему вдогонку, что Кэрлью до сих пор не приехали.
— Что это они так опаздывают? Должно быть, и в городе туман, перелом погоды, и не удалось выехать вовремя.
Он очень скоро возвратился и занял наблюдательный пост рядом с Джоном.
— Подсчет, говорят, окончится к девяти, — заметил он. — Самое позднее — к десяти.
— Господи, хоть бы все это скорее кончилось, — отвечал с раздражением Джон. — Чип, они или не могли выехать, или с ними случилось что-нибудь в дороге! Я пойду позвоню по телефону!
— Погоди, я вызову, — предложил Чип и пошел в каморку, где помещался телефон, а Джон продолжал напряженно смотреть на уныло черневшую дорогу.
— Сейчас с вами будут говорить, — услышал он наконец голос Чипа.
На дороге по-прежнему все было пусто и тихо.
Чип дал ему пройти в каморку и, захлопнув дверь, оставил его одного.
— Кто говорит? — стремительно спросил Джон.
— Дворецкий лорда Кэрлью, сэр.
— А, Симмонс! Это Теннент. Что, его светлость с мисс Кэролайн выехали?
Жужжание в трубке почти заглушало голос Симмонса. Доносились отдельные слова: «автомобиль», «мисс Кэрлью», «около».
— Громче! Я не слышу, Симмонс!
В ответ что-то еще более неразборчивое.
Джон даже ногой топнул от злости.
— Я буду спрашивать, а вы отвечайте «да» или «нет», хорошо? Выехали лорд Кэрлью с мисс Кэрлью в Броксборо?
Симмонс снова пустился в невнятные объяснения.
— Да где же они?! — спросил в отчаянии Джон.
— Не могу сказать, сэр, — донеслось до него, наконец, отчетливо. Симмонс как будто говорил вполголоса.
Пришлось повесить трубку, так и не узнав ничего. Джон расстроенный вернулся к Чипу.
— Давай обедать. Ведь мне следует как можно скорее ехать в комитет.
Они пообедали почти в молчании.
— С ними все благополучно, уверяю тебя, Джон, — сказал Чип. — Если бы в дороге испортилась машина, они бы дали знать. Если бы передумали ехать, лорд Кэрлью телеграфировал бы или написал. Просто их задержал какой-нибудь пустяк, и они явятся как раз к победному концу!
— Да, хорошо, что скоро конец. Я немного устал. Немало мы с тобой потрудились, было отчего устать!
— А мне было очень весело, — сказал Чип. — Это вроде спорта. Когда ты попадешь в парламент, я, пожалуй, тоже сдвинусь с места. Начну с должности секретаря.
Джон подождал еще минут десять, потом поехал в Хлебную Биржу, где происходила баллотировка. Залы были битком набиты пестрой, благодушно настроенной публикой. Выборы внесли приятное разнообразие в серую жизнь провинции и половина избирателей собралась сюда, чтобы узнать о результате.
Корнли не отходил от Чипа и Джона. Его не интересовал, собственно, ни тот ни другой, но только таким путем он мог надеяться увидеть предмет своего восхищения — Туанету.
Она должна была явиться попозже. Миссис Сэвернейк обещала привезти ее.
К Джону подходили и заговаривали с ним люди, которых он не мог припомнить. Чип тоже был центром внимания. Из комнаты Мэйнса струился яркий свет и раздавались тоже гул голосов и смех. Работа шла полным ходом.
— К половине десятого все будет окончено, — подскочил Уайльдной к Джону. — Я уверен, что наше дело в шляпе, мистер Теннент!
Глаза у него сверкали, худое лицо выражало стремительность и волнение. На «работе» он был великолепен.
— Ну, что, Уайльдной, хотелось бы, наконец, отдохнуть от этой всей суеты, а? — спросил Джон.
