Жена другого - Люда Вэйд
Миша улетает. И планировал это уже какое-то время. Мне ни словом не обмолвился. Нарочно? Обидно, ведь я делилась с ним своими планами. Он летит воплощать свои таланты в жизнь… Я ему там не нужна?
«Это его решение, ему нужно реализовать свой потенциал, поэтому останавливать его нет смысла», – звучит в воздухе голос Глеба.
Нет смысла.
Нет смысла.
Может, смысл и есть, но права так поступать у меня нет. Я верю Глебу. Если он говорит, значит, Мише это действительно нужно. Поездка необходима. Пусть летит.
– Что вы сказали, Ангелина Александровна? – спрашивает вдруг Валерий Степанович.
Я что, сама с собой разговариваю?
– Всё в порядке, – отзываюсь я.
– Мы уже почти приехали, – успокаивающим голосом говорит мне водитель, и я ловлю в зеркале его обеспокоенный взгляд.
Да я вижу, что приехали! Не надо на меня смотреть, как на полоумную! Что он обо мне думает? Да что ни все обо мне думают? Что я ни на что негодная, вздорная, избалованная девчонка?!
Уф! Это всё мое отвратительное настроение. Не нужно срываться на водителе! Он-то тут совершенно ни при чём!
Глава 39
Михаил
«Уважаемые пассажиры, экипаж рад приветствовать вас на борту лайнера Boeing 777-300 ER авиакомпании Emirates, выполняющего рейс EK 130 по маршруту Москва-Дубай. Наш полёт пройдёт на высоте 11300 метров. Время в пути составит пять часов сорок пять минут. Желаем вам приятного полёта.
Ladies and Gentlemen, welcome aboard…»
Слова командира корабля разлетаются по салону, затем стюардесса демонстрирует, как надевать кислородную маску, а я стараюсь отгородиться от всего этого и отключиться. Последние дни перед отлётом были суматошными. Я сам их сделал такими. Составил планов, таблиц и сводок, кажется, до самого Нового года. Засиживался в офисе до глубокой ночи и мало спал. Можно было растянуть свой отъезд на неделю, не запихивать все дела в два дня. Но зачем? Сейчас я чувствую приятную измотанность, которой очень рад. Именно этого я и добивался. Нет, я не передавал свои обязанности никому. Я завершал текущие проекты. Вопросов по ним не возникнет как минимум недели две. Но если что, я всегда на связи, решим всё удаленно. С шефом всё согласовано – и это главное. Усталость обволакивает, проваливаюсь в темноту мгновенно, ведь прошлой ночью я спал от силы часа три.
Меня будит назойливая возня, связанная с обедом. Я отказываюсь принимать пищу во время полёта, это чревато плохим самочувствием после. Не то чтобы я часто летал, но сравнивать есть с чем. А вот посетить уборную не помешало бы.
Вернувшись на своё место с удовлетворением, обнаруживаю, что соседи уже закончили с обедом и запахи не будут терзать мой желудок. Хотя я и плотно поел перед полётом, но всё равно не железный. В самолётах едят не от голода, а от нервов и переживаний, связанных с полётом. Именно поэтому сметают всё под чистую. Я бы тоже не оставил ни крошки из-за нестабильного эмоционального состояния, но моя тревога вызвана вовсе не боязнью летать. Смотрю в иллюминатор. Там только небо. Бездонное. Красивое.
С сожалением понимаю, что поспать больше не удастся.
Откидываю голову на подголовник, прикрываю глаза и прислушиваюсь к своим ощущениям.
Штиль? Лёгкий бриз? Яростный шторм? Что там показывает моя личная шкала Бофорта? Буря внутри?
Я должен был улететь! Иначе бы наворотил… А это никому не нужно.
В душе – беспокойство. Оно не даёт расслабиться и считать свои действия стопроцентно правильными. Ненавижу это чувство. Словно что-то не доделал или сделал не так. И это не касается работы. В этой сфере всё выверено, предельно чётко.
Ответ приходит быстро. Я не обманываю себя, хотя и старался не думать о ней все эти дни. Не поговорил, не объяснился. Не хотел так. Но по-другому не смог, увы.
Чёрт, это оказалось гораздо больнее, чем я предполагал, и сильнее меня. А я – тупица, считал, что раньше мне было плохо. Вот бы снова быть просто её слугой... Хотя вру, больше не хочу этого. Ни одной секунды времени, проведённой с ней, я не променяю ни на что в этом мире.
Признаться честно, я не думаю, что мои объяснения были кому-то нужны. Их совместный отъезд был красноречив. Но попытки поговорить со мной после этого сбили с толку. Нет, меня не нужно жалеть. И пустых извинений мне не надо. Уж жалости-то, надеюсь, я не заслужил?
Я вернусь через недели две-три. И если к тому времени необходимость разговора всё ещё будет актуальна, я буду готов. А сейчас лучше дать своим чувствам остыть. И, наверное, Ангелине тоже не помешает привести в порядок свои мысли. Решит что-то для себя за это время. Хотя, уверен, что уже решила. Это было написано на лице её «недомужа». Непоколебимый взгляд, собственнические жесты, уверенные действия по отношению к моему ангелу. Как будто это его женщина. Их пара не вызывала ни у кого вопросов. Все в курсе, что они женаты. О подробностях знают единицы. Имел ли я право вмешиваться? Наверное, да. Но дискредитировать Ангелину в этой ситуации я права не имел.
Всё наладится, я уверен.
Я всё правильно решил.
Я всё правильно сделал.
Вздыхаю, видимо, слишком тяжело, от чего сосед слева участливо спрашивает на ломаном английском, всё ли у меня в порядке. Не выдаю себя, не признаюсь, что я тоже русский, отвечаю: «I’m fine, thanks». Светские беседы с незнакомыми людьми – не для меня.
Ромка уже оборвал телефон. Жаждет делать деньги. С его-то первоначальным капиталом это будет несложно. И да, я тоже планирую прилично заработать. Биржи, фондовые рынки, валюта, цифры, прогнозы – это всё моё. Дубай – идеальная площадка для старта. Мы станем отличной командой. Уверен, это будет перспективно и интересно. Если только Рома не заиграется и не спустит всё в казино, например. Он вполне может.
Получив багаж и выйдя в зону прилёта, я вижу широченную улыбку друга, граничащую с хохотом. В своём репертуаре. Он уже несётся ко мне, пританцовывая и распахнув руки для объятий. Абсолютно не обращает внимания на проходящих мимо местных женщин в паранджах. Возможно, им это не по душе, возможно, они уже привыкли. Как знать? Лично я предпочитаю придерживаться правил того
