Эмили. Отчаянная - De Ojos Verdes
— Это ты сейчас о чем? — настороженно прищурился, немного склонившись вперед.
— О том самом! — хватает мужское запястье и удовлетворенно кивает, глядя на часы. — Еще успеваю.
Она проворно выныривает из-под его вытянутой руки и гордо шествует к выходу, оборачиваясь на пороге:
— Смысл себя и дальше беречь? Я больше в такую чушь не верю. Самое время становиться женщиной. Даже опоздала где-то… — ехидная улыбка от шока в его взгляде озаряет лицо Эмили. — Пожелай мне удачи, дядя Марсель. Ни пуха…ни пера…и пошел к черту! — все же не выдержала и выплюнула последнее в ярости.
Пулей долетела до гостиной, на ходу вызывая такси в приложении.
— Я уезжаю, — прошептала Лали на ухо. — Извини, пожалуйста. Потом вместе с Иветой приеду, посидим нормально, я тоже очень соскучилась, в Новогоднюю ночь даже не поболтали.
Странно, но сестра не возражает и не спрашивает, что произошло. Понимающе кивает и чмокает в щеку. После чего девушка со всеми прощается и уходит, не пробыв в этой обстановке и часа. Это же надо было так ее вывести из себя! Талант у человека!
К одиннадцати часам вечера, приняв ароматную ванну, вдоволь наплакавшись и посетовав на судьбу, Эмили поняла, что сойдет с ума, если чем-то не займется сию же секунду. Натянула домашний костюм прямо на голое тело, щедро сдобренное кокосовым маслом, завязала волосы на затылке в небрежный пучок и вышла из спальни. Постояла посреди гостиной и наткнулась взглядом на грязное окно. Ну, как грязное. Там было несколько высохших капель после короткого слабого снегопада. Непорядок.
Чтобы выбить из головы мучившие ее мысли, включила музыку на всю громкость, наплевав на время. Пошла за всем необходимым, по пути закинув в рот жевательный леденец. Весь арсенал водрузила на подоконник и сама же забралась на него с помощью стула. Вооружившись тряпкой и средством для мытья окон, Эмили приступила к интенсивной уборке.
В какой-то момент ей показалось, что в дверь стучат. Но это как-то не заботило. Конечно, соседи недовольны несанкционированной вечеринкой в начале двенадцатого ночи. Пусть вызывают полицию, но открывать она точно не пойдет. Вместо этого девушка стала весело подпевать словам песни. И даже пританцовывать, распахивая настежь, чтобы добраться до обратной стороны стекла.
Когда входная дверь раскрылась и ударилась с грохотом о стену, Эмили от неожиданности проглотила остатки сладости во рту и приросла к месту, потеряв дар речи. Ибо в квартиру, словно обезумевший бизон, влетел…Марсель. Пока он помчался в спальню, не замечая ее, явно что-то или кого-то выискивая, девушка вдруг подумала о том, что этот бугай, кажется, сломал замок и испортил имущество своего друга… Как можно было справиться с железной поверхностью с такой легкостью?..
Но даже эта истеричная мысль исчезла, стоило мужчине «впорхнуть в помещение», лихорадочным взором обводя интерьер. В какой-то момент он замер, видимо, почувствовав, что она все же здесь, и очень медленно, почти миллиметр за миллиметром поднял голову, встретившись с ее глазами.
Тело Эмили одеревенело настолько, что несчетная тряпка выпала на улицу из непослушных вмиг похолодевших пальцев. Вот сейчас она испугалась. Поняла, что нельзя было его дразнить, но поздно. Марсель, кажется, уже был не в себе.
— Всё.
Короткое слово шибануло током, заставив громко сглотнуть.
— Плохая, очень плохая тучка… — обманчиво-ласковый шепот.
Даже сквозняк и резкие порывы ветра в спину не смогли остудить или хотя бы снизить градус пекла, разрастающегося внутри от его горячего взгляда. Опасного, порабощающего, непреклонного. Марсель шаг за шагом приближался к ней, а Эмили зачарованно следила за его движениями, забыв о собственном дыхании.
Вот он уже у подоконника, протягивает руки и хватает прямо за ягодицы, достаточно грубо опуская вниз и прижимая к себе. Оказывается, его сердце тоже колотится, как бешеное…
С мужских губ слетает то ли облегченный, то ли сокрушенный тихий стон, когда утыкается ей в висок, неимоверно тяжело дыша.
И в следующую секунду Эмили до дрожи обдает диким жаром от проникновенного обещания:
— Конец тебе, понимаешь? Я выжму тебя, мелкая тучка, до последней кристальной капельки…
Глава 22
«В роднике твоих глаз
и виселица, и висельник, и веревка».
Пауль Целан «Хвала твоим далям»
Мужчина всматривается в неё не менее потрясенно, чем она — в него, застыв посреди гостиной, где гремит абсолютно безобразная музыка, гуляет сквозняк и пахнет…падением. Его и её. Сам не ожидал, что дойдет до такого.
«Мне нравятся твои глаза. А тебе — мои?».
Нравились ли ему её глаза? Марсель еще тогда был озадачен этим вопросом. Однозначно, нет. Не нравились. Это слишком ничтожное определение того, что он испытывает, глядя в них. Водоворот эмоций. Крупнокалиберный взгляд, не оставляющий шансов на выживание.
— Мне надо принять контрастный душ, чтобы успокоиться, — выдыхает надрывно, сходя с ума от податливого тела в своих руках, — иначе я тебя просто…сожру, Эмили…
Казалось, куда больше, но она умудряется распахнуть глазища еще шире. И что Марселя восхищает — в них нет и тени намека на страх. Чистое изумление.
— Плакала? — спрашивает строго, хотя и так знает ответ, видя опухшие серебряные озера.
Девушка заторможено кивает, всё еще не понимая, что же происходит.
Прямо с ней в объятиях, словно ничего и не весит, — а для него так и было, — мужчина закрывает окно, вырубает смарт-ТВ и выключает попутно свет.
— Осквернять будем именно мою кровать. У вас обеих сегодня дебют, — удивляется, что еще в состоянии говорить, запирая дверь, хотя на душе царит полный раздрай.
Поднимается по ступеням и чувствует нарастающее напряжение от царившего молчания. Неприятное подозрение, что Эмили передумала и остыла, больно бьет по голове, словно увесистой дубиной. В результате — куча вопросов, но одна отчетливая мысль — он не в состоянии остановиться, брешь лопнула, пыльный слой «хороший мальчик» слетел, являя его настоящего. Ненасытного, беспощадного и жадного, если дело касается какой-то цели, которую перед собой поставил. И эта девочка — не просто цель. Она и охотник, и добыча, и путь, словом — всё.
— Ты это серьезно? — совершенно потерянный голос, который Марсель уже и не надеялся услышать.
Он осторожно опускает её на кровать, на секунду залюбовавшись маленькими оголенными ступнями, сверкнувшими перед тем, как исчезнуть в очень густом ворсе ковра. Поднимает взгляд выше и выше, отмечая смешной рисунок надетого костюмчика, и затаивает дыхание, осознав, что ему не показалось — на ней действительно нет белья.
А смотрит-то как…недоверчиво, почти затравлено.
И снова внутри что-то обрывается и ухает вниз. Боже, что же с ним творится?..
— Эмили, — слова
