Татьяна Веденская - Штамп Гименея
– Петечка! – радостно восклицала я, раскрывая дверь своего дома перед в прошлом прыщавым однокурсником. Его кандидатура была однозначно одобрена в качестве клина по трем причинам.
– Ты его любишь? – спросила Света, разглядывая его фотографию.
– Нет, – с готовностью ответила я.
– Прекрасно, – удовлетворенно кивнула Света. Это была первая причина. Вторая была в том, что Петечка был далеко не урод. То есть, вполне ничего себе привлекательный молодой человек, что должно было примирить меня с действительностью, когда мне придется на практике вышибать клин. И, наконец, третьей причиной было его холостое положение и немедленная готовность продолжить наши еще в институте начатые отношения.
– Встретимся? – только и успела спросить его я.
– Конечно! – радостно отреагировал Петечка. И вот, буквально через несколько дней мы с Петечкой уже деловито целовались на моем диване. Петечка сразу сориентировался, что в моем биополе по неизвестным причинам наблюдается существенный пробой. И тут же им воспользовался. Его не интересовало, почему это я готова упасть в его объятия после стольких лет сопротивления неизбежному. Его интересовала только эта самая возможность.
– Я всегда знал, что настанет этот день! – огорошил он меня, когда я судорожно пыталась уклониться от этого пресловутого вышибания клина клином.
– Конечно. Но тебе не кажется, что мы слишком форсируем события? – пыталась отвертеться я.
– А тебе не кажется, что мы достаточно уже знакомы, чтобы поспешить? – ехидно поинтересовался он. Я поникла. Он был прав, а я, как всегда, просто пыталась плыть против течения. Мы принялись целоваться дальше. Я все ждала, что клин наконец вышибется и я смогу освободиться от горестной необходимости видеть Петечкино красивое, но совершенно ненужное мне лицо, как случилось неизбежное.
– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил меня Петечка, и все сразу очень-очень усложнилось. Потому что, как ни крути, я не могла ответить на его предложение отказом вот так сразу. Даже после некоторого раздумья я тоже колебалась. На стороне «за» были Светино мнение.
– Соглашайся не задумываясь. По крайней мере, ты не останешься старой девой. Он же нормальный обеспеченный парень, не урод. Родишь ребенка!
– Я не хочу от него ребенка, – вяло отмахивалась я. Еще на стороне «за» был тот факт, что нас с Петечкой связывает старая дружба и он никогда не сможет ранить меня или обидеть. Я к нему равнодушна, мне с ним не противно. И потом, когда Борис вдруг случайно узнает от кого-нибудь, что я вышла замуж, ему будет больно. Может, не очень сильно, совсем чуть-чуть, но будет. Это был главный аргумент «за».
– Да брось, как он узнает? – лила на меня скепсис Светлана.
– Ну, это уж я как-нибудь устрою! – закусив губу, ляпнула я. В общем, если коснуться стороны «против», то там было мало чего. Только то, что я Петечку не люблю, но это очень спорный для брака минус, так что через некоторое время я решилась и сказала Петечке «да».
– Правда? – с замиранием сердца переспросил он.
– Правда. Только сначала ты должен мне объяснить, почему ты так быстро сделал мне предложение, – решила выяснить для себя кое-что непонятное я.
– А что, это тебя удивляет?
– Ну, обычно мужики только и делают, что носятся со своей независимостью, а ты готов ее мне подарить на блюдечке с голубой каемочкой.
– Потому что я тебя люблю, – искренне сказал Петечка. – Другой причины нет.
– Тогда поехали в ЗАГС, – вздохнула я. Но почему-то, несмотря на его проникновенный тон, я не слишком-то ему верила. Я просто не хотела верить, что все это происходит наяву.
– Любая девушка хочет выйти замуж. Ты должна быть счастлива, что тебе мешает? – глубоко затягиваясь, интересовался Гошка.
– Ну, я-то хотела замуж за другого! – пыталась достучаться до его циничной натуры я.
– Подумаешь! – пожал он плечами. – Через пару лет после свадьбы в принципе все равно, кто храпит рядом.
– Ужасно! – поразилась я. – Почему ты так говоришь. А как же любовь?
– Слушай, я не спец по сказочкам. Это ты к Лере сходи, – отмахнулся от меня Гошка. В общем, отношение к происходящему проявили все. Даже мама. На мое радостное сообщение, что я скоро выйду замуж, она сказала:
– За кого? За Петьку? Зачем тебе это надо?
– Как так? Я хочу создать семью, – удивилась я. Уж за то, что мама будет на седьмом небе от счастья, я была спокойна. Оказывается, зря.
– Семью создают с любовью. А у тебя это блажь какая-то, – уверенно изрекла она.
– Все, что бы я не делала, всю жизнь ты называешь блажью, – возмутилась я.
– И это – самая большая и самая глупая блажь из всех, что ты затевала, – насупилась мама и принялась демонстративно натирать полотенцем тарелки.
– Я сделаю все, чтобы ваша дочь была счастлива, – неуверенно пообещал Петечка маме с папой, которые смотрели на него как чета, графов, которые готовятся принять в свои родственники свинопаса.
– Надеемся, что, по крайней мере, ты не сделаешь ее несчастной, – не смогла удержаться мама. Но после этого все мы начали готовиться к свадьбе. Потому что если даже молодая невеста (ха-ха, неужели это про меня) и ее мать не очень-то сильно любят жениха, то уж свадьбу любят все. Мы подали заявление в ЗАГС, а я напряженно и безо всякого удовольствия продолжала выбивать клин клином, хотя эти телодвижения помогали мне как-то слабо.
– Что-то не так? – волновался Петечка, глядя на мое отрешенное лицо.
– Все в порядке, – старательно врала я. Но каждый раз, когда ко мне прикасался мой будущий супруг, меня охватывало странное двойственное чувство. С одной стороны, я так давно уже знала Петечку и так много всего с ним вместе пережила, что появлялось странное ощущение, что я лежу рядом с близким родственником, практически с братом. А с другой стороны, я не могла забыть Бориса. Каждый раз, каждый поцелуй вызывал во мне его образ, словно бы я не вышибала клин клином, а только загоняла его к себе в сердце все глубже и глубже. Этакий осиновый кол от любви.
– После свадьбы все изменится, – гарантировала Света.
– Ты уверена? – растерянно смотрела на все происходящее я. И чем ближе подходила дата свадьбы, тем меньше уверенности в ее целесообразности я испытывала. За неделю до свадьбы я уже просто молила Всевышнего, чтобы он послал чудо и расстроил мне всю малину. Ведь он – Всевышний – всесилен, и уж точно может сделать такую мелочь, как срыв одной-единственной свадьбы. Я работала, как заведенная, чтобы не думать о свадьбе, а свадьба приближалась, как бы я не работала.
– Сколько же ты торчишь на этой работе! – возмущался Петечка, для которого каждая моя задержка была только отмазкой. Он как-то не мог поверить, что мне действительно интересно заниматься «всей этой телевизионной мишурой». Что, кстати, довольно сильно меня раздражало.
