Звездочка миллиардера. Это моя дочь! (СИ) - Виктория Вишневская
Выжидаю момент и всё же выпаливаю:
— А знаете…
В меня, словно копьё, летит молниеносный разъярённый взгляд.
— Это что, месть? — догадывается.
— Да вы что! — притворно восклицаю, приложив ладонь к груди. — За что мне вам мстить? За то, что вы мою грудь фарами назвали? Не-не-не.
Представляю, что он сейчас ответит. Про то, что мою двойку он и грудью не назвал бы.
Бестактный! Надо бы придумать ответ заранее. Но он меня опережает:
— Я сказал так, чтобы тебя не смущать.
Скрещиваю руки на груди.
Смотрите, благородный рыцарь нашёлся! С чего он взял, что я смутилась бы больше, чем произошло на самом деле?!
— Могли тактично промолчать, — хмыкаю.
— И сделать вид, что ничего не видел?
— Именно!
— Мог бы, — хмыкает. — Но посчитал нужным сказать.
Фыркаю, отворачиваясь.
Ничего ему не отвечаю.
Смущать меня не хотел! Как же!
Пытаюсь выкинуть эту ерунду из головы.
Полчаса даю Пожарскому отдохнуть и не гоняю его по делам. Да и решаю больше этого не делать, но оно получается само.
— Глеб Александрович, нам бы смесь сделать, — прошу его, поглядывая на время и на Астру, доевшую последнюю мармеладку из тарелки. — Да, зай? Кушать хочешь?
— Ням-ням, — одобрительно галдит принцесса.
Пожарский уже со вздохом встаёт со своего места. Направляется на кухню, а Звёздочка ползёт ко мне, забирается на диван и заваливается на меня, прислонившись к груди. Кладёт на неё ладошку и умиротворённо закрывает глазки.
— Фары, — говорю вслух, вновь оскорбившись.
А вот малышке всё нравится!
Она вон тихонько хихикает, будто понимая, о чём я говорю. А затем распахивает глазки и неожиданно начинает атаковать меня, забираясь всем телом и целуя. Отбиться не пытаюсь — осыпаю поцелуями в ответ, наслаждаясь детским искренним смехом.
И он не прекращается до тех пор, пока мы обе не останавливаемся, слыша женский удивленный голос.
— О, ты же та нахалка из издательства! Ты что здесь делаешь?
Поворачиваю голову и неловко кошусь в сторону матери Пожарского.
ГЛАВА 40
Любовь
— Здравствуйте, — не меняя позы и обняв малышку, растерянно лепечу.
На секунду вспоминаю нашу с ней первую встречу и желаю провалиться сквозь пол от стыда. Из-за Пожарского я была так зла, что наорала и на неё.
Виноватой себя не чувствую, надо было лучше воспитывать сына! Но как себя вести — не знаю.
Сажусь на диване.
— Здравствуй, — скрещивает руки на груди. — А что здесь происходит? Где Глеб? У вас что, отношения? Это твой ребёнок?
Она засыпает меня вопросами, высматривая в гостиной своего сына.
Судя по её вопросам… она ничего не знает.
Вот же сынок! Не сказал матери, что она стала бабушкой. И что женился.
Так не хотел говорить? И почему?
— А у вас проблемы со здоровьем есть? — спрашиваю аккуратно в надежде, что фиктивный муж вот-вот объявится. Ты чего там, молоко согреть не можешь, что ли?
— Нет, — сощурившись, отвечает с подозрением.
— С сердцем тоже?
Этот вопрос заставляет её задуматься, и она присаживается на диван, поставив сумку на колени.
— Только не говори мне, что он подсел на…
— Нет-нет, — перебиваю его. При чём тут я, если он подсел на наркотики? Дилер, что ли, что живёт в его доме?
Нервно дёргаю коленками, имитируя езду по кочкам и катая Звёздочку. Малышка, завидев бабушку, не пугается, но немного смущается, не зная, как к ней подступиться.
— Меня зовут Любовь, — начинаю издалека. — А это Астра.
— Астра, — говорит вслух, словно пробуя имя на вкус. И тут же улыбается, глядя в лицо дочке. Оттаивает за один миг, меняясь в настроении. — Красивое имя.
Протягивает ладонь доченьке, и малышка её уверенно пожимает.
Какие же разные эти Пожарские!
Имя для неё красивое, а для Глеба — странное!
— И это дочка вашего сына, — не церемонясь, говорю правду. А что? У нас фиктивный брак. Чего скрывать?
Женщина застывает, переводит взгляд на меня. Потом снова на дочку.
— Вы когда успели? — ошарашенно спрашивает она. — Нет, он сказал, что ты его любовница, которую он бросил, но…
Я?!
Брошенная любовница?!
А он не охренел?!
Простите за мой французский, но Пожарский там что, перегрелся?
То есть назвать меня любовницей смелости ему хватило, а рассказать о дочери — нет. Шикарно!
— Там долгая история. Глеб сам всё расскажет, — цежу сквозь зубы. Есть желание сочинить сейчас сказку, повесив на мужа все косяки, но сдерживаюсь. Достаточно просто рассказать историю нашего знакомства, и родная мать его возненавидит. Я уверена!
— А где?.. — разводит руками, опять выискивая Глеба.
В эту секунду как раз раздаётся хлопок двери.
— Ты, конечно, молодец, — говорит Пожарский с сарказмом, тряся бутылочкой. — Но ты не сказала, как всё это делать. Пришлось читать инструкцию.
Останавливается посреди гостиной. И тут же хмурится, завидев гостью его дома.
— Мама?
— Мама! — она повышает голос. Взгляд горит так враждебно, что создаётся ощущение — ещё одна секунда, она снимет ремень и отшлёпает своего сыночка.
Я бы на это глянула.
— Ничего не хочешь мне рассказать? — спрашивает она с претензией.
Глеб молча отдаёт нам бутылочку со смесью, которую Астра выхватывает из рук, присасываясь к соске.
— Может, чаю? — спрашиваю я, чтобы разрядить обстановку. Поворачиваюсь к Глебу. — Принеси, пожалуйста, заварочный чайник, там уже всё сделано. И чашки. А, сахар ещё!
— Конфеты с печеньем надо? — недовольно спрашивает, да так сердито, будто вот-вот лопнет от злости.
— Надо, конечно, — отвечаю легко. — Пустой, что ли, пить?
Мужчина уходит, а мы опять остаёмся в гостиной втроём.
И отчего-то мать Пожарского неожиданно меняет гнев на милость:
— Как ты им управляешь! — восхищённо шепчет она. — Ещё ни разу подобного не видела. В последний раз он таким покладистым при Марте был, но у него там любовь была сильная.
Опять эта Марта!
Может, это шанс узнать, кто она и что у них произошло? Хочется узнать о Глебе больше, как о человеке. У него всё же есть хорошие стороны, но он их упрямо скрывает, будто спрятавшись в панцирь.
— Вынужденная мера, — улыбаюсь. — Нога болит.
Не болела бы — он меня и не послушал бы. Сказал бы идти и делать всё самой.
— Так, ладно. Пока его нет, давай, рассказывай. Когда вы успели?
А всё внимание на малышке фокусируется.
На губах у женщины опять расцветает улыбка. Она вообще не сомневается, что это может быть ребёнок Глеба? Она даже не услышала историю, но уже готова её принять.
— Так на Глеба похожа, — восхищённо произносит. — Когда он маленький был.
Посматриваю на свою дочку, посасывающую соску.
Ну, есть немного.
— Надеюсь, характером пойдёт не в
